Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Ты не забыл о цели своей поездки? – строго прервал его Святослав.
– Обижаешь, князь!
По знаку Лидула двое разведчиков отвязали и сволокли с коня какого-то неказистого человека с глупым лицом, который болтался поперёк холки. Он был в доспехах, но всё его поведение и лицо выдавало пахаря, а не воина. Он стоял перед князем, робко переминаясь с одной ноги на другую.
– Мы его взяли, когда он отстал от своего войска, чтоб удрать, – пояснил Лидул. Услышав эти слова, пленник закивал, лицо его просияло.
– Ты почему решил убежать из своего войска? – спросил его Святослав. Поняв суть вопроса, пленник заговорил по-болгарски. Разведчик переводил:
– Не он один убежал. Никто, кроме Самуила и остальных знатных воинов, не желает драться с тобою, великий князь. Болгары врагом тебя не считают. Считают царя Петра дураком, который поддался ромейским козням.
– Ну, хорошо. А как велико болгарское войско?
– Тут, князь, беда – этот свинопас считать не умеет, – сказал разведчик, выслушав ответ пленника, – говорит, что очень большое. Конных примерно столько же, сколько пеших.
– Ладно, пускай убирается. Эй, Гийом! Подай мне коня.
Болгары подошли затемно. На рассвете началась битва. Самуил лично вёл свою конницу, выстроенную по ромейскому образцу. Она устремилась на правый фланг русской армии, где сражался сам Святослав. Князь руководил правым крылом конницы. Левое, как всегда, возглавил Сфенкал. Собрав все тридцать пять тысяч отборных кавалеристов в один кулак, Самуил рассчитывал быстрым натиском уничтожить князя и его лучших дружинников, пока пеший болгарский строй будет противостоять викингам и Сфенкалу. Таков был план Самуила. Что же касается Святослава, то он при помощи угров усилил свой правый фланг, а фалангу викингов растянул поперёк возвышенностей и впадин, чем вызвал гнев скандинавов, так как они могли на неровностях держать строй, только оставаясь на одном месте. Вот какова была расстановка сил к началу сражения.
Продолжалось оно недолго – болгарские пехотинцы, столкнувшись со скандинавами, сразу стали нести большие потери. У викингов и доспехи были покрепче и топоры подлиннее, да и приёмы поизощрённее. Они дружно двинулись в наступление, сломав строй. Сфенкал, осознав, что он здесь не нужен, бросился на поддержку правого фланга. А там храбрец Самуил уже был зарублен, встретив того, кого он искал – князя Святослава. Но большинство всадников-болгар составляли знатные воины, для которых проигрыш битвы означал смерть. Они дрались бешено и убили под Святославом двух лошадей. Сам князь получил чувствительный удар в голову, хоть с ним рядом бился его надёжный телохранитель, Икмор. Но не он, а шлем спас князя от смерти. Рагдай, Талут и Малёк рубились бок о бок. Не уклонился от битвы и Калокир. Но он пребывал в большей безопасности, чем когда бы то ни было, потому что справа от него, вставая на стременах, работал мечом Гийом, а слева – Лидул. Эти два меча с безупречной чёткостью пресекали путь вражеских клинков к патрикию Калокиру.
На третьем часу сражения викинги, сломив пахарей, устремились вслед за Сфенкалом к правому флангу и оказали помощь княжеской коннице, ибо ей приходилось туго. Это решило исход противостояния. Десять тысяч конных болгар обратились в бегство. Руссы и угры гнали их вдоль Дуная несколько вёрст, и всех порубили. Так Святослав исполнил своё решение, принятое перед началом похода: знатных болгар в плен не брать – убивать, и простых не брать – отпускать. Когда Калокир выразил сомнение в том, что надо убивать знатных, князь заявил, что они опять продадутся Константинополю, если рыжая шлюха предложит им свою дочку. Иоанн вынужден был признать его правоту. И разгорячённые боем викинги, получив приказ отпустить пленных пехотинцев, спорить не стали. К чему им были эти безродные оборванцы? Какой за них можно было получить выкуп? Корзину груш?
Обретя свободу, болгары сразу начали перевязывать раненых – как своих, так и русских. Также они взяли на себя заботу о тех, кому перевязка была уже не нужна. Святослав велел выкопать одну общую могилу для всех. В обозах, сопровождавших царское войско, было много вина и съестных припасов. После полудня прямо на поле битвы начался пир победителей. Но бросалось в глаза, что главный из них невесел. Свенельд взял слово одним из первых. Подняв серебряный кубок, он медленно, с выделением каждой буквы проговорил, глядя то на Эрика с Харальдом, то на князя:
– Наша взяла! Чрезвычайно важной была для нас эта битва. Теперь все знают, чего мы стоим. Да здравствует Святослав!
– Ура Святославу! – как-то уж очень радостно, суетливо подхватил Харальд. Прочие воины вразнобой присоединились к этому крику и осушили кубки. Князь пить не стал. Когда все накинулись на лепёшки и вяленую баранину, Калокир что-то прошептал сидевшему рядом с ним на траве Гийому, поднялся и подошёл к Рагдаю.
– А ну, давай прогуляемся!
Незаметно покинув пир, два друга вскочили на лошадей и рысью поехали вдоль Дуная, вверх по течению. Дул приятный северный ветерок, и было не жарко. По небу плыли прозрачные облака. Дунай белел рябью.
– Наши потери огромны, – сказал патрикий, вглядываясь в гряду пологих холмов близ линии горизонта.
– Четверть дружины легла, – уточнил Рагдай, – варягов погибло гораздо меньше.
– Вот это плохо! Но ещё хуже то, что если б они не вмешались, мы бы с болгарской конницей не управились. Святослав это понимает. Потому бесится. Свенельд, сволочь, масла в огонь плеснул!
– Так может, нам лучше было не уезжать? Вдруг начнётся драка?
– А я поэтому и позвал тебя прогуляться! Разве такая драка тебе нужна?
– Наверное, нет. Но знаешь, мне всё же кажется, что Гийом её не допустит.
– Да, если Святослав сейчас не напьётся до полоумия.
Рагдай молча пришпорил лошадь, чтоб прекратить этот разговор. Пришпорив свою, Иоанн задумался. Так достигли они холмов. Дорога в прибрежных зарослях огибала один из них. Проехав по ней, всадники увидели на крутом берегу реки большое селение, утопавшее в яблоневых садах. Сквозь густую зелень были видны лишь крайние домики, но когда ветерок склонял верхушки деревьев, то появлялись низкие тростниковые крыши всех остальных. Над ними невзрачно высилась церковь. Чуть в стороне от деревни, где берег был более пологим, в реку вдавалась узкая деревянная пристань. Возле неё покачивались челны и рыболовецкие лодки.
– Заедем? – спросил Рагдай. Калокир кивнул.
– Да, давай заедем. Я что-то очень проголодался.
– А не боишься?
– Я не боюсь никого, кроме Феофано. А её вряд ли мы здесь увидим.
Въехав в деревню, всадники сразу остановили своих коней и сами застыли. Перед воротами одного из подворий в пыли барахтались два щенка с длинными ушами. Рослая босоногая девушка в тонкой юбочке до колен дразнила и тормошила их, пленительно стоя
