Жертвоприношение - Саймон Скэрроу
- Значит, это все? Мы здесь застряли?
- А, что еще мы можем сделать? Нам просто придется подождать.
- Зачем, господин?
- Не знаю, - сказал Фигул. - Я не знаю.
Ватья ненадолго замолчал: - Вот что, господин. Если мы когда-нибудь выберемся отсюда живыми, вы будете должны поить меня целый день.
Фигул слегка улыбнулся: - Если мы выберемся отсюда, нам обоим нужно будет напиться.
Наступил первый отблеск рассвета, и гуляки наконец разошлись по своим хижинам. Звук их пения быстро сменился несколькими усталыми голосами, когда воины очнулись ото сна, и вскоре Фигул услышал повторяющийся хрупкий лязг оружия, когда некоторые туземцы начали тренироваться на небольшом расстоянии от загонов. Утром со стороны озера раздалось несколько громких всплесков. Фигул переполз на противоположную сторону загона и выглянул в щель в плетеной стене. Участок частокола вокруг заболоченной земли оказался короче окружающей стены, а бревна слегка провисли от того места, где они утонули в грязи. Над кольями он почти мог видеть один из меньших островков, расположенных на полпути между островом друидов и главным островом, связанным с обоими парой коротких дамб. Не менее дюжины мятежников шли вброд по мутной воде, неся на спинах большие связки ивовых и тисовых веток из густого леса на берегу напротив островка. Фигул заметил, что вода едва доходит до колен дуротригов, и предположил, что они должно быть используют какую-то скрытую подводную тропу, соединяющую островок с лесом.
Часы тянулись медленно. Каждое мгновение приносило с собой новый ужас открытия, и Фигул не мог отдыхать. Его тело онемело от холода и усталости. Несколько раз он слышал шаги туземцев, которые приближались и сливали помои возле других загонов, за которыми раздавались хрюкающие звуки свиней быстро следовавших за ними, и которые все это съедали. Каждый раз Фигул сжимал рукоять меча, готовясь к бою. Но никто не пришел. Дуротриги так и не отважились посетить их убежище.
Рано утром возле главных ворот раздался крик. Фигул быстро взглянул на Ватью, затем прокрался через загон и выглянул в сторону ворот как раз в тот момент, когда группа мятежных лазутчиков поспешила через проем. Группа воинов бросилась к воротам в сопровождении нескольких друидов. Среди них был и Калум. Фигул узнал верховного жреца друидов Темной Луны по его покрытому ужасными шрамами лицу. Анкаста покорно стояла рядом со жрецом, на ее шее сверкал характерный серебряный торк. Фигул задрожал от гнева при ее виде, и его охватило навязчивое желание выскочить из загона и зарубить их обоих. Он смотрел, как лазутчик отчитывался перед Калумом, лихорадочно указывая на болото. Друид отдал воинам приказ, и ужас быстро распространился по лагерю.
- Что происходит, господин? - прошептала Ватья.
Фигул навострил уши, пытаясь уловить перепалку между двумя воинами, когда они кричали друг другу через весь лагерь. Он слушал несколько мгновений, а затем оглянулся на своего товарища, устало ухмыляясь.
- Похоже, Вителлий уже в пути, - пробормотал он. - Один из патрулей мятежников заметил его колонну, входящую в болото.
- Вот здорово, - ответил Ватья с явным облегчением. - Тогда мы скоро уйдем отсюда!
- Не надейся пока, легионер. Трибун должен сначала провести обоз м баллистами через это болото. А как только они доберутся сюда, им все равно придется продвигаться по этой дамбе.
- Вот, дерьмо, - выругался себе под нос Ватья. – Что вы думаете о шансах наших парней против этих мятежных ублюдков, господин? - Он склонил голову на главные ворота. - Как вы думаете, сколько здесь туземцев?
Фигул сделал грубый подсчет, основываясь на количестве людей, которых он видел вокруг костров и хижин за последние несколько часов. - Думаю, около трехсот воинов. Скажем, еще тридцать друидов. Плюс женщины и дети. Достаточно, чтобы продержаться несколько дней.
- Возможно, вы правы, господин. Мы вряд ли протянем так долго. - Плечи Ватьи поникли, и он сердито покачал головой. – Так что, если мы не найдем отсюда выхода, нам конец.
Фигул ничего не ответил. Он выглянул через плетеную стену, наблюдая, как мятежники начали лихорадочные приготовления к защите от неминуемого нападения римлян. Оптион услышал крик неподалеку от загонов, когда один из повстанцев призвал своих собратьев-британцев принести стрелы и дротики из оружейных складов. В то же время Фигул услышал, как некоторые из женщин поблизости кричали на своих детей и приказывали им оставаться дома. Фигул пристально смотрел на горизонт, охваченный острым чувством тоски. Он хотел бы находиться рядом со своими товарищами прямо сейчас, маршируя навстречу врагу и готовясь к жестокому бою. Вместо этого он лежал в грязном загоне для животных посреди острова, кишащего злейшими врагами Рима, холодным, голодным и усталым. Фигул никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным.
- Господин! - с тревогой прошептала Ватья. - Посмотрите! Вон туда!
Фигул оторвался из мрачных мыслей и вопросительно взглянул на легионера. Ватья кивнул в сторону острова друидов. Фигул перевел взгляд на логово друидов. Глядя на него, он увидел огромное рукотворное сооружение, поднятое вертикально дюжиной крепких мятежников, дергающих за концы нескольких длинных веревок. Холодный холод обвил шею оптиона, когда сооружение, наконец, встало вертикально и возвысилось над частоколом. Фигул понял, что смотрит на грубое чучело, сделанное из ивовых прутьев и связанное корешками каких-то деревьев. В туловище чучела было встроено несколько клеток. Некоторые из них были заполнены курами и овцами, и их блеяние и крики резко разносились по холодному воздуху. Еще несколько клеток стояли пустыми, отметил он.
Ватья вздрогнул: - Скоро они подожгут эту штуку, господин.
- Нет, - тихо ответил Фигул. - Нет, этого не будет.
Он оглянулся в сторону главных ворот и сглотнул. Теперь все зависело от Вителлия. Если когорты не прибудут в ближайшее время и не пробьются сквозь оборону врага, Рулл и Хельва сгорят заживо. И более чем вероятно, что к ним присоединятся Фигул и Ватья.
*
В течение следующих нескольких часов в лагере наблюдалось лихорадочная движение. По обрывкам разговоров, которые подслушал Фигул, что-то вызвало у туземцев повышенное чувство тревоги. Некоторые из мятежников в ярости кричали на своих товарищей, взволнованные перспективой убить кого-нибудь из своих заклятых врагов. Другие возносили молитвы своим богам, моля об окончательной победе над ненавистными захватчиками из-за моря. Ближе к вечеру приготовления мятежников стали более поспешными,
