Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
На поляну вышли Рагдай с Талутом. Они услышали небольшую часть разговора, спрятавшись за кустом бузины. Им стало понятно, что разговор окончен. Поэтому они вышли. Две гостьи тоже всё поняли. Они встали.
– Братцы мои! – обрадованно помчалась Таисья к горе-охотникам, – да какие же вы усталые и ободранные! С медведем вы дрались, что ли? Или, быть может, с рысью? Здесь рыси водятся! Я вам, кстати, опять лепёшечек привезла! Они вам понравились?
– Да, – ответил Талут и ловко поцеловал Таисью в полуоткрытый ротик. Она сердито дёрнула его за ухо и помчалась вслед за Малушей, которая торопливо шла к лошадям. И тут же они уехали.
Когда топот копыт затих, Роксана закрыла лицо руками. Ни у Рагдая, ни у Талута слов для неё не нашлось. Слишком хорошо они знали князя. Талут стал молча колоть дрова у крыльца. Рагдай молча сел. А вот у Прокуды слова нашлись. Венок из ромашек она плела, затаив дыхание, чтобы ни один звук не проскочил мимо её ушей.
– Нельзя с ними связываться, – сказала она, когда сели ужинать на поляне, – Таисья эта – плутовка! Она не раз весь Новгород баламутила всякой глупостью. А Малуша – сами знаете, кто.
– Раз она узнала сюда дорогу – значит, нам надо искать себе другой дом, – вздохнула Роксана, – или хотя бы не разлучаться. Рагдай, Талут! Больше никакой охоты без нас, никаких рыбалок! Мы должны быть вчетвером всё время. И днём, и ночью.
– Ну, это уж ты загнула! – развеселился Талут.
– Я оговорилась, дурак! Ходите всегда с оружием. Но, конечно, лучше бы нам найти себе другой дом.
Все мрачно задумались. А потом Роксана прибавила:
– Очень жаль мне, что Светозара побеждена! Впрочем, если она с ними не приехала – значит, может быть, и не сломлена до конца.
– А может, её и в живых уж нет? – ахнула Прокуда.
– Это никак невозможно. Ратмир не дал бы её убить. Они с ней – приятели.
Тут переполошились Рагдай с Талутом. Придя в волнение, они с двух сторон накинулись на Роксану с десятками самых разных вопросов, которые можно было свести к одному-единственному: откуда она взяла, что их боевой товарищ Ратмир находится сейчас в Новгороде? На этот так и не заданный ей вопрос она и ответила:
– Да, Ратмир находится в Новгороде. Таисья проговорилась. Случайно. А может быть, и намеренно! Если так, я ей благодарна. Она дала мне понять, что я не должна соглашаться на эту поездку в Новгород. Она знает, что мы с Ратмиром – друзья. Раз он не приехал вместе с Малушей, чтоб звать меня – значит, мне грозит большая опасность в Новгороде.
– Стало быть, Ратмир помогал Малуше? – спросил Талут.
– Да, выходит так. Но у него просто не было выбора, потому что он исполнял княжеский приказ.
– Ратмиру я доверяю, – сказал Рагдай, задумчиво хлебнув квасу, – а вот ни одному слову Малуши верить нельзя. Нам надо остаться здесь. Если Святослав так хочет услышать какие-нибудь слова от тебя, или у меня о чём-то спросить – пусть едет сюда. Я думаю, мы с ним договоримся.
– Вряд ли, – с печалью отозвалась Роксана, – без Калокира он не умеет этого делать.
На лес опустились сумерки. Стали одолевать комары. Четверо друзей пошли в дом, чтоб там посидеть у печки, дым из которой шёл не только в трубу, но и во все стороны. И примерно так же происходил ночной разговор четырёх скитальцев. Желая как-то развеяться, они долго рассказывали друг другу о самых разных событиях своей жизни. Конечно же, больше всех говорил Талут. Роксана почти всё время молчала, хотя Рагдай, Талут и Прокуда ждали наиболее интересных повествований именно от неё. Только перед тем, как лечь спать, она вдруг решила сделать им одолжение и с улыбкой промолвила:
– Опять вспомню про Калокира. Он мне однажды сказал: «Роксана, вся твоя жизнь – это путешествие по безбрежному океану грусти и безотрадности. Иногда ты плывёшь по нему на великолепном парусном корабле с послушной тебе командой, а иногда – одна, в маленькой и жалкой рыбачьей лодке. Но океан – тот же самый!»
Глава двадцать вторая
После полуночи темнота за окном стала непроглядной, и в гробовой тишине вдруг забарабанил по крыше дождь. К утру он затих. На заре Прокуда опять затопила печь, потому что ночь выдалась холодная. Все продрогли и встали злые. Съестных припасов было ещё в подполе достаточно, и Прокуда решила сделать роскошный завтрак, чтобы улучшить своим друзьям настроение. Но могло ли оно улучшиться, если даже небо нахмурилось и сырым, угрюмым, поникшим сделался лес?
Ели на крыльце, втащив туда старенький хромоногий стол из сеней. За ним воцарилось немногословие. А о чём было говорить? Всем стало понятно, что пришла осень с её дождями и холодами, а значит – уже не так легко будет жить в лесу, с каждым днём труднее, противнее. Не накроешь стол на поляне, не искупаешься. А в иные дни и носа за дверь не высунешь!
– Но зато не будет и комаров, – вдруг сказал Талут, ответив на мысль, владевшую всеми.
– И бабочек, и жуков, и весёлых птиц, и лягушек, – проговорила Роксана, без аппетита жуя кусок вяленого мяса, – останутся только волки и четверо очень странных людей, жмущихся друг к другу в тесном домишке.
– Среди глубоких снегов! – вскричала Прокуда, – три года назад, говорят, домик замело по самую крышу! Ой, что-то там вороньё раскаркалось? А, да это они опять…
Очень много ворон взмыло над опушкой на дальнем краю поляны, где начиналась тропинка в лес, которая выводила к окрестностям Старой Ладоги. Очевидно, птицы делили труп какого-нибудь животного. Две наездницы их спугнули. Выехав на поляну, они направили коней к домику.
– Светозара! – радостно поднялась Роксана, вглядевшись, – она, она! А с нею – Таисья!
– Да, так и есть, – признала свою госпожу Прокуда, – ну, хорошо, что жива!
Рагдай и Талут молчали. Рагдай смотрел больше не на всадниц, а на опушку – вернутся ли вспугнутые птицы к своему делу? Кажется, их ничто уже больше не беспокоило. У крыльца наездницы спешились и поцеловались с Роксаной, которая к ним спустилась. Потом они раскланялись с двумя бывшими дружинниками, сидевшими за столом. Таисья теперь уже не казалась такой весёлой, как накануне. Боярыня Светозара, одетая как княжна, выглядела плохо. Лицо у неё осунулось, а на лбу был яркий синяк.
– Об косяк ударилась ночью, – предупредила она вопрос, который хотела задать Роксана. Та ей поверила бы, если бы такой же точно синяк, кое-как скрываемый чёлочкой, не виднелся на лбу Таисьи.
– Боярыни, кушать будете? – поинтересовалась с крыльца Прокуда не слишком любезным голосом.
– Нет, не будем, – сказала в ответ Таисья, глядя не на служанку, а на Роксану, – Роксана,
