Томас Костейн - Наследники Великой Королевы

Тут наше внимание привлек мой сын. Подкрепившись, он решил показать нам, как умеет самостоятельно ходить. Сэр Сигизмунд, присев на корточки, протянул ему навстречу руки. На лице его сияла радостная улыбка.

— Иди ко мне, малыш! — воскликнул он. — Иди к своему дяде Мунди. Прекрасный у вас мальчуган, Роджер. Вы только посмотрите, какал у него походка. Он идет вразвалку как матрос по палубе в качку. Прирожденный моряк!

— Если это так, то он явно пошел не в своего отца! — заявил я.

Кэти заключила сына в объятия и с негодованием произнесла.

— Мой малыш вовсе не будет моряком! Он не пойдет в море и он останется дома со своей мамой, будет кататься на лошадке и станет настоящим маленьким джентльменом.

— Беру назад свое предложение, — произнес наш хозяин, поднимаясь с пола. — Думаю, вы правы, дорогая. Моряк — не самая лучшая профессия. Об одном только прошу вас: не посылайте моего крестника ко двору.

— Вы рассказывали нам о графе Сомерсете, — напомнил я.

— Да, и я был рад, что меня прервали. Не очень-то приятно говорить о таких делах. — Он не торопясь зажег свою трубку. — Так вот в Тауэре бедняге Овербери как-то дали поесть, и еда эта не пошла ему впрок. Одним словом, он умер. Вскоре после свадьбы Сомерсета обнаружилось, что его отравили. Кстати, все это всплыло наружу благодаря одному вашему доброму приятелю.

— Моему приятелю?

— Ну да, Нику Билу. К своему великому разочарованию, он не сумел добиться взаимности у одной хорошенькой женщины, некоей Энн Тернер, — при этих словах сэра Сигизмунда у меня упало сердце, — и воспользовавшись некоторыми ее неосторожными признаниями сообщил кое-какие факты людям, враждебно настроенным по отношению к партии Ховардов. Малый не промах, этот ваш Ник Бил. Тем не менее в этом деле он допустил явную промашку. Как оказалось, лучше бы ему все это не начинать.

Я видел, что Кэти тоже встревожена.

— Что же случилось? — спросил я.

— После того, как заварилась вся эта каша, властям было не так уж сложно докопаться до истины. Участники этого дела вынуждены были сознаться в содеянном и почти все они были посажены под замок. Сам Сомерсет, его красавица-жена и их сообщники. Справедливый хозяин тоже не миновал узилища, — Сэр Сигизмунд помолчал и мрачно усмехнулся.

— Я тоже приложил к этому руку. Постарался довести до сведения Совета некоторые факты, касавшиеся обстоятельств убийства его предшественника. Ему пришлось выложить все, что он знает о деле Сомерсета, а потом ему предъявили обвинение в убийстве прежнего Справедливого Хозяина.

— Его уже судили?

— Нашего честного Ники уже судили, нашли виновным и приговорили к казни. А тем временем вся страна взбудоражена этим громким делом. Фаворита всегда недолюбливали, а эта история вообще распалила всех. Все требуют примерно наказать чету Сомерсетов. Двоих нанятых ими людей уже повесили. Вы заметили столпотворение на улицах? Это потому что сегодня состоится казнь этой женщины.

— Графини Сомерсетской? — в ужасе воскликнула Кэти.

Он покачал головой.

— Главных действующих лиц этой драмы пока еще не судили. Сегодня утром должна умереть эта самая Тернер.

Мне показалось, что земля закачалась у меня под ногами. Кэти и я посмотрели друг на друга. Должно быть я был так же бледен как и она.

Я ожидал этих слов с того самого момента, как наш хозяин упомянул имя Энн. Я вспомнил как боялась она быть вовлеченной в интриги, которые плела решительная Фэнни Ховард, какой необъяснимый страх испытывала перед будущим. Предчувствовала ли она свою судьбу? Я вспоминал как внимательно она рассматривала мою ладонь и как радовалась, не найдя на ней страшного знака, но о себе ничего не сказала. Неужели она уже тогда знала роковую отметину на своей ладони и знала какая судьба ее ожидает?

— Это ужасно! — воскликнула Кэти. — Можно же что-то предпринять, чтобы спасти ее?

Хилл медленно покачал головой.

— Боюсь, что с самого начала для нее ничего нельзя было сделать. А теперь это дело совсем уже безнадежное. Слишком громки крики, требующие крови. Да честно говоря, никто из преступников и не заслуживает снисхождения. Вина их вполне доказана.

— Я уверен, что Энн Тернер не замешана в отравлении. Могу поклясться в этом, сэр Сигизмунд.

— Я отправляюсь в Денмарк Хаус и поговорю с королевой, — объявила Кэти. — Быть может, мне удастся убедить ее вмешаться.

— Двор сейчас не в Лондоне, — покачал головой сэр Сигизмунд, — и вам не следует вмешиваться в это дело, дорогая. Вина этой женщины доказана. Она водила графиню к Саймону Формену, который и дал им яд. Она признала это во время допроса. К счастью для нее Форман скончался еще до начала процесса. Нет-нет, ваша Энн Тернер безусловно виновна и помочь ей уже ничем нельзя. Если кого-нибудь из обвиняемых сейчас отпустят, дело может дойти до бунта. Король не желает, чтобы Сомерсета казнили, и поэтому постарается умиротворить возбужденный народ казнью кого-нибудь другого. Такова ситуация.

— Не могу поверить в это, — Кэти заплакала.

Я поднялся.

— Я обязан увидеть ее. Она не должна оставаться сегодня одна. Если я не смогу ничем помочь ей, то по крайней мере проведу с ней эти последние часы.

Кэти тоже поднялись.

— Я пойду с тобой.

— Этот благородный порыв делает вам обоим честь, — заявил сэр Сигизмунд, — но так поступать не следует. Бедной женщине вы не поможете, а себе можете крепко навредить. Подумайте, Роджер, ведь король лишь скрепя сердце позволил вам возвратиться в Англию. Разумно ли снова привлекать его внимание? Говорю вам об этом со всей серьезностью. Думаю, с вашей стороны это будет большая ошибка.

— Я должен идти, — возразил я. — В какой она тюрьме?

— Она находится в доме шерифа. Не думаю, чтобы вам удалось проникнуть туда. Только поэтому я и не пытаюсь остановить вас.

Я уговорил Кэти остаться дома, а сам с тяжелым чувством покинул гостеприимный кров сэра Сигизмунда.

46

Теперь улицы были полны народу, который спешил в одном направлении. Ведь предстояла казнь молодой и красивой женщины. Подобное зрелище никто не собирался пропускать. Я знал, что люди считают Энн ведьмой и отравительницей, что их желание видеть ее на виселице частично объяснялось их ненавистью к бесчестным фаворитам, которые узурпировали власть, и тем не менее я испытывал к ним острую неприязнь.

Я услышал, как кто-то спросил.

— А что на ведьме будет ее желтая рюш, когда ее сегодня повесят?

— Сегодня на ней будет черная рюш, такая же как ее черная душа! — взвизгнула какая-то старуха, расталкивая остальных прохожих, чтобы не опоздать к началу церемонии.