Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца
— Моя история имеет отношение к падению Гранадского эмирата. Эмир Гранады Абдалла получил ужасное известие о том, что его любимая жена воспылала преступной страстью к Али-Ахмеду, главе могущественного рода Абенсеррахов. Враги Абенсеррахов, Зегрисы, оклеветали Зораиду — так звали фаворитку эмира. И спровоцировали предательское убийство в Львином Дворе. Это ведь, правда было? Вы видели Львиный Двор в Гранаде?
Рауль кивнул.
— Счастливчик! — вздохнул Анри, — Я-то о Гранаде только читал. Но я продолжу… Абенсеррахи погибли бы все, если бы одному ребенку, испуганному шумом резни, не удалось убежать из дворца и поднять тревогу. Тогда они бросились к оружию, поубивали Зегрисов и перешли на сторону христиан. Как вы помните, католическая армия во главе с Фердинандом и Изабеллой осаждала Гранаду. Рыцари приняли Абенсеррахов как братьев. А между тем жестокий эмир решил принести в жертву своему гневу несчастную Зораиду. Фаворитке эмира угрожала смерть на костре, если она не найдет себе защитников. Молодая христианская невольница предложила ей послать тайного гонца в христианский лагерь и просить помощи дона Хуана де Чакона, храбрейшего рыцаря Кастилии. Зораида имела слабую надежду на помощь рыцарей, но решила рискнуть, чтобы избегнуть рук палачей. Девушка, ее служанка, счастливо пробралась к аванпосту христиан.
И вот, когда дон Хуан отдыхал в своей палатке, паж разбудил его и подал ему письмо. Велико было изумление рыцаря, когда он увидел, что письмо это от эмировой фаворитки, красота которой славилась по всей Кастилии. Зораида умоляла его именем той помощи, которую христианские рыцари клялись подавать каждому страждущему, явиться на защиту ее невиновности. Дон Хуан не колебался ни минуты. К нему присоединились трое его товарищей. "Наша рыцарская клятва, — сказал дон Хуан, — предписывает видеть во всех страждущих детей одного и того же Бога' . — "Но, друзья мои, — возразил один из рыцарей, — Мы здесь вассалы короля испанского, мы сражаемся под его знаменами, имеем ли мы право пуститься без его ведома на частное предприятие, неудачное окончание которого лишит жизни его четырех вождей? ' Сомнения охватили защитников Зораиды — они опасались измены и не представляли, как кастильские рыцари свободно проникнут в Гранаду.
А дон Хуан воскликнул: "Честь говорит иногда громче обязанности. Я поклялся посвятить свой меч спасению прекрасной Зораиды и сдержу свою клятву, чего бы мне это ни стоило. Мы явимся в осажденный город в арабских костюмах — продолжительная война снабдила ими всех нас — и вступим в город с противоположной стороны…" Эй, виконт, вы что, заснули? Вам не интересно?
— Говорите помедленнее.
— А что вы глаза закрыли?
— Просто так. Я представляю, как все это было.
— Вам правда нравится моя история?
— Весьма.
— …Рыцари покинули христианский лагерь…
— Санта Фе.
— Да-да, Санта Фе — Святая Вера… И, переодевшись в роще — не то сливовой, не то оливковой, в мусульманские бурнусы, въехали в город. Прекрасную принцессу доставили на Новую площадь. Палачи эмира держали факелы в руках. Все террасы были покрыты опечаленными женщинами, проклинавшими Абдаллу, все сожалели о несчастной участи прелестной Зораиды. Говорили, что затевается бунт. А Зораида, вся в черном, взошла на помост, окруженный тройным рядом воинов.
Предводитель Зегрисов, Мухаммед, обвинитель Зораиды, въехал на ристалище в сопровождении трех воинов, вооруженных с головы до ног. Трубы приветствовали их прибытие, но народ молчал. Зегрисы бросали на всех вызывающие взгляды. Прелестная фаворитка дрожала от ужаса, и зловещую тишину прерывал только топот коней и стук оружия.
Так прошел час. Срок истекал. Но снова запели трубы, и четыре всадника в длинных белых бурнусах появились на ристалище. Один из них подъехал к подножию помоста и поклонился прелестной Зораиде. Началась битва. Четыре пары противников устремились друг на друга с неописуемой яростью. Бой был отчаянный. Христиане, укрепленные сознанием правоты дела, за которое сражались, показывали чудеса храбрости — два Зегриса были убиты в мгновение ока, третий вскоре поледовал за ними, а Мухаммед, смертельно раненый доном Хуаном де Чаконом, перед смертью признался в невиновности Зораиды и Абансеррахов и испустил дух, изрыгая потоки крови.
Веселая музыка приветствовала победителей. Прелестная Зораида была торжественно доставлена во дворец эмира, а христианские рыцари выехали из Гранады, не согласившись открыть, кто они.
— Это все? — спросил Рауль.
— Это еще не все, — сказал Анри, — Слушайте, что было дальше. Абдалла не успокоился. Он пытался отравить Зораиду, и эмирша со своими приверженцами сбежала из дворца в христианскую армию. Вскоре Гранада сдалась Фердинанду и Изабелле. Большой серебряный крест, служивший знаменем испанской армии, явился на самой высокой башне Альгамбры рядом с хоругвью Святого Иакова. Абдалла же, поднявшись на гору, откуда в последний раз открылись отдаленные минареты Гранады, усеянные испанскими знаменами, воскликнул со слезами: 'Есть ли под небом другая горесть, которая могла бы сравниться с моей? ' — "Скажи лучше стыд! — заявила султанша Аиша, мать его, — Да, ты имеешь право оплакивать как женщина прекрасное царство, которое не смог защитить как мужчина' . Вот и вся история. Я не знаю, какая судьба ожидала прелестную Зораиду в испанской армии, но хотелось бы, чтобы они были вместе.
— Рыцарь дон Хуан де Чакон и фаворитка эмира Гранады Зораида? — спросил Рауль.
— Да, почему бы и нет? По справедливости, эту историю надо бы закончить так: 'И они жили долго и счастливо в освобожденной Гранаде' . Вам понравилась моя история?
— Да. Впечатляет. Милая сказка.
— Это правда!
— Правда, правда. Христианские рыцари победили мусульман, никто даже не ранен, их не опознали под белыми бурнусами — все так и было,… если бы так могло быть.
— А рыцарь дон Хуан де Чакон вам понравился?
— Виват, виват, — сказал Рауль, хлопая в ладоши.
— А если без иронии? Вы, вообще-то, хоть когда-нибудь можете быть серьезным?
— Да понравился мне ваш рыцарь! Но ведь это же пятнадцатый век! Когда это было!
— Если вам понравился рыцарь Хуан де Чакон из пятнадцатого века, то не смейте что-либо говорить против Шевалье де Сен-Дени — он тоже спас женщину, вернее, молодую девушку в ситуации не менее отчаянной, чем в далекой Гранаде. И он был один — против всех!
— Но не фаворитку… эмира…
— Фаворитки эмиров… и королей отдыхают. Я говорю о дочери Бофора! И она поклялась, что…
— Знаю, — перебил Рауль.
