Эли Берте - Шофферы или Оржерская шайка
И он стал рассказывать историю своего знакомства с Франсуа Готье со всеми мельчайшими подробностями. Он ничего не скрыл от Вассера, не упустил никакого обстоятельства и дал ему документы, подтверждавшие его рассказ. Когда Ладранж дошел до открытия, сделанного им утром, лейтенант даже топнул ногой.
– Черт возьми! И после подобного-то открытия вы имели неосторожность выпустить этого плута.
– Сознаюсь, я сделал большую ошибку, – сконфуженно ответил Даниэль. – Я слишком увлекся ложным великодушием; но возьмите и то в соображение, что я еще не знал всей истины. Я видел во Франсуа Готье молодого родственника, сделавшего проступок, и которого можно еще возвратить на прямую дорогу. Мог ли я ожидать, что сын моего дяди, атаман разбойничьей шайки, чудовище, преступления которого ставят его вне законов человеколюбия!
В продолжение этого рассказа Вассер сидел, глубоко задумавшись. Долго обсуждая в своем уме все сказанное, внимательно рассмотрев бумаги, он вдруг встал и крепко схватил Даниэля за руку.
– Извините меня, гражданин Ладранж, – начал он, -но согласитесь, что человек и умнее меня мог бы тут ошибиться! Этот Франсуа Готье, Бо Франсуа, там каким бы вы его именем ни называли, олицетворенный сатана, а честному человеку не перехитрить дьявола! Но только излишек предосторожностей иногда вредит делу, а потому и рубиновый убор своим дьявольским ухищрением тотчас же меня поколебал… Между тем, повторяю вам, что я убежден, что у этого франта должны быть ноги-самолеты, потому что он прямой выходец из ада. Мы имеем верные сведения, что он убил своего отца, сына, не считая других… Знаете, гражданин Ладранж, как ни крепись, но, когда слышишь все это, невольно пробирает дрожь. Но вернемся же к вам… Что ж вы хотите теперь делать?
Даниэль взял со стола незапечатанный конверт и молча подал его Вассеру. То была просьба об увольнении его от должности председателя присяжных.
– Очень хорошо, – сказал лейтенант, – я понимаю очень хорошо вашу деликатность, но в ожидании, когда ваша просьба будет принята высшим начальством, вы не можете же оставаться в бездействии. Время дорого, недостаток решимости при настоящем кризисе может повлечь за собой ужасные последствия. На что же вы решаетесь?
– Я не считаю более себя связанным обещанием, данным мною этому негодяю, – заговорил энергично Даниэль. – Предложенная им на эту ночь экспедиция освобождает меня от данного ему обещания, так как я дал ему три дня льготы в том только случае, если он не предпримет в это время чего-нибудь преступного. А потому, Вассер, пойдем на неприятеля! Сейчас же я велю оседлать для себя лошадь, и вы увидите, умею ли я в свою очередь твердо и без страха выполнять свои обязанности!
– Браво, браво, черт возьми! – восторженно воскликнул Вассер. – Говоря откровенно, вы славно принимаетесь за дело, гражданин Ладранж! Интриги Бо Франсуа поставили вас в очень подозрительное положение, но настоящим своим намерением вы разом прекратите всякое злословие.
– Итак, только что я допрошу арестанта, мы отправимся! Но не думайте, Вассер, что я хочу присвоить себе честь этой экспедиции; я буду только номинальным начальником, вы же будете настоящим; оставьте у себя мою просьбу об отставке, это будет служить доказательством, что моя власть будет под вашим контролем.
– Все будет исполнено по вашему желанию, гражданин Ладранж! Кстати, так вы решились объявить о своем родстве с этим негодяем?
– Двух прямых дорог быть не может, и если понадобится, я решился во всеуслышание заявить ужасную истину…
– Очень хорошо! Но не будем торопиться; я еще надеюсь, что дело обойдется без этих крайностей; кажется, вы мне сказали, что кроме вашего семейства никто не знает о родстве вашем с Бо Франсуа.
– Это правда; бедный Лафоре, так доказавший нам свою преданность, вероятно, никому не доверил этой тайны; но Бо Франсуа знает ее и, конечно, не замедлит ею воспользоваться.
– Все замыслы разбойника будут уничтожены вашей просьбой об увольнении вас от настоящей вашей должности. Впрочем, он, может быть, и сам из желания, чтоб не очень-то углублялись в рассмотрение его прошлых действий, умолчит об этом родстве, особенно если не будет видеть для себя никакой тут выгоды… Что же касается до меня, гражданин Ладранж, – продолжал взволнованным голосом Вассер, – уверяю вас, что я буду очень осторожен в применении к делу вашей благородной откровенности и никогда не забуду, что тут дело идет о чести вашего семейства. Если, как я предполагаю^ преступлений Бо Франсуа окажется достаточно, чтобы он был приговорен к смертной казни, то никогда, никто в мире не узнает от меня об обстоятельстве, которое вы мне сейчас сообщили. Гражданин Ладранж! Вам я обязан своим настоящим положением, значит, я в долгу у вас, может быть, теперь я смогу отплатить вам этот долг.
Даниэль бросился на шею к офицеру.
– Благодарю, Вассер! – сказал он. – Я никогда не решился бы просить у вас того, что вы теперь так великодушно сами предлагаете мне. Итак, за дело скорее! Теперь мы не будем более колебаться в исполнении наших обязанностей, а потому, наверное, каждый из нас хорошо выполнит свою.
Через несколько минут темная, пустая комната эта преобразилась. Множество зажженных свечей было размещено по комнате. Даниэль, сидя за своим письменным столом, делал допрос Борну де Жуи, не заставлявшему себя просить, чтобы повторить свои первые показания, помощник мэра исполнял тут должность письмоводителя. Вассер и командующий войском общественной безопасности Тенар служили ассистентами Даниэлю; кроме того, так как хотели придать этому допросу как можно более гласности на случай, если б негодяй впоследствии захотел отпереться от своих показаний, ввели в комнату, вместо публики, всех находившихся в замке жандармов.
По присутствующим пробегала дрожь ужаса, когда они слушали рассказы о преступлениях Оржерской шайки. Борн де Жуи, гордясь своим успехом, видимо, ощущал удовольствие рисовать с малейшими подробностями картины злодейств, которым, по его словам, он был свидетелем. Между тем, иногда он как-то странно подмигивал своим единственным глазом, когда обращался к Даниэлю, и слова его были как-то загадочны, как будто между ними была какая-то тайна.
Проделка эта не ускользнула от внимания Вассера, которого от злости подергивало, но когда вопросы обратились на атамана шайки, намеки сделались яснее: хитрый мошенник, видимо, старался дать понять, что между Даниэлем Ладранжем и Мегом существовали отношения. Необходимо было остановить его, а потому, когда он сладкоречиво заметил о пользовавшейся Мегом доверенности у гражданина председателя, и что даже прошлую ночь тот ночевал в замке, Даниэль перебил его.
