Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга [сборник] - Виталий Дмитриевич Гладкий
Эта еда называлась слатур. Ее придумали жителями Исланда – Страны Льдов. Слатур тоже был знаком Мораву, потому что иногда его готовила мать. И он Мораву нравился, хотя слатур больше предназначался отцу. Мать смешивала овечью кровь, нарезанные маленькими кусочками внутренности овцы, добавляла в смесь мелко нарезанный лук, дробленый орех, острые приправы, соль, а также особый вид мха и различные целебные травы и растения, перетирая их до состояния кашицы, и укладывала этот фарш в мешочек из почищенного изнутри овечьего желудка, края которого она сшивала деревянной иглой. Но жарила мать свое произведение не на коровьем масле, а на медвежьем жиру. Слатур (или «живая колбаса», как еще называли эту еду) считался возбуждающим средством, и викинги верили, что мужчины, отведавшие его, становятся в постели более резвыми.
В тверди русы не разводили овец; собственно, как и других домашних птиц и животных, за исключением кур и немногочисленных лошадей. Всю домашнюю живность, в том числе и племенных жеребцов, покупали осенью, на больших торгах, у окрестных племен, или привозили по морю от данов и свеев в специально оборудованных стругах.
Морав постарался как можно быстрее пройти участок торжища, где продавали еду, хотя в толчее это было непросто. Кое-где дымились костры, и горячая пища привлекала к себе вкусными запахами. Очаги были сооружены на скорую руку, котлы не помнили, когда их последний раз мыли и отскребали от копоти, тем не менее голодный люд не обращал внимания на такие мелочи.
Конечно, разные похлебки едали в основном малосостоятельные викинги. Для них были предназначены и вареные бараньи головы. Но больше и покупатели, и проголодавшиеся торговцы налегали на рыбу, запеченную на вертеле, и на сельдь в разных видах – соленую, вяленую, маринованную и квашеную. Они пожирали ее вместе с хрустящими ячменными лепешками с таким аппетитом, что даже у Морава потекли слюнки, хотя после сытного завтрака у Горма есть ему совершенно не хотелось.
Как-то так получилось, что Морав, пытаясь убраться подальше от дразнящих запахов еды, неожиданно для себя попал в ту часть слисторпского торжища, где продавали рабов. В отличие от викингов торговля людьми ему претила. Собственно говоря, русы этим делом мало промышляли. Даже нападая на другие племена, они ограничивались лишь грабежом поселений, но людей в полон не брали, мудро рассуждая, что незачем без толку резать кур, которые несут яйца. Ведь потом не с кем будет сражаться и пополнять за счет войны свои запасы. Хотя, конечно, при захвате купеческих судов русы захватывали пленных, которых потом сбывали (притом недорого) данам. Не пропадать же добру…
Пленников на торжище толпилось много. Видимо, походы варягов в этом году были удачными. Несчастные мрачно смотрели в землю и поднимали головы только тогда, когда покупатель приказывал открыть рот, чтобы посмотреть состояние зубов. Даже один гнилой зуб снижал цену будущего раба, не говоря уже о прочих телесных изъянах. Раба, который не заинтересовал покупателей и впоследствии станет обузой торговцу, после торгов могли даже убить, как ослабевшего коня или пса. Пленников продавали как любой другой скот, совершенно не интересуясь, что они при этом чувствовали. Морав ускорил шаг и постарался побыстрее пройти мимо скорбного места.
Наконец он добрался до того участка торжища, куда и стремился. Здесь торговали заморские гости. Когда Морав увидел то, что они продавали, глаза у него разбежались в разные стороны. Там было на что посмотреть. Для гостьбы заморские купцы устанавливали шатры (с приподнятым передним пологом для лучшего обзора товаров), чтобы непогода не повредила ценные вещи. В палатках менял с приятным звоном шелестело серебро из Куфа[202] – дирхемы, самые желанные деньги для любого купца. Из жадных рук менял в не менее жадные руки богатых торговцев переходили германские денарии (чеканенные из серебра, добытого в Гарце), пенни англосаксов, златники и сребреники русов, а также скеаты[203] викингов, которые чеканились в Слисторпе.
В принципе скеаты были не совсем монетами, а скорее украшениями. Они представляли собой тонкие односторонние кругляши, в основном чеканенные из тонкого листового золота. Но встречались скеаты и серебряные, а также медные с позолотой. Почти все монеты-украшения викингов имели красивые кольца для ношения на цепочке. Изображения на скеатах были самыми разными: рунические надписи, голова человека вместе с конем, двумя птицами и змеей (похоже, это был Один со своим верным Слейпниром, воронами и Мировым Змеем), человек с головой козла, в котором угадывался Тор, драккары и даже изображения креста, символа новой веры. Все это было вписано в несколько кругов, состоявших из орнаментов. В основном скеаты использовались не как средство платежа, а для обмена.
Самыми богатыми были лавки купцов-ромеев. Морав знал, что главным поставщиком тканей из Царьграда, где находился монетный двор Византии, а также мастерские оружейников и ювелиров, были гинекеи византийского базилевса – женские ткацкие мастерские, откуда выходили наиболее дорогие шелковые ткани и парча. Об этом не раз говорил отец Сигурд, который часто мечтал пойти в набег на ромеев, которые обладали несметными сокровищами. Он даже пытался заинтересовать своей навязчивой мыслью Яролада – чтобы тот собрал сильную дружину из племен русов и отправился воевать в далекие земли, но вождь был весьма осторожен, в отличие от бесшабашных варягов, и ограничивался нападениями на племена южного берега Варяжского моря и захватами купеческих судов франков и ромеев.
Серебряные чаши для пиров и другие драгоценные сосуды сверкали под солнечными лучами так ярко, что глазам было больно. Их могли приобрести или богатые даны, или сам конунг Харальд. Морав быстро смекнул, что купцы привезли дорогую посуду больше для привлечения внимания к своим товарам, нежели на продажу. Викинги предпочитали иметь в своих сокровищницах монеты.
Люди стояли возле лавок, как завороженные, и с восхищением глазели на разные дорогие диковинки: на шкатулки, отделанные эмалью с позолотой, и резные ларцы, на гребни из кости и украшения из драгоценных и полудрагоценных камней, на стеклянную посуду немыслимой цены и дорогую кожу, на яркие ткани… И всегда находился какой-нибудь викинг, который небрежно расталкивал толпу и на глазах у зевак демонстративно покупал что-нибудь очень ценное, нередко отдавая за свое приобретение последние деньги (но кто об этом знал?). Главным для него было то, что о его покупке люди будет судачить до следующего торжища. Это возвышало викинга в собственных глазах и добавляло ему авторитета среди своего племени.
Но особенно много люду толпилось возле лавок купцов, торгующих оружием. Большей частью здесь находились варяги, но и добропорядочные
