Григорий Кроних - Неуловимые мстители. Конец банды Бурнаша
Сзади подъехали остальные красные Мстители. Данька спешился и, держа наготове револьвер, распахнул дверцу кибитки. В проем свесилось мертвое тело в белой черкеске.
– Пацан! – удивилась Ксанка.
Командир убрал пистолет и осмотрел одежду убитого. Во внутреннем кармане у сердца нашлось письмо. «Гнату Бурнашу, самолично».
– Ну-ка, Валерка, глянь.
Валерка взял конверт и достал бумагу.
– «Здорово, кум Гнат. Посылаю к тебе сына своего Григория. Чую, будет он добрым казаком, не посмотри, что он молод. Будет рубать красных бандитов не хуже меня. Знал бы ты, как самому в другой раз хочется сесть на коня, но сила уже в руках не та, да и ноги не слушаются. Ну, прощай, друг батька, твой старый казак Семен Кондыба».
– А Григорий-то ростом с меня…
– О чем ты? – спросил Валерка.
– Да думаю: не пора ли к самому батьке Бурнашу в гости пожаловать?
– Это очень рискованно, Данька.
– С таким письмом ни черта не страшно.
– А если признают? – спросил Яшка.
– Кто? Лютого нет в живых, а больше меня никто не знает.
– Подумать надо, – сказал все-таки Валерка.
– Подумаем, – пообещал командир. – Надо место под лагерь рядом с Липатовской отыскать и о связи условиться.
17
– Да все вы, барчуки, так гутарите, – усмехнулась Настя. – Только веры вам нет.
– Но какой же я барчук?
– А кто? – спросила девушка, и Данька прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
– И подарки мне ваши не нужны, – сказала Настя, – знаю как заготовлены.
– Не знаешь, Настя, не знаешь, – вспыхнул румянцем Данька, но не скажет же он ей, что не бандит, и людей по хуторам не грабил. – Вот, глянь, какие руки.
Хлопец показал свои ладони, твердые как дерево от постоянных упражнений.
– Та твой батька мог бы еще батрака нанять и сынка работой не мучить! – продолжала издеваться девушка. – Жадоба давит?
Данька промолчал, не зная, что ответить. Видя, что парень совсем смутился, Настя упорхнула:
– У меня дел полно, пойду.
Данька взял палочку и стал со злостью кромсать ее ножом. Что за черт с ним случился? Видели бы его Мстители – обсмеяли б похуже Насти. Вместо того чтоб дело делать, он за какой-то девчонкой чипляется. И чем она ему нравится? И не нравится вовсе: нос курносый, весь в веснушках, а характер, как у змеи. Так и жалит. То барчуком обзовет, то хохочет, как он самовар атаману раздувает. Морока с ней одна. Угораздило же Бурнаша встать на постой в хате, где хозяйской дочкой оказалась такая заноза. Между прочим, сама она не бедняцкого рода, Данькина родная хата в половину этой будет.
В первые дни, когда явился Данька под видом Григория Кандыбы к атаману Бурнашу, Настька сама с вопросами лезла. Даньке не до девчонки, нужно было и самому атаману понравиться, и с казачками дружбу свести. Постепенно Данька освоился, вник в дела Бурнаша. Тот его, как сына старого товарища по сражениям, взял к себе в штаб казачком. Он и ординарец тебе, и писарь. Хорошая должность, теперь Данька про всех все знал и даже расспросами подозрения не вызывал. Может, это через казачка сам атаман интересуется! А Гнат его любил, секретов не таил, работой не перегружал, от себя не отсылал. Так что даже записки для Ксанки в условленном месте оставлять было не просто. В любой момент атаман Бурнаш мог хватиться дорогого «Гриню», которому гады красные всю спину нагайкой исполосовали!
