Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
А.В. Суворов пропускает мимо себя войска
Действия Массены были искусны и сохранялись в глубокой тайне. Имея под рукой 40 тысяч, он переправил одну дивизию за Лимат, разрезал наши войска и припер их к Цюриху. Страшная резня на улицах Цюриха закончила двухдневное кровавое побоище, солдаты спасались в одиночку, а весь обоз, парки, казна, канцелярия, 9 знамен, 26 орудий с зарядными ящиками достались неприятелю. Остатки корпуса отступили к Рейну. В то же самое время французы разбили возле Глариса австрийский отряд Готце, о котором уже было упомянуто; два прочие в страхе ушли сами. Массена знал цену времени; тотчас после поражения Корсакова спустился Люцернским озером к Альторфу и, узнав, что Суворов уже прошел, вернулся опять назад, чтобы приготовить ему встречу в Швице и, таким образом, уловить всю нашу армию в западню. Массена был уверен, что великий князь и фельдмаршал будут у него в плену. Какое сопротивление могла оказать ему босая, оборванная и изнуренная армия – без полевой артиллерии и без патронов? – Самое ничтожное, по мнению Массены.
Фельдмаршал собрал военный совет. В бедную швейцарскую хижину вошли 10 генералов с великим князем Константином Павловичем. Суворов, бегавший по комнате, остановился, окинул всех быстрым взглядом и начал говорить, торжественно, с одушевлением: «Корсаков разбит и прогнан за Рейн! Готце пропал без вести и корпус его рассеян! Прочие ушли! Весь план наш расстроен. Как некогда армия Петра Великого заведена была изменой к берегам Прута, так и теперь мы, среди гор, окружены сильным неприятелем. Что предпринять нам? Идти назад – постыдно: никогда еще не отступал я. Идти вперед к Швицу – невозможно: у Массены, свыше 60 тысяч, а у нас нет и 20. К тому же мы без провианта, без патронов, без артиллерии… Помощи нам ждать не от кого… Мы на краю гибели!..». Сказав эти тяжкие слова, старый фельдмаршал был убит горем; его душа страдала невыносимо. Он продолжал: «Теперь одна остается надежда на Всемогущего Бога, да на храбрость и самоотвержение моих войск. Мы – русские! С нами Бог!» – Встрепенулись все присутствующие. «Спасите честь России! Спасите сына нашего Императора!» С этими словами 70-летний фельдмаршал бросился к ногам великого князя и залился слезами. Константин Павлович в смущении поднял Суворова, обнимал его, целовал и, сам рыдая, не мог сказать ни слова. И все присутствующие были потрясены до глубины души: испытанной храбрости полководец, с закаленной, как железо, волей, плакал как дитя! – Дерфельден первый пришел в себя и заговорил от имени прочих. Он ручался за неизменную храбрость и безропотную покорность всего войска: оно пойдет, куда бы ни повел его великий полководец. Солдаты и офицеры не посрамят русского оружия; если не одолеют врага силой, то лягут все до единого, со славой. – Раздался общий клик: «Не посрамят! Клянемся: все умрем!». Слова Дерфельдена, горячий дружный отклик генералов были истинным наслаждением для измученной великой души Суворова. Он оживился, глаза его снова заблестели: «Да, мы – русские: с помощью Божьей мы все одолеем!» – После этого начались совещания, на которых принят совет великого князя – пробиваться к Гларису. В тот же день выступили в авангарде австрийцы под начальством Ауфенберга; на другой день – остальные войска; Розенберг получил приказание отбиваться, пока не спустятся с гор все наши вьюки. Австрийы благополучно перевалили через гору Брагель; но когда спустились в долину Кленталь, их так приперли французы, что Ауфенберг хотел уже сдаваться. Его выручил Багратион. Несмотря на усталость, русские войска сейчас же перешли в наступление. Два батальона пошли узенькой дорожкой вдоль озера Кленталь, два – немного левее, а один полк стал карабкаться на утесы еще левее, сам же Багратион взял вправо, чтобы угрожать левому флангу французов. Велико было их изумление, когда они услышали на обоих флангах дружное ура и увидели блеснувшие русские штыки. Генерал Молитор отвел их назад и засел за каменной церковной оградой; справа защищал французов высокий гребень горы, слева – озеро: позиция довольно сильная; и без того узенький путь спереди наполовину преграждался выступом скалы. Как только австрийцы вышли из теснины, их встретили залпом; протискались русские, но также были отбиты. Несколько раз бросался Багратион в атаку – безуспешно. Спускалась ночь; войска были утомлены до крайности, атаку отложили до утра.
В это время подошла дивизия Швейковского. Потихоньку, крадучись, несколько батальонов вскарабкались в темноте наверх и стали на спуске; храбрый полковник Цукато с пехотой и двумя сотнями пеших казаков забрался еще дальше, заняв утесы в головах французов. В таком положении ожидали рассвет. Незавиден был ночлег. Крупные капли холодного дождя падали вперемежку с хлопьями снега; туман, точно пелена, все застилал перед глазами; знобило; нестерпимый голод мучил солдат и офицеров. Костров не разводили; всю ночь никто не спал, а при малейшем шорохе французы осыпали градом пуль. Князь Багратион сидел, прижавшись к скале, его мучила рана, кругом стояли солдаты: «Подождите только, немного подождите! Скажу: вперед! И дружно ударим! Пардона нет!» – «Слушаем, ваше сиятельство! Ох, как бы поскорее!» – В это время раздался чей-то голос: «Где князь Петр? Где князь Петр?» – Это был фельдмаршал в своей шинельке, обмокший, прозябший. – «Ради Бога, тише, наша светлость!» – сказал Багратион и потащил его к скале. – «Князь Петр! Я хочу непременно ночевать в Гларисе! И мне, и им холодно, голодно. Петр, непременно хочу ночевать в Гларисе!» – «Мы скоро будем там, наша светлость», – отвечал Багратион: «Ломоносов с гренадерами обойдет сзади и как только даст залп, Дендригин ударит с гребня, а мы спереди. Головой ручаюсь – будете ночевать в Гларисе!» – Спасибо, князь Петр! Спасибо! Хорошо, помилуй Бог, хорошо!». И пошел тихо отец Александр Васильевич ночевать в овечий хлев, где ждал его великий князь.
Незадолго до рассвета Молитор послал в гору сильный отряд, но гора была уже в наших руках. Тогда французы дали по всей линии залп, и русские, несмотря на темноту, бросились вперед, сбили противника и гнали его верст шесть, не
