Ефим Лехерзак - Москва-Лондон
на изящном золоченом стульчике и тщательно рассматривала свои прекрасные белоснежные зубы. Ее льняные волосы были забраны в ночной кружевной чепец. Рядом с флаконами и баночками с благовониями и мазями для лечения бесчисленных ссадин и ранок зловеще поблескивали неразлучные спутники леди капитана — два заряженных пистолета
и большой матросский нож. Вирджиния поднялась со стульчика, взвела оба курка и осторожно, улыбаясь при этом каким-то своим мыслям, положила оружие на место — пират не может позволить себе расслабиться даже в постели!
И в это самое мгновение девушка увидела в одном из зеркал… Роджера Белча!
Она вскрикнула от неожиданности и схватилась за пистолеты. Ее лицо исказилось от ярости.
— Как, опять вы?! — вскрикнула леди Килигрю. — На колени, негодяй! На колени! Руки за голову! Открывай дверь и немедленно выметайся отсюда, мерзавец! Еще одно движение — и я спущу оба курка и разнесу твою башку! Вон! Вон!
— Но как же я открою дверь и выйду, если стою на коленях, а мои руки за головой? — Белч весело улыбался и смотрел на Вирджинию глазами, полными восхищения и вожделения. — Прелесть моя, вы напрасно так рассердились на меня.
— Еще один звук, и ты покойник, клянусь Богом! — Она, держа пистолеты по-прежнему направленными в голову Белча, подошла к двери, чтобы открыть ее и выпроводить незваного гостя. На мгновение леди капитан отвела глаза в сторону, но его оказалось достаточно, чтобы Белч в молниеносном прыжке набросился на девушку и обезоружил ее. Пистолеты мягко упали на толстый, пушистый ковер, а вслед за ними и нож.
Схватив Вирджинию на руки и повернув ключ в замке, он быстро пошел к постели.
— Ты с ума сошел! — кричала она, не в силах даже шелохнуться в его
железных объятиях. — Что ты собираешься со мною сделать, негодяй?
— Сейчас ты познаешь наконец все прелести рая, любовь моя! — страстно шептал Белч, заламывая ей руки за спину уже в постели. — Ах, я буду первым твоим мужчиной, не правда ли, моя прелесть? О, ты знала, кому следует подарить свою жемчужину… вот тут… тут…
— Отец!.. Люди-и-и!.. Да где же вы все?!.. Оте-е-е-ец!.. Ма-а-а-ма-а-а!.. Что… что… о, мерзкий… проклятый… козлище!.. Что… что ты делаешь этим… этим… своим дьявольским рогом?!.. О-о-о!.. Боже, и ты бросил… бросил меня… О-о-о… Что… что ты со мною сделал?..
— И будь я проклят, если тотчас же не повторю это святое действо, любовь моя! О, как ты желанна!..
— Ах, отец… отец и его люди… мои братья… весь мой род… разорвут тебя на части… проклятый!.. О господи!.. хоть сейчас заступись за меня!..
Не хочу… не хочу… не… не… хочу… Ты слышишь, безумный?.. Оставь меня…
не души… не… выкручивай мои ноги… мне… мне очень больно… ты… ты… ломаешь меня… о-о-о…
…Обессиленная, изломанная и измятая, она лежала поперек постели
с закрытыми глазами и беззвучно плакала. Обнаженное тело ее судорожно вздрагивало…
Белч сбросил с себя наконец одежду, лег рядом с Вирджинией и стал губами и кончиком языка собирать ее слезы.
— Уйди… исчезни… — прошептала она. — Ты убил меня… Я умерла… Меня больше нет…
— Глупенькая ты моя… — шептал он, — ты ведь лишь сейчас и родилась-то по-настоящему на свет божий. Ведь истинная прелесть невин-
ности как раз и состоит в том, чтобы не упустить время потерять ее,
а вовсе не в том, чтобы утащить ее с собою в могилу… Ах, какие же сладкие у тебя слезки, любовь моя! Ах, какая ты вся сладкая и желанная… О, иди же опять ко мне…
— О господи… ты снова… за свое… ненасытный…
…Он лежал на постели, заложив руки за голову, широко раскинув ноги
и закрыв глаза. На губах капитана блуждала счастливая улыбка, большая
и сильная грудь дышала спокойно и удовлетворенно.
Вирджиния сидела рядом и с любопытством смотрела на это мощное
и красивое обнаженное мужское тело, дюйм за дюймом изучая все его детали, складки, изгибы, мускулы. Рядом с ней на постели лежали два пистолета и матросский нож.
— Роджер… Роди… ты не боишься меня?
— Нет, любовь моя!
— Но со мною сейчас все мое оружие!
— А мое — со мною!
— Твое? Что ты имеешь в виду?
— Мою любовь, Джин. Ты все еще не поверила в нее? К тому же сейчас ты наконец стала женщиной. Моей женщиной…
Она долго молчала, погрузившись в свои мысли. Потом встала, отнесла оружие на место и вновь села рядом с капитаном. Сначала одним пальцем, словно боясь обжечься, а затем и всей ладонью девушка гладила его тело,
не оставляя для себя никаких тайников на нем и познавая того, кто так внезапно, неожиданно и решительно стал ее судьбою…
— Джин, любовь моя, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Как ты на это смотришь?
— О господи… Что уж теперь-то… Как мне еще смотреть на это?
— О нет! Делать тебя силой своей женой я не намерен.
— Но что же ты хочешь, Роди? — совсем растерялась девушка.
— Ты должна принять мое предложение от всего сердца, от всей души или не принимать его вовсе! Подумай, Джин. Сейчас от твоего ответа зависят наши жизни. Моя, во всяком случае…
Она снова ушла в свои мысли, лежа рядом с Белчем, но не касаясь его. Все ее тело наслаждалось обретенной наконец свободой. Дышать вдруг стало так легко и сладостно, что она почувствовала себя счастливой, и радостная улыбка осветила ее лицо.
Мысли, мысли… Сколько может пронестись их в считаные минуты?
А кто знает, какая из них лучшая, ведущая к умопомрачительному счастью? Да может ли вообще такая родиться в человеческой голове?
Почувствовав, что рассудок начинает мутиться, Вирджиния прижалась ухом к груди Роджера и замерла, вслушиваясь в ровное, спокойное и гулкое биение его сердца, словно желая услышать от него подтверждение обжигающим мыслям…
— Знаешь, Роди, — прошептала она ему в грудь, — пожалуй, ты действительно прав: мне в самом деле нужен именно такой муж, как ты. Я хочу стать твоей женой. Ты еще не передумал?..
— Роди, дорогой мой, посмотри — за окном уже утро!
— Вот и прекрасно! Наконец-то я увижу тебя во всей твоей первозданной красоте! Эй, солнце, освети-ка получше мою любовь!
— О, Роди, иди ко мне… дорогой мой!..
— Но послушай, Джин, сегодня для нас такой день… Ты объявишь отцу свое решение выйти замуж… Не кажется ли тебе немного смешным, что эти слова твой отец услышит от пирата? Надень, пожалуйста, какое-нибудь платье получше, возьми драгоценности, туфли и все такое прочее… А, ты снова натягиваешь свои сапожищи! Ты опять в своем пиратском одеянии!
Вирджиния долго и весело смеялась, кружась по спальне в каком-то неведомом и радостном танце. Потом она подошла к Роджеру, обняла и прижалась головой к его груди.
