Месть (ЛП) - Скэрроу Саймон
Борясь со жгучей болью в груди, Паво отшатнулся от Амадокуса, когда его могучий соперник бросился на него. Судья махнул своей деревянной тростью на фракийца, требуя, чтобы он дал Паво шанс поднять свое оружие, чтобы состязание было честным. Амадокус схватил судью за плечо и одним точным ударом пронзил ему живот. Толпа заликовала, упиваясь зрелищем ужасного конца официального лица. Амадокус вынул свой клинок, а судья упал на песок, схватившись за свои кишки, чтобы они не вывалились наружу.
Затем фракиец наполнил легкие и возобновил атаку на молодого гладиатора. Паво быстро метнулся к нему и схватил два меча, лежавших рядом с выпотрошенным германцем. Он резко поднял голову и увидел блестящий кончик меча, устремившийся к нему. В мерцающих перед глазами пятнах он поднял оба меча, и, развернувшись, ударил ими по лезвию, летящему на него. Скрежещущий лязг стали о сталь пронзительно разнесся по Арене. Амадокус зарычал, когда Паво приподнялся на носочках и оттолкнул фракийца на шаг назад. Амадокус снова бросился на него, но Паво сменил свою позу и выставил оба меча перед собой, блокируя серию ударов. Амадокус тяжело дышал, и по его телу стекал пот, так как его безжалостные атаки стали давать о себе знать. Но Паво отказался втягиваться в тяжелейший поединок. Он понимал , что если ему суждено победить своего старого, более сильного соперника, ему придется навязать тому свои условиях, используя свое мастерство фехтования.
Амадокус снова атаковал, издав низкий горловой звук: - Сражайся, римское дерьмо! Не отступай, как женщина.
- Это лучшее, на что ты способен? - усмехнулся Паво.
Амадокус зарычал, размахивая клинком. Он остановился на полпути, жестокая улыбка заиграла на его губах, когда он заметил рану на груди Паво: - Ты истекаешь кровью, римлянин. Это знак. Видно, боги благоволят мне.
Паво улыбнулся: - Что-то уж больно долго ты сражаешься с раненым аристократом. Ты, должно быть, теряешь хватку, фракиец.
Безумно рыча, Амадокус снова бросился на Паво, нанося жестокие удары мечом юному гладиатору. Паво своими мечами отразил атаку. Но он уже начал уставать. Паво чувствовал, как его мышцы ныли от напряжения, когда он поднимал мечи. Его дыхание становилось все более прерывистым. Амадокус усмехнулся, поняв это. Он бросился с клинком на Паво, целясь ему в туловище. Но в последний момент он дернул запястье и направил лезвие в руку соперника. Паво увернулся от удара, но острие меча укололо его, и по руке пробежала жгучая боль. У него перехватило дыхание. Его пальцы разжались, и один из мечей беспомощно выпал из его рук.
- Попался, римлянин! - усмехнулся Амадокус.
Паво отшатнулся назад, его мышцы трепетали от возбуждения и страха. Ехидные насмешки посыпались на него с галерей над парапетом. Теперь Амадокус наклонился и схватил упавший меч прежде, чем Паво успел до него дотянуться. Вооруженный двумя мечами, с глазами, полными дикой решимости, фракиец отдернул руки назад, прижав локти к бокам, а затем с огромной силой устремил оба меча в шею Паво. За этот краткий миг молодой гладиатор увидел, что жизнь его сына повисла на волоске. С последним всплеском слабеющей силы, он нырнул вправо, уклонившись от удара и направил руку с оставшимся мечом вверх, Амадокусу под подмышку.
