Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 1
– Они не согласятся.
– Очень хорошо, но, пожалуйста, сразу же, как только мы выберемся из этой западни, выдворите всех чужестранцев из страны. Поступив так, вы привлечете на свою сторону больше даймё, чем оттолкнете.
– Я подумаю об этом, – пообещал Торанага, зная, что это вздор, что он должен перетянуть в свой стан Оноси и Кияму и, следовательно, других даймё-христиан. Не выполнив своих обязательств, он будет съеден. Почему Ябу хочет попасть на фрегат? Какую измену он замышляет на тот случай, если португальцы не помогут?
– Господин, – обратился тем временем Алвито к дель Акуа, – можно, я приглашу Андзин-сан сопровождать нас?
– Зачем?
– Мне кажется, он захочет поприветствовать товарища по ремеслу, капитана Родригеса. Этот бедняга сломал ногу и не может наведаться сюда. Родригес не прочь бы снова повидать англичанина, поблагодарить его за спасение, если вы не возражаете.
Торанага не видел причины, почему бы Андзин-сан не отправиться на фрегат. Он под защитой, следовательно, ему нечего опасаться.
– Если он пожелает, пусть сопровождает нас. Марико-сан, проводите Цукку-сан.
Марико поклонилась. Она знала, что ее работа состояла в том, чтобы слушать и сообщать об услышанном, следить за тем, чтобы все сказанное было передано правильно, без искажений. Она чувствовала себя лучше, ее прическа и лицо вновь выглядели превосходно, госпожа Фудзико одолжила ей свежее кимоно, левая рука покоилась в удобной перевязи. Один из матросов, ученик лекаря, перевязал ее рану. Клинок, рассекший верх предплечья, не затронул сухожилий, и рана была чистой. Ванна помогла бы ей еще больше, но где ее взять на галере?
Она проводила отца Алвито на ют. Иезуиту сразу бросился в глаза нож за поясом Блэкторна и то, как ладно сидело на англичанине грязное кимоно. «Насколько он завоевал доверие Торанаги?» – спросил Алвито сам себя.
– Приятно повидаться, капитан Блэкторн.
– Проваливайте в ад, отец! – любезно ответил Блэкторн.
– Может быть, мы еще и встретимся там, Андзин-сан. Может быть, мы там будем. Торанага сказал, что вы можете подняться на борт фрегата.
– Это его приказ?
– Решение оставлено за вами.
– Я не хочу.
– Родригес желал бы еще раз поблагодарить вас и повидаться.
– Передайте ему мое почтение и скажите, что мы увидимся в аду. Или здесь.
– Его нога тому помеха.
– Как у него с ногой?
– Заживает. С вашей помощью и милостью Божьей. Через несколько недель, если Господь того пожелает, он будет ходить, хотя уже не избавится от хромоты.
– Передайте, что я желаю ему всего хорошего. Вам лучше отправляться, отец, время уходит.
– Жаль… Родригес так хотел повидать вас. Там есть грог и прекрасный жареный каплун со свежей зеленью и подливкой, свежий хлеб и масло. Будет обидно, капитан, если пропадет такая еда.
– Что?
– Мягкий белый хлеб, капитан. Галеты, масло и коровий бок. Свежие апельсины из Гоа и даже галлон вина из Мадейры, чтобы запить все это, или бренди, если вы его предпочитаете. А также пиво. Потом каплун из Макао, горячий и сочный. Наш адмирал – эпикуреец.
– Черт бы вас побрал!
– Приберет, когда это будет угодно Ему. Я только сказал, чего вы себя лишаете.
– Что значит «эпикуреец»? – спросила Марико.
– Это человек, который наслаждается вкусной пищей за красивым столом, сеньора Мария, – пояснил Алвито, называя ее христианским именем.
Он заметил, как неожиданно изменилось лицо Блэкторна. Он ясно представлял, как у еретика потекли слюнки, а желудок взбунтовался. Когда сегодня вечером Алвито увидел накрытый к ужину стол в кают-компании, узрел блеск серебра, белые скатерти и стулья, настоящие кожаные стулья, почуял запах свежего хлеба, и масла, и сочного мяса, он сам ощутил слабость от голода, а иезуит отнюдь не страдал без пищи и успел попривыкнуть к японской кухне.
«Как просто поймать человека, – сказал он себе. – Все, что надо, – подобрать правильно приманку».
– Прощайте, капитан! – Алвито повернулся и зашагал к трапу. Блэкторн пошел за ним.
– В чем дело, англичанин? – спросил Родригес.
– Где еда? Поговорить можем после. Сначала еда, которую вы обещали, – отрезал Блэкторн, нетвердо стоя на главной палубе.
– Пожалуйста, пройдемте со мной, – пригласил Алвито.
– Куда вы ведете его, отец?
– В кают-компанию, конечно. Блэкторн может поесть, пока господин Торанага и адмирал побеседуют.
– Нет. Он поест в моей каюте.
– Не проще ли пойти туда, где накрыт стол?
– Боцман! Проследи, чтобы капитану немедленно принесли все, что он захочет, в мою каюту, все со стола. Англичанин, ты хочешь грога, вина или пива?
– Сначала пива, потом грога.
– Боцман, проследи за этим и отведи его вниз. И послушай, Пэзаро, дай ему из моего рундука одежду и сапоги – все, что нужно. И оставайся с ним, пока я не позову тебя.
Блэкторн молча пошел за могучим здоровяком Пэзаро вниз по лестнице на другую палубу. Алвито двинулся было обратно к дель Акуа и Торанаге, которые разговаривали через Марико около лестницы, но Родригес остановил его:
– Святой отец! На минутку. Что вы сказали ему?
– Только то, что вам хотелось бы повидать его и что у нас на борту много еды.
– Но вы не предлагали ему поесть?
– Нет, Родригес, я не говорил этого. Но разве вы не предложили бы поесть капитану, если он голоден?
– Этот бедняга не голоден – он голодал. И если теперь набьет брюхо, будет блевать, как обожравшийся волк, и вопить, как перепившаяся шлюха. Так вот, мне не хотелось бы, чтобы один из нас, даже еретик, накинулся на пищу как животное и вопил как дикий зверь перед Торанагой, понимаете, святой отец? Не перед этим ссаным сукиным сыном, таким же чистым в своих помыслах, как промежность сифилитичной проститутки!
– Вы должны научиться сдерживать ваш язык, сын мой, – укорил Алвито. – Иначе он приведет вас в ад. Прочитайте тысячу раз «Аве Мария» и поститесь два дня. Только хлеб и вода. Епитимья напомнит вам о Его милосердии.
– Спасибо, святой отец, я так и сделаю. С радостью. И если бы я мог встать на колени, поцеловал бы крест. Да, святой отец, бедный грешник благодарит вас за Богом данное терпение. Я должен придерживать свой язык.
Феррьера окликнул с лестницы:
– Родригес, вы спуститесь?
– Я не уйду с палубы, пока эта сучья галера стоит здесь, адмирал. Если потребуюсь, я буду здесь. – Алвито собрался уходить. Родригес заметил Марико. – Подождите минуту, святой отец. Кто эта женщина?
– Донна Мария Тода. Одна из переводчиц Торанаги.
Родригес присвистнул:
– Она хорошенькая?
– Очень хорошенькая.
