Шарлотта Лин - Мэри Роуз
Франческа, сидевшая за столом и поедавшая овсянку, вскочила со стула и подошла к ней. Вместо того чтобы обнять ее, она села рядом.
— Мой отец — дьявол? — спросила она.
— Нет, Франческа, конечно нет. Кто тебе такое сказал?
— Миссис Кэт из булочной.
Фенелла застонала. Все начиналось заново, и на этот раз зацепило детей.
— Миссис Кэт — просто глупая гусыня, — заявила она. — А твой отец не дьявол, а болен.
— Он скоро поправится? — спросила Франческа.
Фенелла обняла ее.
— Нет, милая, не думаю. Я думаю, он не поправится никогда.
— Тогда лучше бы он был дьяволом, — заявила Франческа. — Пусть будет дьяволом и вернется ко мне.
«Нужно уходить отсюда, — подумала Фенелла. — Пока я не сломалась, нужно перебираться в Саттон-холл».
Сильвестр потерял отца. Они будут держаться друг за друга, чтобы никто из них не рухнул в бездну.
В тот вечер, когда она загрузила повозку, чтобы утром уехать, Люк взбежал по дорожке к дому, разбрасывая во все стороны талый снег.
— Он возвращается домой! — ликовал он. — Они не смогли доказать его вину и отпустили!
— Минуточку, — перебила его Фенелла. — Подожди здесь. — Она отнесла в дом Франческу и маленького Сильвестра, велела служанке держать их у себя, как бы ни бесилась Франческа. Затем вернулась к Люку.
— Как это возможно? Он был в доке один с Робертом Маллахом. Маллах хотел отнять его корабль, и он столкнул его в док, как Ральфа Флетчера. Они схватили Энтони на дороге, когда он среди ночи пытался бежать в Лондон, что им еще нужно, чтобы доказать его вину?
Люк пожал плечами.
— Сейчас война, — произнес он. — Король хочет иметь свои галеасы. Да какая разница? Важно только, что он жив и возвращается домой.
— Люк, он убил человека! — прикрикнула она на него. — А тебя не для того воспитывали в Саттон-холле, чтобы ты считал, что это неважно.
— Маллах забрал «Мэри Роуз», несмотря на то, что еще не была произведена перетяжка палубы и не уменьшены надстройки.
— Это не повод убивать человека! — одернула она его. «Нужно уходить отсюда со всеми тремя, пока не вернулся Энтони, — сказала она себе. — Он уже заразил Люка и Франческу своими больными мыслями, он их отравляет!»
— Фенелла…
— Ничего не хочу об этом слышать! Завтра утром мы уезжаем в Саттон-холл, и я хочу, чтобы ты пошел с нами.
— Но ты не можешь заклеймить Энтони как убийцу! — в отчаянии воскликнул он.
— Он и есть убийца, — ответила она, стараясь совладать с дрожью в голосе. — Я не хочу, чтобы его казнили, в этом я готова признаться, но еще меньше я хочу, чтобы мои дети оставались в доме убийцы.
— Фенелла, — снова начал Люк, — если человек убивает на войне полководца, потому что он поджигает деревню, он разве убийца?
— Не знаю, чего ты добиваешься такими вопросами. Мне ясно, что Энтони чувствует себя обязанным защищаться, и какая-то часть меня даже его понимает. Но он не может ходить здесь и своей защитой убивать половину мира.
— Я не это имел в виду, — возразил Люк.
— А что же тогда?
— «Мэри Роуз» не остойчива, — вырвалось у него. — А через несколько недель на ней в море выйдут несколько сотен людей.
Фенелла задумалась. Если верить Люку, смысл в этом был, но теперь это не имело никакого значения. Энтони столкнул в док Роберта Маллаха, своего мучителя, мужа своей любовницы. «Так же, как Ральфа, — гулко стучало у нее в голове. — Так же, как своего брата Ральфа». А потом она увидела мужчину, стоявшего у подножия холма и державшего в поводу коня. Фенелла поняла, что нельзя надеяться на то, что он не услышал хоть что-то из их разговора, ну и прекрасно. Значит, не придется говорить все это снова.
На лице его она прочла слова, которые он сказал ей много лет назад по пути от канала: «Если ты перестанешь меня понимать, я перестану понимать сам себя». Нужно уходить отсюда. Как можно скорее, пока не стало слишком поздно.
Люк тоже увидел его.
— Я оставлю вас, — сказал он. — И прослежу, чтобы Франческа оставалась в доме.
— Нет нужды, — хриплым голосом произнес Энтони. — Если Фенелла того хочет, я уйду.
— Это твой дом, — пробормотала Фенелла, хотя мысль о том, чтобы провести ночь с ним под одной крышей, была невыносима.
— Нет, — заявил он. — Мой он ровно до тех пор, пока ты открываешь мне дверь.
Буря чувств едва не захлестнула ее.
— Энтони, — произнесла она, из последних сил собирая себя в кулак. — Я ухожу с детьми в Саттон-холл. Мы хотели уехать завтра утром. Ты можешь где-нибудь переночевать, пока мы не освободим дом?
— Конечно, — ответил он. — Сожалею, что пришлось доставить тебе неудобство. Вини в этом Кэрью, Дадли и Томаса Сеймура, которые вступились за меня перед королем.
— Все не так! — закричала она. — Я…
— Говори.
— Я рада, что ты жив.
— Я убийца, и ты рада, что я жив?
— Это тебе придется разбираться с этим, — пролепетала она. Голос ее едва был слышен. — Если ты сможешь жить со своими причинами, то я рада, что тебе позволили это сделать. А теперь я больше не хочу говорить об этом, мне нужно пойти посмотреть, как там дети, мне нужно…
Он поднял руки.
— Не переживай. Не нужно меня бояться. Делай то, что обещала: если ты не сможешь выносить меня, иди к Сильвестру, и я оставлю вас в покое.
Когда он садился в седло, она увидела, как он обессилел. Что- то в ней восстало против того, чтобы прогонять его в зимнюю ночь. Это было просто бесчеловечно. Он послал коня шагом, и женщина не сомневалась, что он, как и всегда, не обернется, но он обернулся. Она отчетливо, недвусмысленно прочла на его лице мольбу.
«Нужно было спросить его, может ли он что-то сказать в свое оправдание». На это имел право любой, но Фенелла понимала, что не вынесет этого. Она знала и еще кое-что: Роберт Маллах был чудовищем, совершившим жесточайшее преступление по отношению к нему, и Роберт Маллах не постеснялся подвергнуть опасности сотни людей ради сладостной мести. Но в итоге оставалось все то же самое: «Мэри Роуз», которая вновь оказалась для него выше человеческой жизни и которую вновь пришлось оплачивать человеческой кровью. Возможно, у него были достаточно веские причины, но жить с этим Фенелле не хватило бы сил. Ей нужно было, чтобы ради нее он покорял свою гору, а он потерпел поражение.
— Возьми меня с собой! — крикнул Люк, с трудом сдерживая слезы, и побежал за ним по склону холма.
— Нет, — отказался Энтони. — Ты отвезешь Фенеллу и детей в Саттон-холл. — Он отвернулся и послал коня в галоп. Вскоре туман и сумерки поглотили его.
Фенелла не знала, как пережила эту ночь. Сна не было и в помине. «Скорее бы в Саттон-холл», — говорила она себе. Там она будет в безопасности и сможет рухнуть без сил.
