Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 3
Блэкторн помнил, как молился, чтобы с неба ударила молния.
– Так никаких размолвок? – повторил он вопрос, когда они подходили к последней площадке.
Марико покачала головой.
* * *Торанага начал беседу:
– Корабль вполне готов, Андзин-сан? Это точно?
– Точно, господин. Корабль в прекрасном состоянии.
– Сколько еще надо людей… – Торанага взглянул на Марико: – Пожалуйста, спросите его, сколько еще человек требуется для управления кораблем. Я хочу быть совершенно уверен, что он понял суть вопроса.
– Андзин-сан говорит, для того чтобы выйти в плавание, на борту необходимо иметь тридцать матросов и двадцать канониров. Сначала его команда состояла из ста семи человек, включая повара и купцов. Чтобы плавать и воевать в наших морях, достаточно двухсот самураев.
– И он считает, что сможет найти тех, кто ему требуется, в Нагасаки?
– Да, господин.
Торанага произнес будто про себя:
– Нет у меня никакого доверия к наемникам…
– Прошу меня простить, господин, вы хотите, чтобы я перевела эти ваши слова?
– Что? О нет, не обращайте внимания.
Торанага встал, все еще делая вид, будто чем-то недоволен, и посмотрел в окно на ливень: стена воды заслоняла город. «Пусть дождь идет еще несколько месяцев, – подумал он. – О боги, все, какие ни на есть, сделайте так, чтобы дожди шли до Нового года! Когда Бунтаро сможет встретиться с моим братом?»
– Скажите Андзин-сан, что завтра он увидит своих вассалов. Ужасная погода. Этот дождь будет идти весь день. Нигде ни клочка сухой земли.
– Да, господин, – донесся до него голос Марико.
Он иронически улыбнулся. Никогда еще за всю его жизнь ему не мешала погода. «Она, конечно, уверена, как и прочие усомнившиеся во мне, что я сдал, меняюсь к худшему», – размышлял он, зная, что не может отклониться от выбранного курса.
– Завтра или через день – какая разница? Скажите ему, что я пошлю за ним, когда буду готов. До этого времени он должен оставаться в замке.
Он слышал, как Марико перевела его слова Андзин-сан.
– Да, господин Торанага, я понял, – Блэкторн отвечал сам, без помощи Марико, – но вы не рассердитесь, если я задам вопрос: можно ли быстро выехать в Нагасаки? Думаю, что это важно, прошу меня извинить.
– Я решу это позднее. – Голос Торанаги прозвучал резко – он не дал себе труда быть обходительным и сделал знак, что аудиенция окончена. – До свидания, Андзин-сан, я скоро решу, что делать с вами. – Он видел, что капитан хочет настоять на своей просьбе, но постарался от него отделаться. «Боже мой, – удивился он, – наконец-то чужеземец научился вежливости!» – Скажите Андзин-сан, что ему нет нужды ждать вас, Марико-сан. До свидания, Андзин-сан.
Марико выполнила его просьбу. Торанага, отвернувшись, смотрел на Эдо сквозь ливень, что обрушился на город, прислушивался к шуму воды. Дверь за Андзин-сан закрылась.
– Так что за ссора? – Торанага обратился к Марико, не глядя на нее.
– Простите, господин?
Его настороженный слух тут же уловил слабую дрожь в ее голосе.
– Между Бунтаро и вами, разумеется. Или вы участвовали в другой ссоре, которая касается меня? – добавил он с горьким сарказмом – этот оттенок в голосе казался ему необходимым, чтобы ускорить дело. – С Андзин-сан, может быть, или с моими врагами-христианами, или с Цукку-сан?
– Нет, господин. Пожалуйста, извините меня. Это началось как всегда, как начинаются обычно ссоры между мужем и женой. По существу из-за ничего. Потом внезапно, как это обычно бывает, вспомнились старые обиды… Не знаю, что на нас обоих нашло…
– Нашло?
– Да. Пожалуйста, простите меня. Я немилосердно испытывала терпение мужа. Это полностью моя вина. Сожалею, господин, но в таких случаях люди говорят дикие вещи.
– Ну, давайте выкладывайте, что за «дикие вещи»?
Марико побледнела. Ее загнали, как лань. Конечно, она догадывалась: шпионы уже сообщили ему, о чем именно кричали в тишине их дома…
Она пересказала ему все, что тогда говорилось, стараясь излагать как можно полнее, потом добавила:
– Я считаю, что мой муж пребывал в состоянии дикого гнева, который вызвала я. Он предан вам, – я знаю, что предан. Если и нужно кого-то наказать, то, конечно, меня, господин. Я толкнула его на это безумие.
Торанага, прямой как струна, снова сел на подушку, лицо его окаменело.
– Что сказала госпожа Гэндзико?
– Я не разговаривала с ней, господин.
– Но собираетесь с ней поговорить или собирались?
– Нет, господин. С вашего разрешения, я намеревалась сразу же уехать в Осаку.
– Вы поедете, когда я скажу, не раньше. Измена – самое отвратительное из всех преступлений!
Она поклонилась, стыдясь его язвительных слов.
– Да, господин. Пожалуйста, простите меня, это моя ошибка.
Он позвонил в маленький ручной колокольчик – дверь распахнулась, появился Нага.
– Слушаю, господин.
– Позови сейчас же господина Судару с госпожой Гэндзико.
– Да, господин. – Нага повернулся, чтобы уйти.
– Подожди! Потом собери мой совет, Ябу и всех… и всех старших военачальников. Они должны быть здесь в полночь. Сними все посты на этом этаже. Возвращайся с Сударой.
– Да, господин. – Побледневший Нага закрыл за собой дверь.
Торанага услышал шум на лестнице, подошел к двери и открыл ее – на площадке никого не было. Он захлопнул дверь, взял другой колокольчик и позвонил. Открылась внутренняя дверь в дальнем конце комнаты – едва заметная, так ловко замаскировали ее мастера в деревянной панели стены. На пороге стояла полная женщина средних лет в накидке с капюшоном – одежде буддийской монахини.
– Слушаю вас, великий господин.
– Будь добра, зеленого чаю, Тяно-сан, – попросил Торанага.
Дверь закрылась, Торанага снова посмотрел на Марико:
– Так вы думаете, он предан мне?
– Я это знаю, господин. Пожалуйста, простите меня, это была моя вина, не его. – Она отчаянно пыталась убедить Торанагу. – Я его подстрекала.
– Да, вы. И это было ужасно! Непростительно! – Торанага вынул платок и вытер бровь. – Но кстати.
– Простите, господин?
– Если бы вы его не разозлили, я, может быть, никогда не узнал бы об измене. Скажи он все это без всякого повода, это было бы одно, а так… вы открыли мне еще одну любопытную возможность.
– Господин?
Торанага не ответил. Он думал: «Хотел бы я, чтобы здесь был Хиромацу – хоть один человек, которому я полностью доверял».
– А как насчет вашей преданности?
– Пожалуйста, господин, вы знаете, что я вам предана.
Торанага не ответил. Взгляд его был безжалостен.
Открылась внутренняя дверь, и Тяно, монахиня, уверенно, не постучав, вошла в комнату с подносом в руках.
