Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон
— Мистер Корбетт! Можно вас на минутку?
Он остановился, потому что знал: какую бы они там игру ни затеяли, они полны решимости доиграть ее до конца.
Ребекка Мэллори была безумно красива. Лицо скуластое, губы полные, накрашены красной помадой, а глаза — пронзительные, синие, что твой сапфир, наверное завладевшие душами не одной дюжины мужчин, подумал Мэтью. Она протянула к нему синий зонтик, словно предлагая вместе укрыться в его тени. Мэтью увидел, что ее муж стоит, прислонившись к стене, в нескольких ярдах позади нее.
Лечение Мэтью у доктора Мэллори оказалось высокопрофессиональным и успешным, и когда Мэтью забрал свою одежду, то обнаружил, что письмо от Сирки к Таак снова лежит в кармане. Как будто и не было никакого разговора полуночников — если бы не эта вот постоянная слежка. Что ему делать? Показать письмо Грейтхаусу и тем самым разворошить чертов муравейник? Но как он докажет, что супруги Мэллори в этом замешаны? В сущности, что он о них знает? Ничего. Так что лучше подождать и позволить им доиграть игру до конца. А какие еще у него варианты?
— У нас есть общий знакомый.
Ее голос был спокоен, взгляд тверд. Точно так же она могла бы сказать, что им нравится один и тот же сорт колбасок.
— Вот как? — так же спокойно сказал Мэтью.
— Мы полагаем, что он хотел бы с вами встретиться, — сообщила она.
Мэтью ничего не ответил. Он вдруг почувствовал себя страшно одиноким на этой улице.
— Приходите к нам в гости, когда будете готовы — через недельку-другую. Придете?
Он почувствовал, что его губу задел крючок. Что бесшумно опускается сеть.
— А если не приду?
— Ох, Мэтью, — сказала она с натянутой улыбкой, — давайте не будем враждовать. Через неделю-другую. Мы накроем на стол и будем вас ждать.
С этими словами она отвернулась и направилась к ожидавшему ее мужу. Затем элегантная, красивая чета Мэллори неторопливо пошла по улице в направлении набережной.
Мэтью решил, что, прежде чем этот день закончится, он должен будет пойти и пропустить пару стаканчиков в «Рыси», под смех, веселую музыку скрипки и разговоры людей, которых он считает своими друзьями. Это ведь и есть настоящее сокровище. Грейтхауса он тоже будет рад видеть, если тот захочет прийти. Мэтью даже угостит его ужином — у него как-никак осталось тринадцать фунтов и несколько шиллингов. Хватит на камин и еще кое на что. Но без всех этих золотых монет, запиханных в солому матраса, ему спалось куда спокойнее.
Кроме того, он решил, что будет держать рот на замке и ничего не скажет ни Грейтхаусу, ни Берри, ни кому-либо еще из знакомых, пока не будет знать больше.
А сейчас у него есть только дружеское приглашение от красивой женщины, и больше ничего.
И одному Богу известно, куда это может завести.
Мэтью проводил взглядом синий зонтик. И пошел обратно, на Стоун-стрит, прямым, как стрела, путем.
Смерть приходит за богачом
1. Лорд Мортимер надеется
Когда декабрь подошел к порогу нового, 1703 года, к порогу дома номер семь по Стоун-стрит в Нью-Йорке подошел седовласый человек с изжелта-бледным лицом, одетый в черный сюртук, черную треуголку и черный камзол из толстого сукна.
Вечер еще не наступил, но на холмы и улицы уже опустились синие сумерки. Человек с землистым лицом направился вверх по лестнице, в контору экспертов по решению проблем.
Поднявшись, он попал во владения Хадсона Грейтхауса и Мэтью Корбетта. Они его ждали, потому что на прошлой неделе получили от него письмо, отправленное из городка Оук-Бридж, что в Нью-Джерси. Два партнера бюро «Герральд» сидели рядышком за своими столами. Сквозь окна пробивался синий свет, в кованой люстре над их головами горело восемь белых тонких свечек, а в небольшом камине из грубо обтесанных желтовато-коричневых и серых камней приветливо потрескивал огонь. Желтолицый человек снял камзол, повесил его на крючок в стене и сел на стул, стоявший посередине комнаты. Затем он снял треуголку и, держа ее в узловатых руках, устремил взгляд грустных серых водянистых глаз на Мэтью и Грейтхауса. Письмо от него было подписано так: «С уважением и надеждой, Йеспер Оберли».
Хадсон задал первый вопрос:
— Чем мы можем вам помочь?
Человек с грустными глазами без промедления ответил:
— Я слуга очень богатого господина. Лорда Бродда Мортимера. Служу ему уже одиннадцать лет. Мне тяжело это говорить, но к нему идет Смерть.
— Как и ко всем людям, не правда ли? — заметил Грейтхаус, бросив взгляд на Мэтью.
После осеннего происшествия в Форт-Лоренсе здоровяк до сих пор передвигался ковыляя, с тростью, и Мэтью больно было слышать, как он с трудом поднимается по лестнице, а потом, наверху, еще какое-то время пытается отдышаться, прежде чем подойти к своему столу. Мэтью невольно задумывался, сможет ли Хадсон когда-нибудь снова стать тем лихим, отважным чертякой, каким он был раньше. Конечно, виноватым в этом Мэтью считал себя, и что бы ни говорил Хадсон, ему было не избавиться от тягостной мысли, что он подвел друга.
— К лорду Мортимеру Смерть подошла ближе, чем к большинству людей, — сказал Йеспер Оберли с едва заметной улыбкой, нисколько не изменившей печального выражения, которое бывает на лице человека, знающего о том, что приближается неотвратимое. — Его врач полагает, что конец наступит в течение нескольких дней. Лорд Мортимер давно болен. У него чахотка. Тут ничего нельзя сделать.
— Мы весьма сожалеем, — сказал Мэтью. Он изучал лицо Оберли — изборожденное морщинами, с отвисшими щеками; Оберли напоминал преданного пса, с которым очень плохо обращаются, но который всегда приходит лизнуть хозяину руку, — такова уж природа
