Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Я сама ей дам по башке! – торжественно поклялась Светозара, – ты меня знаешь!
Итак, произошёл пир. На Большое кружечное подворье пришли все те, с кем зналась Роксана и кем никак не могла пренебречь Малуша. Бояр решили не приглашать – ни та, ни другая к ним расположена не была. Хозяин подворья, маленький армянин Давид, рассаживал приглашённых с тонкостью и умом – так, чтобы соседям и, что ещё важнее, соседкам, было о чём беседовать и на чём сходиться во мнениях. Он отлично знал новгородцев. Роксану он усадил, согласно её заранее выраженному желанию, с краешку, за простенком. Пришла Роксана в белом кружевном платье, почти прозрачных чулочках и башмачках, осыпанных жемчугом. Никаких иных драгоценностей, кроме этого жемчуга, на ней не было. Справа от египтянки сидел Ратмир, слева – Светозара. Они втроём вошли через боковую дверь и сразу расположились в дальнем углу, за выступом. Вот поэтому их никто, кроме трёх всем известных сплетниц, всё всегда замечающих, не заметил. И они прятались целые полчаса. Так было угодно Роксане. Она действительно чувствовала себя неважно и приняла твёрдое решение ничего не пить и не есть. Ратмиру и Светозаре Давид велел подать угощение.
– Ты Давида не обижай, – шепнула Роксане на ухо Светозара, – попроси мёду, вина, телятинки с хреном!
– Я вовсе не голодна, – сказала Роксана и попросила яблоко. Совсем юная девушка принесла ей то, что она хотела. Боярыня в это время всё продолжала хвалить телятину с хреном и судаков под каким-то соусом, начинённых луком и трюфелями. Сама она, осушив с Ратмиром по чарке мёда, яростно уплетала молочного поросёнка, который был запечён в собственном соку. Слушая её, Роксана забыла про своё яблоко.
А застолье шло уже полным ходом. Распорядитель пира, ловкий купец по имени Велимир, вышел в середину – столы стояли вдоль стен, и предложил выпить за Новгород, самый лучший город на свете. Роксану он, конечно, заметил, и подмигнул ей, а также и Светозаре. Когда все выпили и опять взялись за еду, Велимир спросил у Малуши, где госпожа Роксана. С тем же вопросом к ней обращались и остальные гости. Не зная, что отвечать, она послала Добрыню к боярыне Светозаре – только не в дальний угол, а в терем. Тем временем, виночерпии вновь наполнили чаши, и Велимир стал произносить тост за здоровье князя. Он говорил так торжественно, что Топтыга, сидевший среди плясовых красавиц и музыкантов, решил ему поклониться. Лелюк не смог его удержать. Все, ясное дело, начали хохотать, когда косолапый любимец Новгорода, вразвалочку подбежав к Велимиру, стал ему низко кланяться. Тост был сорван.
– Друг мой, Топтыга! – громко сказал Велимир, хлопнув шалуна по загривку, – ты мне сейчас оказываешь медвежью услугу!
– Наоборот! – ещё громче выкрикнула другая шалунья, Таисья, – теперь уж великий князь узнает о том, что некий купец по имени Велимир его прославлял! А ну, попляши, Топтыга!
– Пляши, Топтыга, пляши! – смеясь, подхватили другие гости. Все они выпили ещё только по две-три чаши, но очень уж был хорош весёлый медведь! Лелюк заиграл на дудочке, и Топтыга начал плясать, старательно приседая и разводя когтистые лапы. Тут же к нему присоединились четыре девушки, для которых танец всегда был в радость. Всего таких было сорок, но остальные побаивались медведя. И, кстати, были отчасти правы – Топтыга очень обиделся. Он решил, что девушки пожелали его затмить. Сделав такой вывод, он жалобно заревел, и – побежал жаловаться Роксане, лучшей своей подруге. Она всё время подкармливала его в тереме боярыни. Добежав до её стола, он остановился и продолжал реветь, раскачиваясь на задних лапах. Четыреста человек умирали со смеху.
– Ай, Топтыга! – с горечью повторила Роксана слова купца Велимира, – ты мне сейчас оказываешь медвежью услугу!
Она дала зверю яблоко. Тот его немедленно съел. Но не успокоился, хоть к нему уже подбежали его хозяин – Лелюк, и четыре девки, виновницы его гнева. Вышли из-за стола и Ратмир с боярыней. Вдруг одна из плясовых девок, в которой зоркая Светозара тотчас узнала Ингу, юную горничную врача Арфалаха, сделала шаг назад, и, всплеснув руками, крикнула на весь терем:
– Да она здесь! Госпожа Роксана, ты здесь!
– Да, Роксана с нами! – напряг свою могучую глотку и Велимир, чтоб никто не думал, что он мог здесь о чём-то не знать или упустить из виду какую-нибудь деталь. Никто бы, конечно, так не подумал и без его старания. До него ли всем сейчас было? Хохот сменился полным безмолвием. Перестал шуметь и медведь. Его успокоили калачом, оттащили в угол и посадили на цепь. А потом все радостно встали со своих мест, и, не обращая внимания на попытки распорядителя пира всё организовать и устроить, шумной толпой двинулись к Роксане, вновь называя её царицей. Впереди всех шла Малуша с чашей вина на подносе. Путь ей прокладывали дружинники, что пришли на пир вместе с нею. Лицо Малуши было озарено таким удовольствием, что Таисья, Мамелфа и Улиания не сдержались и снова начали хохотать, а бедная Светозара зажала ладонью рот. Роксана, тем временем, поднялась и вышла из-за стола навстречу своим восторженным обожателям. Но она была так бледна, что Ратмир счёл нужным взять её под руку. Все участники пира, вблизи увидев её лицо, поверили ей, когда она заявила, что от вина её может сразу стошнить.
– Только пригуби! – взмолилась Малуша, с полупоклоном протягивая ей чашу на золотом подносе, – за Новгород! И за Киев! За Святослава!
– Роксанка, да сделай ты эти три глотка, – выдохнула шёпотом Светозара, – она потом допьёт остальное! Если откажется, я ей дам кулаком по морде! Ты меня знаешь!
Сотни людей, столпившиеся вокруг Роксаны, опять притихли, гадая, что она будет делать. Она кивнула и улыбнулась. Чаша была немалая, и Ратмир помог египтянке её держать. Роксана послушно сделала три глотка и передала чашу Малуше. Та разделила оставшееся вино с боярыней Светозарой. И сразу же после этого терем вновь наполнился шумной радостью. И торговцы, и мастера, и все их любовницы вместе с жёнами, и заморские гости, и плясовые девки, и музыканты, не отходя от Роксаны, велели подать им чаши, чтоб дружно за неё выпить. Слуги забегали, заметались. Как только всё было подано и опять стало тихо, Ульмир по просьбе своих товарищей начал говорить тост. Окончил он его так:
– Госпожа Роксана! Мы, новгородцы, просим тебя прямо нам сказать – что мы должны сделать, чтоб ты осталась с нами навеки?
– Дайте мне яблоко, – попросила бледная оживительница камней, – мне дали одно, но я угостила своего друга.
– И ты
