Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
Приём на сей раз был официальным и очень пышным. Он проходил под гулкими сводами церемониальной залы. Князь сидел в кресле. Кремена стояла рядом. На ней был белый хитон с широким золотым поясом, изумрудный царский венец и греческие сандалии. Во всём этом она ничем уж не отличалась от Клеопатры. Так ей сказал Калокир. Дружинники, ярлы и угрские князья, также разодетые и слегка уставшие от попоек, толпились позади князя. Икмор, горой возвышаясь прямо за спинкой кресла, держал, как обычно, знамя с изображением лилии.
К числу тех, кто жаждал аудиенции Святослава, прибавились и послы. Святослав решил принять сперва их. И не пожалел. Зная его слабость к дорогостоящему оружию, подданные царей, королей, султанов и императоров раболепно клали к его ногам самое невиданное оружие, а к ногам Кремены ставили сундучки, ларцы и шкатулки. Однако, странное дело – Кремена не открывала их и как будто даже не замечала. Она глядела лишь на оружие. Вырывая у Святослава кинжалы, мечи и сабли, она старательно проверяла пальцем остроту лезвий и восклицала:
– Это мне нравится! Я такие штуки люблю!
Воины над нею смеялись. Какой-то испанский граф хотел подарить Кремене распятие из слоновой кости. Она его не взяла.
– Как это понять? – спросил её Святослав, – ты разве не христианка?
– Нет. Я решила верить в твоих богов.
Именно таким образом объяснив своё поведение, новая Клеопатра взяла дамасскую саблю с чёрным эфесом и начала очень лихо ею размахивать. Все шарахнулись от неё. Но князь был в восторге.
В этот же день, но поближе к вечеру, к Калокиру пришли Рагдай и Вадим. Уловив, чего от него хотят, Иоанн сказал, что ему плевать, с кем ехать в Преслав, и, пожалуй, даже с Вадимом будет получше, так как Рагдай стал пьяницей. Таким образом, дело это решилось. Впрочем, поездка предполагалась никак не раньше чем через месяц, ибо патрикий был тяжко ранен и чувствовал себя плохо. Ночью Рагдай пил вино с Гийомом, и тот сказал ему:
– Поезжай со мною в Константинополь!
Рагдай немножко подумал и согласился. Князь возражать не стал. Но он приказал Рагдаю взять для сопровождения не всю сотню, а половину, поскольку каждый дружинник был на счету. Рагдай отобрал пятьдесят бойцов с помощью Гийома, который лучше него знал воинов его сотни. Он указал Рагдаю и на Талута с Мальком. Так сформировалось посольство. Оно отправилось в путь на большой ладье, прихватив с собой верительные бумаги, которые Калокир составил и написал по всем правилам, но, конечно, от имени Святослава.
Через два дня после этого Калокир, безмерно уставший от нескончаемых ежедневных пиршеств, приёмов и церемоний, а также от новых фокусов одной ловкой юной особы, пришёл на пристань, чтоб посидеть в корчме и послушать, о чём говорит народ. Ловкую особу, конечно, звали Кремена. Она внезапно решила сделаться сотником с жалованьем в две тысячи гривен, аргументировав свою мысль примером Рагдая, который, по её мнению, был возвышен на ровном месте. Она объявила князю, что если он не делает её сотником, как Рагдая, и не берёт её в жёны, значит она – проститутка, а следовательно отныне будет вести себя только исходя из данного факта, и пусть никто ничему с этого момента не удивляется. У неё нет выбора. Всем придётся её терпеть. Ведь терпят же все Рагдая! Рагдай, который отбыл в Константинополь, присутствовал в каждой реплике. И угроза была исполнена. На одном из пиров Кремена протанцевала перед гостями голая. Этим дело не ограничилось. Как библейская Соломея, она потребовала с гостей высокую плату за свой исторически важный танец. Каган степей, царь Дуная, конунг Руси Святослав стерпел эту выходку. Он смеялся. А Калокир уже не стерпел. Он ушёл на пристань.
Там было не протолкнуться. Большую часть вместительной гавани занимало торжище. Корчма также ломилась от множества посетителей. Но хозяин, прекрасно знавший патрикия, велел слугам расчистить ему местечко. Для этого пришлось вышвырнуть двух пьянчуг и протереть стол. Патрикий спросил вина. Смочив горло, он стал разглядывать корабельщиков и бродяг, которые пропивали жалкие медяки.
И вдруг – открыл рот. Что же он увидел? Возле окна сидел за небольшим столиком молодой человек с красивым лицом и светлыми волосами. Одет он был как бродяга. Взгляд его синих глаз выдавал большую усталость. Время от времени молодой человек брал одной рукой глиняный кувшин, который стоял на столе, и делал пару глотков. Поставив кувшин, он вытирал рот разорванным рукавом рубашки.
У Калокира от изумления в голове проплывали какие-то облака. Всё ещё не веря своим глазам, он вскочил, приблизился к оборванцу и сел напротив него.
– Рагнар! Ты ли это?
Бродяга поднял на него глаза. Он долго молчал. Потом улыбнулся.
– О, Иоанн! Я рад тебя видеть. Но что ты делаешь в этом городе на Дунае? Вот уж никак не думал тебя здесь встретить!
– Не думал? Рагнар, опомнись! Тебе разве неизвестно, что Святослав вот уже вторую неделю царствует в Переяславце?
Друг царицы как будто бы призадумался. Наблюдая за ним, Калокир почувствовал в своём сердце тревожный холод. Его всегда настораживали нелепости. А внезапно повстречать здесь, на Дунае, Рагнара в рваной рубашке и невменяемом состоянии – это было не просто верхом нелепости, это было чёрт знает что такое!
– Я слишком пьян, – признался Рагнар, – очень много выпил. Да, я об этом слышал, конечно же, но сейчас думал о другом. Извини, патрикий.
– Рагнар! Ты выглядишь странно и говоришь странные слова. Прошу тебя, объясни – почему ты здесь, а не в Константинополе? Как ты мог вдруг сюда попасть? Что случилось?
– Долго рассказывать. Давай прежде выпьем вина за встречу.
Они по очереди приложились к глиняному кувшину. Вино было не из дорогих, но всегда взыскательный Иоанн, не заметив этого, выпил много. Он был слишком растерян, чтобы вникать во что-либо, кроме ответа на свой вопрос. Очень хорошо его понимая, телохранитель царицы вымолвил:
– Впрочем, можно и кратко. Она меня прогнала. Вот и всё.
– Прогнала? За что?
– Она мне сказала, что я ей до смерти надоел своей глупой ревностью. Я её действительно ревновал.
– К Цимисхию?
– Да, к нему.
– С тех пор ты скитаешься?
– Да. Вот уже полгода, как я скитаюсь.
– Но в Переяславец ты пришёл, наверное, не без цели?
Бывший этериарх рассеянно огляделся по сторонам и ответил:
– Да. У меня, признаться, было желание попроситься в дружину к русскому князю. Ведь он, насколько я знаю, готовится воевать с Империей.
– Но ты об этом говоришь так,
