Джеймс Клавелл - Тай-Пэн
Но кому я могу доверять настолько, чтобы поручить достать семена чая? И как уговорить китайцев продать их? Они, разумеется, сразу же догадаются о последствиях. И кому доверить перевозку семян? Ни к одному торговцу обратиться нельзя – стоит им только заподозрить что-нибудь подобное, как они тут же мне все испортят! И как теперь привлечь на свою сторону вице-короля Индии, чтобы он не присвоил себе всю заслугу в этом деле?
Глава 5
Когда два соперника и их секунданты поднялись на ринг, устроенный рядом с флагштоком на Глессинг Пойнте, вся огромная масса зрителей замолчала, затаив дыхание.
Оба бойца были шести футов роста – огромные парни немногим старше двадцати лет с суровыми лицами. Голова у каждого была гладко выбрита, чтобы противники не смогли схватить друг друга за волосы. И когда они сняли свои грубые рубахи, все увидели одинаково могучие торсы с буграми стальных мускулов и на спинах у обоих старые шрамы, оставленные плеткой-девятихвосткой. Противники были достойны друг друга, и каждый понимал, что ставка высока. Адмирал и генерал лично проследили за отбором бойцов и предупредили их, что ждут только победы. Честь целого вида вооруженных сил легла на их плечи и вместе с нею все сбережения их товарищей. Победитель мог рассчитывать на завидное будущее. Для побежденного будущего не будет вообще.
Генри Харди Хиббс пролез под единственным канатом и встал в центре ринга, где мелом был отмечен квадратный ярд.
– Ваше превосходительство, ваше высочество, милорды и ваши милости, – начал он. – Бой до победы. В этом углу – боцман Джем Грам от королевского флота...
Раздался гром приветственных криков из толпы моряков с восточной стороны ринга и свист и улюлюканье из плотных рядов английских и индийских солдат с западной. Лонгстафф, великий князь, адмирал и генерал сидели в креслах на почетных местах у северной стороны, их окружал караул отборных морских пехотинцев, застывших с бесстрастными лицами. За спиной великого князя стояли два его телохранителя в ливреях, вооруженные и настороженно посматривающие по сторонам. Струан, Брок, Купер, Тиллман, Робб, Торт и все тай-пэны сидели у южной стороны ринга. Позади них теснились торговцы рангом пониже, а также морские и армейские офицеры – все они энергично работали локтями, чтобы пробиться поближе. А поодаль с каждой минутой росла толпа китайцев, высыпавших на берег из лачуг Тай Пинь Шана, они весело переговаривались между собой, смеялись и ждали.
– А в этом углу – представляющий армию Ее Величества сержант Билл Тинкер...
И вновь голос его потонул в буре криков. Хиббс воздел руки, и его грязный сюртук отделился от шарообразною брюшка. Когда подбадривания и насмешка стихли, он выкрикнул:
– Лондонские правила для призовых схваток: каждый раунд кончается с падением одного из участников; перерыв между раундами тридцать секунд, и после гонга дается еще восемь секунд на то, чтобы боец вышел к черте и встал у нее; удары ногами, головой и ниже пояса запрещаются, а также тычки пальцем в глаз. Тот, кто не выйдет из своего угла или чьи секунданты выбросят полотенце, считается побежденным.
Он с важным видом сделал знак секундантам, которые осмотрели кулаки соперников, чтобы убедиться, что они смазаны соком грецкого ореха, как то полагалось, и в них не спрятан камень, а потом проверили, чтобы на подошвах их бойцовских ботинок было не больше трех положенных шипов.
– А теперь пожмите руки, и да победит сильнейший!
Боксеры вышли на центр ринга. Их плечи подрагивали от едва сдерживаемого нетерпения, брюшные мышцы напряглись и стали твердыми, как камень, ноздри раздувались... в нос каждому ударил тяжелый кислый запах пота соперника.
Они встали на линию и коснулись рук друг друга. Затем сжали гранитные кулаки и замерли в напряженном ожидании, все их рефлексы обострились до предела.
Хиббс и секунданты нырнули под канат и оставили ринг.
– Ваше высочество? – сказал Лонгстафф, предоставляя честь Сергееву.
Великий князь встал с кресла и подошел к корабельному колоколу, установленному рядом с рингом. Он сильно ударил в него, и режущий уши звон прокатился по пляжу.
Едва лишь раздался звук колокола, боксеры на ринге заработали кулаками. Их ноги – носки строго на линии – словно вросли в землю, похожие на корни могучих дубов. Костяшки кулака Грама врезались в лицо Тинкера, оставив за собой кровавый рубец, а кулак Тинкера яростно влип в живот Грама. Они беспрерывно молотили друг друга, подстегиваемые ревом голосов, а также своей собственной злобой и ненавистью. Их бой был лишен всякого искусства, ни один даже не пытался уклониться от ударов.
Восемь минут спустя их тела сплошь покрывали багровые синяки, лица были в крови. У обоих были сломаны носы, костяшки пальцев ободрались и осклизли от пота и крови. Противники жадно ловили ртом воздух, их груди вздымались, как кузнечные мехи, рты у обоих наполнились кровью. На девятой минуте Тинкер обрушил на боцмана чудовищный хук правой, который попал Граму в горло и повалил его. Раздались радостные крики солдат и громкие проклятия матросов. Грам вскочил на ноги вне себя от гнева и боли и бросился на своего врага, забыв, что первый раунд закончился, забыв обо всем на свете, кроме того, что он должен убить этого дьявола. Он обхватил Тинкера за шею, и в следующий миг оба бойца, сцепившись, уже пинали друг друга ногами и выдавливали глаза, а армия вопила: «Неправильный удар!» Секунданты бросились на ринг и попытались растащить дерущихся. Между солдатами и матросами, а также их офицерами едва не началась потасовка.
– Клянусь Господом, – прокричал Глессинг, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Этот ублюдок ткнул нашего человека пальцем в глаз!
– А кто затеял всю эту свару, клянусь Богом? Раунд-то закончился! – вспылил майор Тернбул, положив руку на эфес сабли. Этот подтянутый тридцатипятилетний офицер был главным магистратом Гонконга. – Вы, значит, думаете, что если вас назначили начальником гавани, это сразу дает вам право прикрывать запрещенный удар?
– Нет, клянусь Богом! Но только не пытайтесь привнести все величие вашей должности в неофициальные дела. – Глессинг повернулся к нему спиной и начал протискиваться через толпу.
– Хэллоу, Кулум!
– Хэллоу, Джордж. Отличный бой, не правда ли?
– Ты видел, как этот ублюдок ткнул нашего человека пальцем в глаз?
– По-моему, и его глазу тоже досталось, разве нет?
– Не в этом дело, клянусь Богом!
В этот момент полминуты истекли, и бойцы вновь бросились друг на друга.
Второй и третий раунды были почти такими же длинными, как первый, и зрители знали, что ни один человек не в состоянии долго выносить такую пытку. В четвертом раунде размашистый хук левой достал сержанта пониже уха, и он рухнул на парусину. Звякнул колокол, и секунданты подхватили своего подопечного. Через безжалостно короткие полминуты отдыха солдат встал на линию, обрушил на матроса град ударов, потом обхватил его за грудь и со страшной силой швырнул наземь. Затем снова в угол. Следующие короткие тридцать секунд. – и опять в бой.
