Михаил Шевердин - Набат. Агатовый перстень
Снова Батырбек Болуш поглядел на Алаярбека Даниарбека, и во взгляде его промелькнуло нечто вроде сомнения.
— Там, мне сказал один человек — он от них перебежал, — в каюках двадцать тысяч винтовок, сто тысяч патронов, а охрана слабая. Но людей у меня мало. Вот бы теперь ваших орлов, господин Даниар... О, я понимаю, — прервал он сам себя, истолковав по-своему гримасу растерянности на лице Алаярбека Даниарбека, — вы сами приберегли добычу себе... Но вам тоже трудно... а вдруг они будут драться... Когда красные мусульмане дерутся, они дерутся, как дьяволы... Послушайте... объединим усилия... Давайте ваших кавказцев... Позовите их... Добыча пополам... Нет — две части ваши, я соглашусь на одну.
Не зная, что и говорить, Алаярбек Даниарбек молчал.
— На рассвете мы выйдем к реке. Нам сопутствует успех. Каюки плывут раздельно. Один от другого на расстоянии десяти-пятнадцати верст. Сначала мы заберём один каюк. Затем другой. Затем третий. Утром на рассвете. Скажите, куда послать джигитов к вашим людям? Или вы, — голос Батырбека Болуша прервался от почтительного восхищения, — вы знаете, конечно, способ подать о себе весточку.
Положительно этот Батырбек Болуш воображал, что Даниар, как сверхестественный батыр древних дастанов, один разъезжает по горам и степям и ищет подвигов, не позволяя своей воинской дружине мешать ему и призывая её к себе только при крайней необходимости.
— Семь планет во вселенной, семь океанов на земле и семь климатов, — резко сказал Алаярбек Даниарбек, входя в роль начальника, — и клянусь, надлежит семь раз подумать и взвесить причины и следствия. На каюках — пулемёты. Вся охрана — большевики, рабочая кость из Бухары. Неужели если бы дичь давалась легко, то я бы упустил её. И не забывайте, господин Батырбек Болуш, у них там приказ: если придется туго, всё потопить.
— А? — мысль о том, что охрана может потопить каюки со всем грузом, ошеломила Батырбека Болуша. Он растерялся.
Больше он не говорил. Только укладываясь на попоне спать, подозвал к себе нескольких басмачей и долго с ними шептался.
— Господин Даниар, — сказал он наконец, — ваши мудрые советы преисполнили нас решимостью, и руки наши затвердели на великий подвиг. Вот именно, друг узнается в совете, жирное мясо — на блюде. И теперь жирный кусок этот — груз на каюках, клянусь, уже на нашем блюде. Выслушав почтительно ваш совет, мы увидели, что под чашкой есть ещё полчашки. Дело не так просто, как с виду. Мы поняли, что бессмысленно и бесцельно напасть на каюки средь белого дня и дать проклятым отступникам возможность, сражаясь лицом к лицу, проявить мужество или утопить оружие, дарованное нам премудрым определением божьим. Но мы также одарены храбростью и мудростью.
План Батырбека Болуша заключался в том, чтобы немедленно идти к берегу Вахша и напасть на каюки в предрассветный час, когда сон людей особенно крепок.
Теперь наступила очередь растеряться Алаярбеку Даниарбеку. И как он ни уговаривал Батырбека Болуша отказаться от его замысла, но всё же через час весь отряд двинулся с большими предосторожностями через степь. Видимо, они ехали по высокой речной террасе, так как где-то внизу, в густой, как дёготь, тьме, виднелись искорки красноватого света. Костры находились друг от друга на большом расстоянии. Батырбек Болуш располагал очень точными сведениями, где находятся каюки, и решил прежде всего ударить по тому из них, на котором плыл начальник отряда Файзи.
— Отрубим голову, — сказал Батырбек Болуш, — и змей издохнет. Только на этот раз голова на месте хвоста. Каюк этого Файзи плывёт позади всех.
Ехали по степи легко и быстро, хотя всех сморила усталость. Несколько басмачей заснули в седлах и попадали с коней, правда без особого вреда для себя. Но чем дальше, тем хуже пошли дела. Люди Батырбека Болуша привыкли по ночам спать, темнота страшила их. Когда банда спустилась в низменную пойму, заросшую камышом и колючими джунглями, пришлось спешиться, и движение почти застопорилось. Только десятка два наиболее выносливых охотников быстро и сравнительно бесшумно пробирались вперёд через заросли, топи и зыбучие пески. Остальные басмачи растянулись не меньше чем на версту. Алаярбек Даниарбек шёл впереди рядом с Батырбеком Болушом и поражался его выносливости и силе. Горб ничуть не мешал курбаши быть первым всюду, где требовалась физическая сила и выдержка.
Всё ещё надеясь на счастливый случай, Алаярбек Даниарбек машинально шагал по кочкам своими короткими ножками. Он впал в отупение, и одна только мысль вертелась в голове:
«Прах на мою голову! Пропал Пётр Иванович. Совсем пропал».
Уже несколько минут сквозь сопение людей, чавкание ног в болоте, тихое бряцание сбруи слышался ровный монотонный шум. Пахнула в лицо холодная струя. Где-то близко поднялось пятно красного света, и камыш чёрной решёткой вырисовывался на нем.
— Стой, — тихо сказал Батырбек Болуш, — коней оставить здесь. Пойдём сами. Не стрелять! Кто выстрелит, тому смерть.
Он собрал всех подтянувшихся басмачей, тихо шепнул: «Вперёд!» Потонули они в темноте почти неслышно.
Застонав, Алаярбек Даниарбек опустился на мокрую землю. Безнадёжность, ужас, отчаяние вылились в сдавленные без слез рыдания.
Но вдруг он вскочил, выхватил свой нож, бросился к коням и начал наносить удары.
Дикое ржание, пронзительный визг разорвали тишину. Почти тотчас же загремели в камышах почему-то особенно громко выстрелы, озаряя мгновенными вспышками мечущиеся тени. Шлёпая по болоту, ломясь через чангал, сокрушая все и вся, топча людей, помчался табун лошадей. В лицо Алаярбека Даниарбека брызнула жидкая грязь, и рядом захрапела перепуганная лошадь. Он инстинктивно протянул руки, защищаясь от налетевшей тяжёлой туши, и вцепился в поводья. Сразу же конь встал как вкопанный, обдав всего Алаярбека Даниарбека тёплой жижей. Тогда он, гладл вздрагивающую лошадиную шею, нащупал стремя, вскочил на седло и, вознося хвалы аллаху, погнал перепуганное животное через джунгли. Уже взобравшись на обрыв, он обернулся на треск пулемётной стрельбы. Отсюда он хорошо видел вспышки выстрелов, которые сотнями красных искорок отражались в блестящей стремнине реки.
«Ого, — сказал Алаярбек Даниарбек, — каюк уже на середине реки. Батырбек Болуш кусает себе локти!»
Он гикнул, пригнулся к шее коня и помчался по степи, вдыхая полной грудью свежий ветер.
Глава двадцать вторая. ОТВЕРЖЕННАЯ
Хороший человек прекрасен и в рубище.
