Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Я останусь, Ульмир! Останусь.
Под гул восторга одна из девушек принесла большое красное яблоко, и Роксана вгрызлась в него белыми зубами. По её пальчикам потёк сок. Пока все её друзья и враги осушали чаши, к ней подошёл Давид. Он поцеловал её руку и предложил занять более почётное место. Она не стала противиться. Светозара опять уселась с ней рядом. А вот Ратмир ушёл, сославшись на головную боль и усталость. Вместо него, вечно одинокого волка, справа от египтянки мигом расположились три хитрые лисы – Таисья, Мамелфа и Улиания. И она пила с ними мёд, и громко смеялась над их пустой болтовнёй, и слушала в тишине добрые слова про себя, когда у кого-то созревал тост. Красивые речи произнесли Светозара, Демьян, Мирослав, Климята и прочие новгородцы. Потом Роксана исполнила очень быстрый моравский танец под гусли, сперва велев двум самым тощим девушкам снять с неё башмачки, украшенные жемчужинами размером с лесной орех, и забрать эти башмачки себе. Для неё играли три самых лучших в городе гусляра. Так как все глядели только на её ноги, во время танца ещё более прекрасные, никто даже и не заметил, как через боковую дверь вернулся в кабак Добрыня. Склонившись к уху Малуши, он что-то ей прошептал. Она изменилась в лице и тихо спросила, повернув голову:
– Как такое возможно? Кто мог опередить его на два дня?
– Гонец из Смоленска.
– Зачем он прибыл сюда?
– Он ехал не в Новгород, а в Изборск. Лидул ему приказал завернуть сюда и сказать, что Ветер повредил ногу. Там оказался опытный человек, который считает, что через пару дней конь будет здоров.
Малуша опять уставилась на Роксану. Три гусляра уже для неё играли другую музыку, от которой веяло зноем далёкой магометанской Азии. Изумительные глаза египтянки сделались влажными и сияющими. Поднявшись на пальцы ног и с неописуемой грацией вскинув руки над головой, она закружилась в восточном танце. Такое было для Новгорода в новинку. И все участники пира, заворожённые необыкновенным, чувственным зрелищем, были очень возмущены, когда Светозара по пьяной дурости влезла и всё разрушила в один миг. Ей, видите ли, приспичило выпить с Роксаночкой! Гневным визгом остановив гусляров, она подбежала к ней с кубком мёда, и две красавицы выпили. После этого Светозара за руку потащила свою подругу к столу, весело крича:
– Хватит танцевать! Нам надо поговорить о важных вещах!
– Гусляры, играйте! – взвизгивала Роксана, перебирая ногами против желания, как коза на привязи, – дудочники, свистите! Девки, пляшите!
Сильная Светозара решительно усадила её за стол и сама уселась. Давид, смеясь, лично наливал трём остальным сплетницам квас. Они уже были слишком пьяны. А посреди терема, вняв призыву Роксаны, стали плясать не только босые кабацкие вертихвостки, но и приличные новгородки в дорогой обуви. Их любовники и мужья, которым всё это после восточного танца было неинтересно, начали обсуждать друг с другом свои дела. Иные о чём-то и договаривались, скрепляя договорённости ковшом браги.
– Я тоже замуж хочу, – вздохнула Таисья, когда Давид отошёл, – Роксанка, найди мне мужа!
– Где она мужа тебе найдёт? – спросила Мамелфа, брезгливо нюхая квас, – мужья – не грибы, не растут в лесу. Если бы росли, я бы набрала корзинку-другую крепеньких подосиновиков со скользкими красненькими головками!
– А вот я поганки больше люблю, – гнусно отличилась и Светозара, – есть у меня целых три поганки! И есть одна сыроежка. Сырые яблоки жрёт! Я предпочитаю печёные.
– Ай, боярыня! – со стыдом закрыла руками мордочку Улиания, – как ты можешь произносить подобные глупости? Не поганка я, а волнушка! Меня волнует всё, что я вижу – и ягоды, и грибы, и яйца, и курицы!
– Вас, паскуды, мало лупили палкой по лбам и за уши драли! – с яростью поднялась Роксана из-за стола, – Светозара! Дрянь! Ты меня сюда притащила для этого разговора, сволочь бесстыжая? Дома тебя ждёт трёпка!
Она опять пошла танцевать, велев гуслярам и девушкам выпить браги и продолжать дело так, чтобы весь кабак ходил ходуном. Боярыня Свтозара вскоре к ней присоединилась. Они занимались танцами, делая передышки на пару глотков вина, весь остаток дня и почти всю ночь. От них невозможно было оторвать глаз. Ульмир и Демьян, которых Ратмир попросил приглядывать за Роксаной, даже и не заметили, как настало утро. Никогда в жизни не доводилось им получать столько удовольствия от работы.
Глава двадцать шестая
Домой Роксана и Светозара вернулись после зари. Они ничего не видели и не слышали. На обеих было по одному башмачку – боярыня поделилась с Роксаной обувью. Спать они улеглись на одной кровати. В полдень Агарь растолкала их.
– Поднимайтесь, – мрачно сказала она, когда они застонали и заморгали, – вставайте, или я вас окачу ледяной водой! Вы меня убьёте потом, если я сейчас вас не подниму.
– Что произошло? – мучительно двигая языком, спросила боярыня, – что случилось?
– Умер Топтыга. Его сейчас увезут.
Топтыги не стало вскоре после рассвета. Умер он в тереме Светозары, куда Лелюк привёл его ещё вечером. Там медведю сразу сделалось плохо. Всю ночь Лелюк с помощью Агари, Прокуды и других слуг боролся за его жизнь. Медведь умирал очень тяжело. Но он не издал ни одного стона – только глядел и глядел на своего друга сквозь пелену непрерывных слёз, и часто дышал. За восемь часов Лелюк стал седым.
Когда две плясуньи вышли на улицу, там лениво мела метель. Топтыгу уже погрузили в сани. Их запрягли старенькой лошадкой, с которой он был в приятельских отношениях. За предместьями, на крутом берегу Чернавки, вырыли яму. К ней провожали Топтыгу его друзья. За санями шли две или три сотни людей, несколько собак и кот Светозары. Впрочем, надо сказать, что кот всё-таки сидел на плече Прокуды. Лошадку вёл под уздцы самый непутёвый в Новгороде старик, который имел прозвище Репей. Он всех любил донимать своей болтовнёй, и только Топтыга мог его слушать до бесконечности. А Лелюк не пошёл хоронить Топтыгу. Никто его и не звал. Всем было понятно, что он не выдержит. Он остался сидеть на лавке, закрыв руками лицо.
Под карканье воронья огромный, мохнатый труп опустили в яму. Когда три конюха, взяв лопаты, стали его забрасывать мёрзлой глиной, все так внимательно наблюдали за их работой, будто они кроили царский наряд, а не засыпали могилу. Многие женщины плакали. Среди них была Светозара. Без удивительного медведя жизнь в её тереме становилась совсем иной, как и во всём Новгороде. Могила была засыпана. Вырос холмик величиной с Топтыгу. Только тогда все его друзья задумчиво повернулись. И вся их грусть за один лишь миг превратилась в ужас.
Роксана, стоявшая вдалеке, около саней, теперь там лежала. Рухнула она на
