Претендент - Саймон Скэрроу
Толпа была намного больше, чем ожидал Паво. Люди выглядывали из окон первых этажей таверн и магазинов, расположенных севернее. Другие боролись за лучший вид с высоких ступеней близлежащего скромного театра . Все они смотрели на гладиаторов со смесью страха и благоговения. Паво уже шесть недель не выходил за пределы лудуса и был огражден от подготовки к играм в стенах Школы. Теперь он воочию видел волнение, отражавшееся на лицах толпы. Женщины обмахивались веерами, разглядывая смазанные маслом мускулистые торсы гладиаторов. Дети дрались игрушечными мечами. На площади было установлено полдюжины киосков, где болельщики могли приобрести резные миниатюрные статуэтки любимых бойцов, а также ожерелья и различные безделушки. Кое- где продавали копии программы для поединков на следующий день на глиняных плитках . Все это время в воздухе витал запах жареной свинины, от маленьких колбасок, которые торговцы продавали голодной и нетерпеливой .
Паво смотрел, как солнце уходит за горизонт. Где-то на среднем расстоянии он заметил лудус, стоящий на возвышении среди развлекательного квартала к северу от форума. Арена находилась справа. Ее каменный фасад отсвечивал бледным оттенком в угасающих лучах поздней осени. Дюжина силуэтов трудилась возле верхнего ряда сидячих мест. Они были заняты установкой льняных навесов, готовясь к завтрашнему дню. Трескучий рев сотрясал небо, когда рабочие стегали навес, расправляя льняную ткань, прежде чем прикрепить ее к шестам и перекладинам, в верхней части Арены.
- Взгляни на эту толпу, - мрачно сказал Букко. - Сюда, должно быть, пришла тысяча человек, чтобы поглазеть на нас. Может быть, даже больше . - Его обычно веселый голос теперь был приглушен страхом, и это вызвало у Паво укол тревоги. Он никогда раньше не был на гладиаторских смотровых пиршествах, но понимал, что их по традиции устраивали под открытым небом. Традиция диктовала, что это был шанс для гладиаторов публично выразить свою стойкость перед лицом надвигающейся гибели. Пир под открытым небом также вызывал энтузиазм у толпы перед боем. Паво наблюдал, как толпа мужчин обступила Карбо, чтобы растратить свои с трудом заработанные деньги.
- По крайней мере, мы получаем от этого немного еды, - кисло сказал Букко, указывая на столы на козлах, расставленные посреди площади форума. - Как ни странно, но я почему-то не чувствую голода.
Его тон удивил Паво. Обычно Букко облизывался бы при мысли о вкусной еде, но его аппетит покинул его при мысли о том, что судьба его семьи зависла на волоске. Паво сочувственно взглянул на своего друга. Его охватило такое чувство, как будто по его кишкам забегала стая мышей.
Паво сплюнул, когда рабы расставили подносы с едой на столах для всеобщего обозрения. Там были бесчисленные тарелки свеженарезанного салата и тарелки с соленым тунцом, украшенным перепелиными яйцами, а также куски созревшего сыра, моллюсков и сырых овощей. Серебряные кубки были наполнены подслащенным вином из больших кувшинов. Кроме того, были вынесены дополнительные лотки с фаршированными птицами, свиным выменем и бычьими языками. Угощения вызвали у Паво тошноту, несмотря на ненасытный голод в животе. Такая экстравагантная еда была основным продуктом его детства, когда его отец наслаждался поклонением Пятого легиона, которого уважали и боялись в равной мере молчаливые люди из Сената. Каждый поднос с едой напоминал ему о счастливом времени, о жизни, к которой он никогда не сможет вернуться. Он отвел взгляд, прежде чем урчание в его животе стало непреодолимым.
- Заставляет задуматься, зачем они выставили всю эту еду, - размышлял Букко, почесывая локоть. - Мы должны тренироваться по восемь часов в день на диете из черствого хлеба и каши, а теперь они решили устроить нам настоящий пир. - Он покачал головой.
- Сегодня они хорошо к нам относятся, потому что ждут, что завтра мы погибнем. - Римляне любят, когда их осужденные умирают с сытым брюхом, - прорычал Паво. Он покачал головой. - В любом случае, ты так и не рассказал мне о своей роли на играх.
Эта мысль пощекотала Букко, и его настроение несколько улучшилось от новости, которую он скрывал от своего друга. Он похлопал себя по внушительному животу, и болезненная улыбка скользнула по его губам, когда он заявил: - Ты увидишь новый комедийный номер. Тренер считает, что я умею смешить людей.
Увидев смятение на лице Паво, он продолжил: - О, все не так уж и плохо. Я буду развлекать толпу в перерывах между боями. А самое лучшее, - доброволец постучал себя по носу, - что завтра меня не порубит какой-нибудь закаленный в боях сириец.
Паво изучал своего друга: - Ты в хорошем настроении.
Букко засунул большие пальцы на набедренную повязку и вызывающе вздернул подбородок, глядя на толпу: - Приходит с переменой мест, мой друг. Когда ты родился в канаве, нет смысла блеять о своей судьбе. Тебе просто нужно смириться с этим, не так ли? В любом случае, я бы не поменялся местами с таким высокородным парнем, как ты, ради всего фалернского Кампании . Все эти интриги и необходимость прикрывать свою спину. Насколько я могу судить, вы, аристократы, чрезмерно богатеете, а в один прекрасный момент вас сошлют, присудят к лудусу или того хуже, зарежет в каком-нибудь глухом переулке Рима отряд преторианцев. Нет, я за простую жизнь в любой день недели.
- Как благородно с твоей стороны, Букко. Возможно, ты сам захочешь сразиться с Дентером и использовать выигрыш, чтобы расплатиться с долгами перед Карбо, Гурджесом и любым другим несчастным человеком, которому ты должен деньги.
Букко замолчал.
- Нет, - продолжал Паво. - Я так и думал.
Тяжело вздохнув, Паво поискал на форуме Гурджеса. Он обнаружил ланисту возле других высокопоставленных лиц на мраморных ступенях общественного зала в задней части площади. Слуги толпились вокруг них, разнося подносы с инжиром, оливками, финиками и другими закусками. Паво увидел, что Гурджес стоял сбоку от основной группы влиятельных лиц. Он разговаривал с высоким темноволосым мужчиной с резко выделявшимися скулами и гладко выбритым лицом.
- Кто этот красавчик рядом с Гурджесом? - спросил Букко.
- Паллас, - мрачно пробормотал Паво, вздрогнув, узнав этого человека.
Толпа замолчала. Паво и Букко развернулись лицами вперед, когда перед столами на козлах вышел коренастый мужчина и взобрался на временный деревянный
