Юлия Андреева - Свита мертвой королевы
Недолго думая я растолкала спавшего мальчишку. С его слов я поняла, что кроме него в доме живет еще старый глухонемой слуга, который сейчас ушел на базар за продуктами.
Велев мальчишке принести воды, я сорвала с окна давно прожженную солнцем и развалившуюся у меня в руках занавеску, распахнула ставни, впуская в дом свет и воздух. Потом я открыла входную дверь, приперев ее каким-то камнем, чтобы немного проветрить помещение. Занавеска пошла на половую тряпку. Те, что валялись возле помойного ведра, пришлось выбросить, так как они оказались вонючими и истлевшими.
Поставив воду греться, я приказала мальчишке вынести помои. Сама, перетащив бесполезные в гостиной тазы в кухню и вооружившись большим плоским ножом, принялась отскабливать стол. С первого же взгляда я поняла, что это – единственно стоящая вещь в комнате, кроме того, за ним должны были собираться гости хозяина и, наверное, мы сами. Я отскабливала затвердевший жир на нем, радуясь, что стол прямо на глазах становится все светлее и светлее, точно его душа просыпалась от сна.
Разобравшись со столом, я вычистила длинную лавку, велев мальчишке пока мыть пол. Увлекшись, мы оба не заметили, что за нами наблюдает длинноволосый старик в клетчатом, почти женском платке на плечах и с корзиной, из которой торчат пучки зеленого лука и моркови.
Оглядев наши старания, мрачный старик пробурчал что-то под нос и, устроившись в кресле у камина, молча уставился на огонь.
– Это Карнелиус – старый слуга нашего господина, – шепотом сообщил мне мальчик, парнишка шмыгнул носом. – Меня зовут Андрес, ваша милость. Простите, что дом в таком состоянии, но что я мог поделать?
– Меня зовут Ферранте Сорья и не какой я не «ваша милость», а служу так же, как и ты. – Я протерла тряпкой скамью, на которой для удобства сидела верхом, и посмотрела на парня. – Как давно ты служишь у дона Санчуса?
– Третий месяц, – проскулил Андрес, должно быть, понимая, что за столько времени мог бы и сам навести порядок в доме. – Вообще-то я временно здесь, мой старший брат служит помощником кока на «Санта-Лючии» и обещал на следующий год упросить капитана взять меня юнгой.
– Если бы ты одевался в такие же грязные тряпки на корабле, – я отерла пот со лба, – боцман незатейливо приказал бы привязать тебя к канату и тащить за судном несколько миль, чтобы ты простирнулся как следует. А если бы ты развел такой же бедлам на камбузе, тебя бы просто бросили в воду, оставив тонуть без причастия.
Андрес нахмурился. Какое-то время мы молча делали свое дело.
– Не просто выбросил бы за борт, а, пожалуй, еще и приказал бы своим людям обстрелять меня из арбалетов или луков, – наконец вынес более жестокий приговор своей лени Андрес.
– Стали бы они стрелы на тебя тратить, – я улыбнулась, слезая со скамьи и разглядывая дело своих рук.
– Но в армии точно расстреляли бы… – Андрес выжал в ведро тряпку, глядя на меня с непониманием.
– В армии стрелы расходовать можно, их потом легко собрать, чего не скажешь о море. К тому же чего ради стрелять, когда человек все едино не сможет вечно бороться со стихией и пойдет ко дну. Так что… – я махнула рукой в сторону корзины с овощами, сама же я, потирая натруженную спину, поплелась в сторону сваленной в углу рухляди и начала разбирать что куда.
Андрес нехотя отправился на кухню готовить. Глухонемой слуга делал вид, что не замечает наших стараний, и я была благодарна ему за то, что он не ворчит, как часто делают старики.
Когда по дому распространились ароматы гороховой похлебки с бараньей ножкой, я как раз закончила разбирать старье. Что-то пошло на дрова для камина, что-то, что еще можно было исправить, я отложила до лучших времен.
Глава одиннадцатая. Работа дона Санчуса, или О покойниках в нарезке
В тот день господин Санчус так и не спустился к нам, и Андресу пришлось отнести ему еду наверх.
Постепенно я начала знакомиться с нравами и порядком в этом доме. Собственно, порядка в нем давно уже не водилось. Что же касается нравов, то это – особенное дело.
От того же Андреса я узнала, что настоящее имя нашего хозяина – Альфредо Санчус барон Уэльва и он являлся известным ученым, который несколько лет преподавал в университете в Коимбре, откуда был выдворен после ссоры с начальством. Кроме того, длительное время барон служил придворным врачом самого короля и, по слухам, даже принимал роды у королевы, да так удачно, что родившийся наследник престола ни разу в жизни ничем не болел. Правда, сама королева вскоре после рождения Педру сошла в могилу, но в этом, по уверению дона Санчуса, не было вины медицины. А была только божья воля.
Теперь же господин Санчус жил в своем старом доме, занимаясь опытами в лаборатории и время от времени помогая местным властям в раскрытии всевозможных загадочных происшествий. Поговаривали, что дон Санчус колдун и давно уже находится под подозрением церковного суда, но арестовать его никто не решается, потому как, несмотря ни на что, барону покровительствует двор и лично король Афонсу.
О том, что происходит в лаборатории дона Санчуса, Андрес не знал и знать не хотел. Я заметила, что больше всего на свете мальчик боялся своего добрейшего хозяина и ждал только того часа, когда можно будет перебраться к брату в Авейру.
Мне же деятельность господина Санчуса внушала жгучий интерес уже потому, что при первом знакомстве дон Санчус не показался мне страшным и опасным колдуном. А его объяснения относительно мух и крови были так просты и естественны, что казалось удивительным, как до этого не додумались судейские, производившие дознание.
Правда, если бы господин Санчус спросил мое мнение относительно его эксперимента, я бы еще поспорила, что мухи летят не только на кровь, а, например, и на навоз. И если несчастный крестьянин сначала покопался своими вилами в куче коровьего или лошадиного дерьма, а затем отправился к месту проведения расследования, его теперь могли казнить незаслуженно.
Хотя, что я говорю, незаслуженно? Явиться в дом к благородному гранду с извоженными вилами – это же неуважение, а за неуважение его следовало бы четвертовать на площади, и то оказалось бы мало.
Дон Санчус был симпатичен мне еще и тем, что позволял жить в своем доме глухонемому и почти что ничего не делавшему старому слуге. Мой отец быстро бы нашел ему дело или прогнал со двора. Но дон Санчус, казалось, не замечал того, что его верный Карнелиус все время сидит в углу и смотрит на огонь в камине. Из чего я заключила, что дон Санчус необыкновенно добрый человек.
На следующее утро нас разбудил стук в дверь. Я замешкалась, и более прыткий Андрес понесся к дверям. Под черным, точно ночь, плащом посыльного и перевязью угадывалась кольчуга, на голове был начищенный до блеска шлем, а на боку висел короткий меч в темных ножнах. Я заметила, что он приехал один и привез с собой оседланную кобылку.
