Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 3
Блэкторн отправил служанку за свежим чаем и саке, приказал принести побольше подушек и помог Фудзико расположиться на них. Она все стеснялась и то и дело спрашивала:
– Как я смогу отблагодарить вас?
– Не надо благодарностей. Давайте снова… – Блэкторн порылся в памяти, но не нашел японских слов «помогать» или «помнить». Тогда он вытащил словарь и поискал их там. – Просить – о-нэгаи… Вспоминать – омой дасу… Хай, мойтидо нэгаи! Оми дэс ка? (Помогайте мне снова. Помните?) – Он поднял кулаки, изобразил пистолеты и нацелился ими. – Оми-сан, помните?
– О, конечно! – воскликнула она, потом, заинтересовавшись, попросила посмотреть книгу. Она никогда не видела раньше латыни, и колонки японских слов против латинских ничего не сказали ей, но она быстро ухватила смысл:
– Это книга всех наших слов… простите. Книга слов, да?
– Хай.
– Хомбун? – спросила она.
Он показал ей, как найти это слово на латыни и по-португальски:
– Хомбун – долг. – Потом добавил по-японски: – Я понял, что такое долг. Долг самурая, не так ли?
– Хай! – Она захлопала в ладоши, как будто ей показали чудесную игрушку.
«Да, это чудо, – сказал он себе. – Подарок судьбы. Книга поможет мне лучше понять и ее, и Торанагу, и скоро я буду неплохо владеть языком».
Она задала ему еще несколько слов, и он нашел их на латыни и португальском; каждое слово, которое она выбирала, было ему понятно, и он непременно находил его – словарь ни разу не подвел.
Он поискал слово:
– Магото дэс, нэ? (Это чудесно, правда?)
– Да, Андзин-сан, книга чудесная. – Она отпила чаю. – Теперь я смогу разговаривать с вами, по-настоящему.
– Понемногу. Только медленно, вы понимаете меня?
– Да. Пожалуйста, будьте терпеливы со мной. Прошу вас, извините меня.
Громадный колокол на главной башне замка пробил час лошади, ему отозвались все храмовые колокола в Эдо.
– Сейчас мне надо уходить. Я иду к господину Торанаге. – Он пристроил книгу за рукав.
– Можно я подожду здесь, пожалуйста?
– А где вы остановились?
Она показала:
– О, там, моя комната – за следующей дверью. Прошу извинить мою бестактность!
– Медленно. Говорите, пожалуйста, медленно. И простыми словами!
Она повторила медленно, особенно тщательно – слова извинений.
– Благодарю вас. Мы с вами еще увидимся.
Она хотела подняться, но он покачал головой и вышел. День был облачный, душный. Охрана уже дожидалась его. Вскоре Блэкторн уже вступал во двор главной башни, где встретил Марико – еще более прекрасную, воздушную, лицо ее под золотисто-красным зонтиком казалось алебастровым. На ней было темно-коричневое кимоно, окаймленное ярко-зеленым узором.
– Охаё, Андзин-сан. Икага дэс ка? – Она церемонно раскланялась.
Он отвечал, что чувствует себя прекрасно, следуя их уговору изъясняться по-японски, пока у него хватает сил, и переходить на португальский, когда уж мочи нет припоминать японские слова и еще когда требовалось сказать ей что-нибудь не предназначенное для чужих ушей.
– Ты… – произнес он осторожно, когда они поднимались по лестнице башни.
– Ты… – откликнулась Марико и немедленно перешла на португальский, с той же серьезностью, что и в прошлую ночь: – Извините, пожалуйста, но давайте не будем сегодня говорить на латыни, Андзин-сан. Сегодня латынь не подходит – она не может служить тем целям, для которых мы ею пользуемся, правда?
– Когда я смогу поговорить с вами?
– Трудно сказать, простите. У меня есть обязанности…
– Все благополучно, да?
– О да, – сказала она, – пожалуйста, извините меня, но что может случиться? Ничего плохого.
Они поднялись еще на один пролет не разговаривая. На следующем этаже, как обычно, у них проверили пропуска, охрана шла впереди и сзади. Хлынул ливень, влажность в воздухе уменьшилась.
– Этот дождь на несколько часов, – заметил Блэкторн.
– Правда, но без дождей не будет риса. Скоро дожди прекратятся – через две-три недели. Тогда будет жарко и влажно до самой осени. – Она взглянула в окно на лохматые облака. – Вам понравится осень, Андзин-сан.
– Да, – он смотрел на «Эразм», виднеющийся далеко отсюда, у пристани. Но дождь скоро скрыл от него корабль. – После того как мы побеседуем с господином Торанагой, нам придется пережидать дождь. Нет ли здесь места, где мы могли бы поговорить?
– Это может быть непросто. – Она уклонилась от прямого ответа, что он нашел странным. Обычно она была очень решительна и излагала свои вежливые «предположения» как приказы – так они и воспринимались. – Прошу простить меня, Андзин-сан, но у меня сейчас трудное время, нужно много всего сделать. – Она на мгновение остановилась и переложила зонтик в другую руку, придерживая подол кимоно. – Как у вас прошел вечер? Как ваши друзья, ваша команда?
– Прекрасно. Все было прекрасно, – сказал он.
– Действительно «прекрасно»? – переспросила она.
– Прекрасно, но очень странно. – Он оглянулся на нее: – Вы что-то заметили, да?
– Нет, Андзин-сан. Но вы не упомянули о своих людях, а между тем много о них думали в последнюю неделю. Я не волшебница, извините.
После паузы он решился:
– А у вас все хорошо? Никаких размолвок с Бунтаро-сан?
Он никогда не говорил с ней о Бунтаро и после Ёкосэ не упоминал его имени. Они сошлись на том, что никогда не будут обсуждать ее семейную жизнь.
– Это мое единственное требование, Андзин-сан, – прошептала она в первую ночь. – Что бы ни случилось во время нашего путешествия до Мисимы или, если позволит Мадонна, до Эдо, для нас это не будет иметь никакого значения, да? Мы не будем обсуждать между собой то, что происходит, да? Не будем… Пожалуйста.
– Я согласен. Клянусь.
– И я тоже. Ведь наше путешествие закончится в Эдо, у Первого моста.
– Нет.
– Но конец неизбежен, дорогой. У Первого моста наше путешествие кончится. Пожалуйста, или я умру от страха за вас, от мыслей об опасности, которой вас подвергла…
Вчера утром он стоял возле Первого моста, и на душе у него внезапно стало тяжело, – не спас даже тот подъем, что он испытал при виде «Эразма».
– Сейчас мы пересечем мост, Андзин-сан, – объявила Марико.
– Да, но это всего лишь мост, один из многих. Идемте, Марико-сан! Перейдите этот мост вместе со мной! Рядом со мной, пожалуйста. Давай пройдем его вместе, – добавил он по-латыни. – И будем знать, что мы рука об руку идем к началу чего-то нового.
Она выбралась из паланкина и шагала рядом с ним, пока они не достигли другой стороны. Там она снова села в занавешенные носилки, и они преодолели небольшой подъем. У ворот замка их ожидал Бунтаро.
