Алый Первоцвет возвращается - Эмма Орци
Что же касается Шовелена, тот вообще почти ничего не говорил и только равнодушно наблюдал за изъявлениями унизительной покорности тех, среди которых вынужден был оказаться.
Красавица же Тереза, восседая, словно королева, на своей изящной кушетке, весьма просто и непринужденно выслушивала всю эту болтовню мужчин.
Сен-Жюст первым направил разговор в серьезное русло. Для начала он сослался на братские ужины, демонстрировавшие буквально рабскую покорность народа. Затем разразился патетической тирадой о недавнем происшествии на рю Сент-Оноре.
В этот момент Терезу даже покинуло ее королевское безразличие.
– Юный предатель! – воскликнула она, всем своим видом демонстрируя негодование. – Кто он? Как он выглядел?
Кутон потратил целую минуту на описание Бертрана и, надо отдать ему должное, сделал это весьма точно. Он около пяти минут разглядывал крикуна с близкого расстояния, так что, даже несмотря на слабый свет фонарей, достаточно подробно изучил его и узнает в любой момент.
Тереза слушала очень внимательно, стараясь не упустить ни единого нюанса из разговоров об этом странном происшествии. Тем не менее, даже самый пристрастный наблюдатель не смог бы заметить ни капли возбуждения в ее больших бархатных глазах, даже когда они сталкивались с холодным и пристальным взглядом Робеспьера.
Вдруг она резко обернулась к Тальену.
– Но вы ведь тоже были там, – провокационно начала она. – Неужели вы не узнали никого из этих предателей?
Тальен промямлил в ответ что-то невразумительное, взглядом умоляя ее не мучить его и не играть им, словно беспечное дитя, особенно в присутствии тигра-людоеда. Шашни Терезы с молодым красавцем Бертраном были достаточно хорошо известны шпионам Робеспьера, а Тальен совершенно не был уверен в том, что испанка, несмотря на все ее уверения, не прячет все-таки где-нибудь у себя этого несчастного авантюриста.
Он отвернулся, она же, верная своей очаровательной привычке мучить его, с еще большим удовольствием стала обсуждать этот вопрос, забавляясь испуганным видом Тальена, глубоко презираемого ею.
– Ах, – воскликнула она, прерывая очередной изысканный пассаж Сен-Жюста. – Чего бы я только ни дала за то, чтобы видеть все это собственными глазами!
– Особенно, – добавил Кутон, – таинственное исчезновение предателей при помощи загадочного гиганта, который, как все уверяют, является угольщиком по имени Рато… Хотя другие даже клянутся, что…
– О, не говорите дальше, дружище Кутон, – вмешался Сен-Жюст, язвительно хмыкнув. – Прошу вас, ради всего святого, пощадить гражданина Шовелена.
Шовелен промолчал и только еще плотнее сжал тонкие губы, чтобы ничем не выдать нараставшую досаду.
– Ах, да, – елейным голосом начал Тальен. – У гражданина Шовелена было несколько великолепных случаев, когда он мог проявить свою доблесть, сражаясь с этим таинственным англичанином. Но, как мы все уже знаем, несмотря на свои весьма выдающиеся способности, он не добился никаких успехов на этом пути.
– Не надо дразнить нашего скромного друга Шовелена, прошу вас, – вмешалась Тереза. – Сапожок Принцессы, так, кажется, зовут таинственного англичанина, гораздо более изобретателен, смел и неуловим, чем это может казаться любому мужчине, даже в воображении. Лишь женская хитрость способна поставить его на колени. Уж можете мне поверить!
– Ваша хитрость, гражданка? – прервал молчание Робеспьер. Он впервые открыл рот за все время оживленного обсуждения.
Испанка посмотрела на него с вызывающей холодностью, небрежно пожала изящными плечами и равнодушно ответила:
– А, вам нужна ищейка? Некая женская ипостась гражданина Шовелена? В этой области у меня нет талантов.
