Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Верно и справедливо ты говоришь, красавица наша! – ответил ей старшина новгородских плотников, богатырь Ульмир, – у Новгорода должна быть своя царица! На меньшее не согласны!
– Имя её – Роксана! – густым, раскатистым голосом уточнил ещё более могучий детина, молотобоец Демьян. И тут уже весь народ в диком ликовании подхватил:
– Роксана! Роксана!
Казалось, что этот крик охватил целиком и Новгород, и предместья. Боярыня Светозара снова подняла руку. Когда все смолкли, она сказала, что госпожа Роксана, преодолев утомление, так и быть согласна сейчас принять по нескольку человек от каждой общины Новгорода, а здесь, во дворе, делать больше нечего, расходитесь. И все немедленно разошлись, чтоб не досаждать усталой царице.
До конца дня она принимала в тереме маленькие посольства от всех общин и сословий. Но предварительно ей нанёс визит Людомир, княжеский посадник. С ним говорить было не о чем, и боярыня Светозара его спровадила вон. Затем начали входить более серьёзные люди, с которыми уже было что обсудить. Явился Климята с десятком самых влиятельных и богатых купцов. Они принесли сундучок с деньгами. Пожаловали посадские мастера во главе с Ульмиром. Каждый из них принёс небольшой подарок и передал горячий привет от своей общины. Пришли ильменьские рыбаки во главе с каким-то столетним дедом. С них нечего было взять, да и не хотелось. Потом наведались проститутки. У этих не было ни подарков, ни предводительницы, ни цели. Они пришли просто так. Но Роксана всё же сказала им, как и предыдущим гостям, что завтра вместо торгов состоится вече, и так как её самой там не будет, то за неё произнесёт речь боярыня Светозара. А вслед за тем Роксана, решительно отказавшись принять ещё одну делегацию – от бояр, выпила вина и улеглась спать.
За час до рассвета она, Рагдай и Талут с Прокудой, сопровождаемые двумя слугами Таисьи, отправились на конях в охотничий домик за Старой Ладогой.
Глава шестнадцатая
Вече, как правило, занимало от трети до половины торговой площади. На оставшемся месте не прекращалась купля-продажа. Роксана этой детали знать не могла, поэтому говорила всем накануне, что вече будет вместо торгов. Нет, вече происходило одновременно с торгами. У Светозары голос был очень громкий. Весь город слышал, как верещала она с помоста, что если княжеская холопка Малуша станет посадницей, новгородцам придётся кормить не только столицу, Псков, Ладогу и Изборск, но ещё и Любеч, так как Малуша оставит в нём гарнизон, который ей предан. Почти стотысячная толпа, собравшаяся на вече, мрачно поддакивала, ворчала. Вдруг кто-то выкрикнул:
– А скажи нам, боярыня – кто Роксана теперь такая? Жена она князю Святославу или любовница?
– Кем была она Святославу, тем и осталась, – хитро ответила Светозара, уже давно готовая к этому вопросу и удивлённая тем, что он прозвучал сейчас, а не раньше, – князь её любит! Он согласится исполнить всё, что она захочет.
– Но если так, почему он в Киеве, а Роксана – в Новгороде? – пискляво подала голос какая-то непутёвая баба, – и почему ты боишься, что князь направит сюда Малушу? Вряд ли твоя Роксана этого хочет!
– Роксана здесь для того, чтоб узнать, чего хочет Новгород, – ловко выпуталась боярыня, – Святослав попросил её это выяснить и ему доложить! Весной он начнёт большую войну против всей Европы, и Новгород ему нужен как верный, крепкий союзник.
Эта смелая выдумка всем пришлась по душе. Толпа горожан слегка зашумела, хваля Роксану и Святослава.
– А кто её из плена освободил? – не унялась баба, – она ведь попала в плен при осаде Киева!
– Её спас тысяцкий Рагдай! Вы все его видели накануне.
– И что, она с князем помирилась?
– Да, помирилась.
– А где сейчас она? Опять почивает, что ли? – выискался в толпе ещё один умник, на этот раз с бородой.
– Сидит дома, плачет. Её оса ужалила в глаз! Пол-морды распухло. Через три дня она вам покажется.
Светозара сошла с помоста под одобрительный гул толпы. Слово взял Климята. Полностью подтвердив резонность почти всех доводов Светозары, он начал гнуть какую-то свою линию по торговой части. Моросил дождик. С озера дул порывистый, сильный ветер. К боярыне подошли Касьян, Волец, Ратша и ещё трое её подручных.
– Как меня слушали? – обнимая себя за локти, спросила она у них.
– Слушали неплохо, – проворчал Ратша, – да толку что?
– Как – что толку?
– Так ведь Всеслав со дня на день прибудет в Новгород, – сообщил Касьян, – говорят, что он со своей дружиной и грузом уже на волоках.
– И что дальше?
– А то, что он с Малушей – в ладах. У них, говорят, общие дела купеческие на несколько тысяч гривен.
– И вы боитесь Всеслава?
Лихие долго молчали. А потом Волец, глядя себе под ноги, пробубнил:
– Бояться-то мы его не боимся! Но он с помоста речи ведёт не хуже, чем ты, боярыня.
– Тьфу на вас, – ответила Светозара, и, развернувшись на каблуках, пошла к городским воротам. Ей нужно было побыть одной, чтобы всё обдумать и найти правильное решение. К счастью, многие жители города и посадов сошлись на вече, так что в предместье было безлюдно. Обойдя пристань, где шла разгрузка нескольких кораблей с резными фигурами на носах и шёлковыми канатами, Светозара с мрачным лицом направилась вниз берегом реки к далёкому лесу. Она не сразу заметила, что её преследует всадник на вороном иноходце. Вблизи городской черты этот человек не гнал своего коня. Но, когда боярыня отошла на четверть версты, пустил его рысью. Услышав топот копыт, молодая женщина повернулась и стала следить за всадником – не она ли ему нужна? Действительно – поравнявшись с нею, он осадил своего коня, и, спрыгнув с него, снял шапку. Его очень молодое, слегка заросшее бородой лицо, смеющиеся глаза и русые кудри вдруг показались боярыне Светозаре очень знакомыми. Ей хотелось услышать голос. И он в тот же самый миг прозвучал:
– Здорово, боярыня! Не узнала меня?
– Ратмир! – воскликнула Светозара, бросаясь на шею воину, – ты ли это?
– А кто ж ещё? – рассмеялся воин. Крепко обняв красавицу, он поцеловал её в щёчку.
Действительно, это был тысяцкий Ратмир – небритый, истрёпанный и усталый после дороги в тысячу с лишним вёрст сквозь дремучий лес. Они обнимались долго и радостно. Светозара тёрлась щекой о плечо Ратмира, вдыхая запах его могучего двадцатитрёхлетнего тела. Он ей всегда был