Вот тут и приметил Данька курносую веселую девчонку. С казаками ему из себя фигуру представлять надо было, а с Настей можно поболтать по-свойски. Только теперь она все больше насмехаться стала, с чего это? И чем больше Данька ломал голову, тем больше хотелось поговорить с ней, чтоб разобраться…
Данька сам не заметил, как достругал палочку до самых пальцев. Бросил огрызок и про себя решил так, что негоже красному Мстителю раскисать квашней из-за какой-то девчонки, тем более, когда он находится в тылу врага на разведке.
Размышления Даньки прервало появление на улице десятка пустых тарахтящих телег и полусотни бывшего хорунжего Славкина. Сам он ехал впереди на чалом жеребце и неловко держал кое-как перевязанную правую руку. Его люди едва тащились, свесив головы, чуяли, должно быть, что сейчас будет.
Из дома выскочил Бурнаш в расстегнутой рубахе и с бешено горящими глазами.
– Что? Опять?.. Молчать! Сопляк ты! – атаман ткнул пальцем в Славкина. – Где хлеб? Вошь, а не казак! Почему не выполнил приказ? Сейчас каждого второго – к стенке! – Бурнаш схватился за бок, где должен висеть маузер, но оружия при себе не оказалось. – Гринька – маузер!
Данька бодро забежал в сени и остановился прислушиваясь.
– Я тебя спрашиваю!
– Не виноваты, мы, батька, – пробормотал Славкин. – Как есть – не виноваты. Нету в той Медянке хлеба.
– А разведка что, врет?
– Разведка не врет, атаман, но только когда мы приехали, амбары пустыми стояли.
– Как же вы ехали, что они хлеб у вас перед носом спрятали? В трактире усы мочили, бисово отродье?
– Никак нет, затемно выехали, – вскинул голову Славкин, – вот те крест, атаман! На зорьке уже к околице подъехали, а хлеба уже нема.
– Да то обратно красные Мстители предупредили, – встрял в разговор Пасюк. – А нас глянь, батька, вилами встречают! – казак указал на раненого хорунжего.
– Мстители? Опять Мстители! – Бурнаш забегал перед строем казаков, снова вскипая яростью. – Видели их? Воевали? Они вас вилами испужали?
– Да то баба сумасшедшая была, – усмехнулся Пасюк, – бешенной собакой кусанная!
– Баба?! Сами, как бабы стали! Гриня – маузер!
Данька, решив, что дальше тянуть не стоит, принес оружие.
– Только вы, батька-атаман, не стреляйте казаков, – попросил хлопец, подавая маузер.
– Все жалеешь, Гриня? Пороть их надо, да рук не хватает, – сказал Бурнаш, чуть успокоившись. – Запрягай экипаж! Вторая сотня – на конь! Ты, Григорий, со мной поедешь.
– Господин атаман, кони пали, – сказал хорунжий. – Я потому полусотню и взял, что…
– Проклятье! Почему не доложили?
– Думали – оклемаются…
– Дурак ты, хорунжий! – в сердцах сказал Бурнаш. – Ровно в салочки играешь.
– Вот, на конюшне нашли, – Пасюк подал атаману бумагу.
«Мстители», – прочитал Гнат и побагровел.
– Собрать здоровых коней! Вторая сотня – на конь! А ты, хорунжий, лечись, с тебя спрос впереди будет.
Данька принес атаману пиджак, они сели в подан ный экипаж: автомобиль-ландо, запряженный четверкой цугом. Металлические части авто и сбруи сверкали на солнце, а сидения были укрыты дорогим турецким ковром.
– Вперед! – скомандовал Бурнаш, одновременно давя на автомобильный клаксон.
Всадники, чьи ряды пополнились новыми товарищами, быстро двинулись в обратный путь. С одной стороны их ободрило присутствие самого атамана, с другой – они старались скрыть перед ним страх, внушаемый таинственными Мстителями. Последнее время бурнаши постоянно натыкались на ловушки и неприятности, приготовленные этими неуловимыми врагами. Не исключено, что в станице их ждет новый сюрприз, и от этого делается как-то зябко даже под палящим солнцем…