Фракиец посмотрел вниз, ошеломленный видом лезвия, пронзившим его плоть, и горячей струи крови, хлынувшей по его туловищу и брызнувшей на песок. Содрогнувшись от гнева, он бросился на Паво. Гладиатор скривился от боли, когда Амадокус навалился на него сверху, и оба мужчины рухнули на землю. Паво толкнул Амадокуса в отчаянной попытке сбросить того . Фракиец ударил его кулаком в челюсть. Паво увидел белую вспышку. Его зрение прояснилось, когда Амадокус схватил изогнутый кинжал, валявшийся на песке. Теперь публика завизжала от радости, когда фракиец попытался вонзить кинжал в горло Паво. Паво вскинул руки над головой, чтобы защититься от удара, который был скован защитной броней на предплечье фракийца.
- Все кончено, римлянин, - прохрипел Амадокус, безжалостно давя кинжалом в своего противника. – Наконец то, ты умрешь. Или умоляй сохранить тебе жизнь!
Паво охватила паника, когда Амадокус зарычал и прижал острие кинжала к его горлу. Он почувствовал, как его мышцы ослабли под тяжестью соперника, который все сильнее давит на него кинжалом. В его груди нарастало сильное напряжение, а грудная клетка запульсировала от боли. Теперь острие кинжала добралось до его плоти. По венам Паво разлилась скорбь за судьбы своего сына.
С трудом сглотнув, он напряг последний запас сил, вспомнив интенсивные тренировки под руководством Макрона. Паво резко выставил руки вперед и оттянул кинжал от своей шеи. Амадокус на мгновение выглядел удивленным, не в силах понять, как такое могло произойти, что вроде бы недавно этот тощий рекрут теперь овладел такой грубой силой и мощью, что смог сравниться с ним. Крепко сжав челюсти, Паво напря г мышцы руки и дюйм за дюймом продвигал кинжал вверх, пока острие не зависло на волосок от шеи Амадокуса.
- Ты не сможешь меня убить! Я законный чемпион, а не ты!
- Не забудь поздороваться со Спартаком в загробной жизни.
Глаза фракийца расширились, когда Паво сделал последнее рывок, и кинжал вонзился ему в горло, выйдя из затылка, мгновенно превратив его ворчание в кровавое бульканье. Легкий оттенок сожаления пронзил Паво в момент смерти его противника. Несмотря на то, что он был его заклятым врагом, он сохранил определенную степень уважения к Амадокусу. Его соперник показал себя бесстрашным воином, восполнив своим упорством и боевым духом то, чего ему не хватало в мастерстве. Он видел, как ярость в глазах фракийца потускнела, а рот расслабился, из уголков его губ засочилась кровь. Затем он откатил Амадокуса в сторону.
На Арене воцарилась ошеломленная тишина, словно зрители не знали, как приветствовать результат поединка. Паво приготовился к очередному потоку нападок от толпы. Вместо этого тишину нарушили громкие возгласы.
- Он победил Амадокуса! - взревел зритель.
- К химерам фракийца! Да здравствует Паво! - закричал другой.
Аплодисменты распространились по галереям, пока каждый зритель не стал скандировать его имя. Паво преисполнился презрением к непостоянству толпы. Он уставился на Амадокуса, сморгнув кровь с глаз, едва веря, что победил. Он выжил в боях со зверями, а теперь и в групповом бою - достижение, на которое мало кто из гладиаторов мог претендовать. В конце своих предыдущих схваток он чувствовал себя неловко из-за подхалимажа толпы, но теперь, сразив Амадокуса, он почувствовал, что полностью заслужил их похвалу. На мгновение он задумался о своем долгом пути от тощего рекрута в Пестуме до одного из титанов Арены в Риме.
Теперь ему оставалось совершить только одну вещь.
Его меч показался тяжелым в его уставшей руке. Он отбросил его в сторону, затем прошелся взглядом по галерее в поисках Ланата. В ряду сенаторов, глядящих на окровавленный песок, того не было видно. К настоящему моменту Аппий должен был быть выведен из Императорского Дворца и ехать в Остию и к новой жизни с Букко. Паво испытал укол сожаления при мысли, что никогда больше не увидит своего сына. Странно, но теперь он был так близок к завершению своей миссии и убийству Клавдия, что его вдруг охватило сомнение. Он задался вопросом, может ли он довериться Ланату в выполнении его части сделки.
