Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон
— Это будет нелишним, спасибо.
Мэтью тоже встал. Оберли снял с крючка свой камзол и стал натягивать его. Черная треуголка была водружена на голову, потом были застегнуты костяные пуговицы камзола.
— Мистер Оберли, — сказал Мэтью, — вы не могли бы пару минут обождать в карете, пока я переговорю с моим партнером?
— Конечно. Жду вас.
Слуга с желтым лицом вышел, и по ступенькам застучали его сапоги.
«Вы с ума сошли?» — хотел было сказать Мэтью, но Грейтхаус заговорил первым:
— Успокойся же. Остынь.
— Остыть? Вы посылаете меня вести переговоры со Смертью? От имени умирающего человека, который, небось, по меньшей мере наполовину такой же помешанный, как вы!
Грейтхаус уже открывал мешочек, чтобы посмотреть на золотые монеты.
— Славно. Смотри, как сверкают.
— Меня уже один раз ослепил такой блеск. Хадсон, вы серьезно? Это все равно что… грабить людей на большой дороге!
Занятие как раз для Грейтхауса, подумал Мэтью.
— Ты не прав. — Грейтхаус нацелил черные ружейные дула своих глаз на Мэтью. — За это поручение умирающего стоит взяться. Поставь себя на его место.
— Не хотелось бы.
— Всего на минуту. — Здоровяк поддался неудержимому искушению высыпать пригоршню монет на стол, на зеленый бювар. — Ты, будучи лордом Мортимером, боишься, что Смерть придет к тебе в материальной форме. Ты хочешь поговорить со своей дочерью, исправить былые прегрешения. В твои последние часы, Мэтью, для тебя будет утешением, если ты сам окажешься у своей постели. — Он нахмурился и потряс головой, как будто хотел, чтобы из ушей выпала вата. — Ты понимаешь, о чем я. В любом случае у тебя есть опыт работы с психами. Так что иди и потрудись во славу бюро «Герральд».
— Я считаю, что неправильно…
— Фу ты! — прервал его Грейтхаус, с досадой махнув рукой. — Ступай!
Мэтью всегда бесило, когда его не принимали всерьез. И сейчас взбешенный, он надел свой серый плащ, черные шерстяные перчатки и черную треуголку с тонкой красной лентой. Он уже направился к двери, когда его более корыстолюбивый напарник сказал:
— Холодает. Наверное, гололед будет. Береги себя, чтоб не пришлось говорить со Смертью от своего имени.
— Когда я вернусь, — сказал Мэтью с легким румянцем на щеках, — вы угощаете меня обедом у Салли Алмонд. Начиная с вина и заканчивая миндальным пирожным.
— С удовольствием. А теперь хватит миндальничать, иди и решай проблему.
2. Самый подходящий человек
Черная карета с сиденьями, обтянутыми тонкой темно-красной кожей, громыхала по дороге, когда с запада налетел холодный дождь. Земля и деревья стали покрываться льдом. Мэтью погода не беспокоила, так как карета была закрытая, а на стене рядом с его головой висел фонарь со свечами, но все же он ощущал тяжесть туч, нависших над Нью-Джерси. Йеспер Оберли сидел напротив него. Несмотря на тряску, слуга дремал. Бедный кучер закутался в многочисленные одежки и покрывала так, что видны были только глаза, да и те щурились за обледенелыми стеклами очков. Четверка лошадей иногда поскальзывалась на опасных местах, но потом выдыхала клубы пара, оправлялась и снова устремлялась вперед, во мрак наступающей ночи.
Карета раскачивалась вперед-назад, на стыках ее частей трещал лед.
— Но ведь не может же лорд Мортимер и вправду верить, что Смерть придет к нему в человеческом облике, — произнес Мэтью.
Глаза слуги открылись — он мгновенно проснулся от своей полудремы.
— Если б не верил, вы бы сейчас со мной не ехали, мистер Корбетт.
— Я уверен, что это бред, вызванный его состоянием.
— Его жизнь близится к концу, но он не бредит. Он в полном рассудке.
— Хм, — сказал Мэтью. Он нахмурился. Лицо его освещал желтый свет. — Должен сказать, у меня такое чувство, как будто я граблю умирающего.
— Лорд Мортимер может себе позволить быть ограбленным. — Глаза слуги уже успели снова наполовину закрыться. — Он сам стольких ограбил.
Мэтью не нашелся что ответить на эти холодные слова. Видимо, Оберли и любил своего хозяина, и в то же время порицал его.
— А на чем лорд Мортимер сколотил свое состояние? — спросил Мэтью.
Оберли закрыл глаза. Он молчал, наверное, секунд десять, потом ответил:
— Много на чем. На шахтах. Строительстве. Лесозаготовках. Судостроении. Ростовщичестве. Он сколотил несколько состояний. И держал свои деньги железной хваткой — когда дело не касалось его личных прихотей.
— Любил себя человек, — заметил Мэтью.
— Сам бы он сказал, что всегда ставил себя во главу угла. А я бы сказал, что он умеет… — Он замолчал, подбирая слова. — Использовать для этого других людей, — наконец произнес Оберли.
Мэтью оставил в покое и тему разговора, и Йеспера Оберли. Карета тряслась по каменистой дороге. Ледяной дождь хлестал по черным оконным занавескам. Зимняя стужа, да еще и буря (опасное сочетание) действовали на Мэтью угнетающе. В какой-то момент он почувствовал, что колеса кареты на целые две страшные секунды съехали влево — но вот лошади снова рванули вперед. Он поймал себя на том, что руки его сильно вцепились в колени — будет, наверное, десять синяков. Нелегко было сохранять самообладание в такой вечер, когда где-то бродит Смерть. Но и у этой чернейшей тучи была светлая сторона: можно считать, что ему на время повезло оказаться за пределами Нью-Йорка, вдали от двух теней, постоянно преследовавших его: дьявольски привлекательного доктора Джейсона Мэллори и его красавицы-жены Ребекки. Эти двое ходили теперь за ним по пятам. Куда бы ни шел Мэтью — к Салли Алмонд, в церковь Троицы, в «Рысь да галоп» — или когда он просто преодолевал расстояние от своего дома (бывшей молочной) до конторы, — эти двое непременно были тут как тут, высматривая своими темными глазами,