– Почему же? – сухо процедил диктатор. – По-моему, вы, гражданка красавица, вполне компетентно могли бы вести диалог с Сапожком Принцессы, – методично произнес он и затем добавил: – Особенно учитывая то, что ваш обожатель Бертран Монкриф, уверен, находится под покровительством таинственной лиги.
От этой презрительной тирады властелина у Тальена даже перехватило дыхание, а его несколько желтоватые щеки приобрели свинцовый оттенок. Однако Тереза предупредительно положила ему на плечо руку.
– Бертран Монкриф, – твердо парировала она, – не является моим обожателем. Он торжественно отрекся от притязаний в тот день, когда я вручила свою судьбу гражданину Тальену.
– Возможно, – холодно отозвался Робеспьер. – Однако именно он является вождем шайки предателей, которых эта английская сволочь, вечно сующая нос не в свои дела, избавила сегодня от справедливого возмездия разгневанного народа.
– Откуда вам это известно, гражданин Робеспьер? – не выдержала Тереза. – Почему вы считаете, что Бертран Монкриф имеет отношение к сегодняшнему происшествию? – После чего беспечно добавила: – Он, по-моему, эмигрировал, то ли в Англию, то ли еще куда…
– Вот как вы думаете, гражданка, – язвительно усмехнулся Робеспьер. – В таком случае позвольте сказать вам, что вы заблуждаетесь. Предатель Монкриф является главарем банды, пытавшейся этой ночью настроить против меня народ. Вы спрашиваете, откуда я знаю это, – ледяным тоном добавил диктатор. – Я собственными глазами видел его!
– Ах, – с хорошо разыгранным легким удивлением воскликнула Тереза. – Вы видели Бертрана, гражданин? Так он еще в Париже?
– Вне всяких сомнений.
– Странно, что он не заходит меня навестить.
– Действительно странно!
– И как он выглядит? Кто-то мне говорил, что он ужасно растолстел.
Дискуссия превратилась в настоящую дуэль между одинаково уверенными в своей непоколебимой власти безжалостным властелином и прекрасной испанкой. Атмосфера в небольшой комнатке все более накалялась.
Единственным, кто по-настоящему страдал, был Тальен. В эти мгновения он готов был отдать все на свете, лишь бы узнать, что Бертран Монкриф и в самом деле не находится где-то поблизости.
– Умоляю, гражданин Робеспьер, – надув губки сказала Тереза. – Ответьте же мне, правда, что он растолстел, или нет?
– Я не специалист по этим вопросам, – сухо отрезал Робеспьер. – Меня гораздо больше интересовал его таинственный избавитель.
– А, этот Сапожок Принцессы? – рассмеялась она. – Как я жалею, что меня там не было!
– Я тоже, гражданка. Быть может, тогда бы вам стало ясно, что отказать нам в помощи для разоблачения этого шпиона равносильно измене.
– Я отказываю вам в помощи? – медленно произнесла испанка. – В помощи для разоблачения шпиона? Не понимаю. Что все это значит?
– Лишь то, что я сказал, – холодно пояснил диктатор. – Этот гнусный английский шпион дурачит нас всех, и вы сами только что говорили, что поставить его на колени способна лишь женская хитрость. Почему же не ваша?
– Боюсь, гражданин Робеспьер, – ответила Тереза после непродолжительного молчания, – вы несколько преувеличиваете мои возможности.
– Никоим образом.
А Сен-Жюст, словно эхо подхватывавший даже невысказанные мысли своего друга, добавил:
– Вы, даже будучи заключенной в Бордо, весьма преуспели в покорении дорогого Тальена, сделав его совершенным рабом вашей красоты.
– Так почему бы вам не проделать нечто подобное и с Сапожком Принцессы? – простодушно заключил Кутон.
– С Сапожком Принцессы! – воскликнула Тереза. – С Сапожком Принцессы, черт побери! Но мне почему-то сдается, что никому толком не известно, кто он такой! Не вы ли только что говорили, что это был какой-то угольщик?
– Гражданину
