За золотым призраком - Владимир Иванович Буртовой
– Клауса я отправлю спать. А тот, на мателоте, пусть сидит себе в рубке на здоровье – лишь бы не высовывался… – Так же еле слышно ответил Отто. – Ну, пора, дружище. Приготовься, а я отпущу рулевого пораньше в кубрик…
Фридрих открыл дверь, выпустил Дункеля и стал переодеваться. Оставшись в одних плавках, надел на спину акваланг, укрепил у пояса небольшую, в чугунном корпусе плоскую мину с часовым механизмом – таких мин Отто взял у своих подрывников на руднике пять штук на тот случай, если придется рвать перегородки затонувшего барка, добираясь до трюмов с сокровищами.
Не забыл Фридрих повесить на пояс моток медной проволоки, проверил нож в чехле, поднял с пола ласты…
– Кажется, все взял, ничего не позабыл, – прошептал он Дуккелю, который к тому времени возвратился в каюту. – Выглянь еще разок, нет ли кого из наших матросов на палубе? Увидят – сразу догадаются, чьих рук это дело.
Отто, стараясь не скрипнуть дверью, снова вышел в маленький коридорчик, который разделял носовые каюты, выглянул – на яхте было пусто, вахтенного Клауса он отпустил, сказав, что поднимет дежурить Карла. Обернулся, дал знак рукой Фридриху. Пригибаясь к палубе, прокрались за рубку, чтобы вахтенный на «Виктории» не заметил их в довольно ярком свете с неба – луна не ко времени объявилась между облаками! У борта Фридрих надел маску, отрыл воздух, Отто застегнул на его ногах ласты, помог перешагнуть через фальшборт и, придерживая за левую руку, осторожно спустил тяжелого Кугеля в узкое пространство вдоль толстого кранца между яхтой и причальною стенкой.
Тихо плеснув водой, Фридрих ушел в темную, словно ртуть, глубину.
Едва Отто распрямился, как за спиной раздались негромкие шаги босоногого человека: по трапу из кормового отсека поднялся механик Степан Чагрин, в трусах, лохматый со сна. Как заядлый курильщик, он надсадно прокашлялся прикрыв рот ладонью.
– Вас ист лос?[44] – забывшись, грубо выкрикнул по-немецки Отто. Механик вздрогнул, уронил сигарету на палубу и резко обернулся. Увидев сенатора, вздохнул с явным облегчением, успокоился, рукой махнул в сторону люка.
– Душно в кубрике, господин сенатор, курить сильно захотелось, – на английском языке со скверным произношением ответил Степан. – Я каждую ночь не выдерживаю и выходу на палубу затянуться сигаретой. В иной раз и по три сигаретки выкуриваю, пока сон не свалит с ног.
Дункель не сразу сообразил, что Русский Медведь понял его вопрос, заданный на немецком языке, хотя понять его было не сложно в такой ситуации.
– Кури и иди спать! Разбужу всех рано. Надо выспаться, чтобы не дремал у двигателя! – Приказ был настолько непреклонен, что механик не посмел спорить, поднял оброненную сигарету, отошел к другому борту, встал спиной к Дункелю и неспешно задымил табачными клубами, словно маленький буксирчик…
Рука Отто непроизвольно потянулась к пистолету в брючном кармане. «Один удар по затылку… – лихорадочно подумал он. – И ночью выскользнуть в море, чтобы полиция не прицепилась с вопросом, куда запропастился этот сибирский варвар! Не-ет, – сам себя постарался охладить Дункель, чтобы не довести дело до последней крайности. – Такой вариант в данной ситуации не годится… Команда взбунтуется. Горилла Майкл тут же отстучит донесение Кельтману о гибели механика при столь странных обстоятельствах… Вспомнят нам и исчезнувшего Набеля, не выпустят из порта, пока не вывернут душу наизнанку… Будем надеяться, что этот Медведь не заметил Кугеля в акваланге. Вот когда доберемся до заветного островка с обломками барка, тогда посмотрим, кого и куда определить, навсегда или временно…»
Степан притушил окурок о леерную стойку, бросил его за борт, негромко пробормотал: «Спокойной ночи, господин сенатор», и медленно, как бы прислушиваясь к размытому голосу уснувшего города, ушел в кубрик, где на двухъярусных койках спали моряки.
Было тихо. Луна опять скрылась за облаками. Изредка по шоссе проносились безмолвные машины – гудки подавать здесь по ночам категорически запрещалось, – поздние гуляки спешили разъехаться по домам из ночных ресторанов и увеселительных заведений. Отто глянул на часы – прошло всего десять минут, как Фридрих ушел под воду, а показалось, что он там уже не меньше часа!.. Еще минут тридцать, от силы сорок он может пробыть там, на глубине до тридцати футов. Будь глубина больше, время пребывания в акваланге резко бы сократилось.
«Ну как там у него? Добрался до “Виктории” или еще на подходе? Не зацепился бы ненароком за какую-нибудь железку… В темноте ничего не видно, можно угодить в груду ржавого железа и крепко пораниться, тем более что фонарем ему никак нельзя воспользоваться».
Вахтенный на «Виктории» вышел из рубки. Он, должно быть, заметил курившего моряка на «Изабелле» и сам решил встряхнуться от подступающей дремы, а заодно поразмять ноги – моряк несколько раз присел, помахал руками, словно делал зарядку, потом зажигалкой прикурил сигарету, пыхнул еле различимым отсюда дымом.
«Только бы тебя черти не понесли на корму! – заволновался Отто, отлично понимая, что если вахтенный заметит пузырьки отработанного воздуха под кормой яхты, он смекнет, в чем дело, и поднимет тревогу. Если даже Кугель успеет улизнуть оттуда и подняться на “Изабеллу”, то инспектор Парекр без всякого сомнения догадается, кто именно и с какой целью подкрадывался ночью к их днищу… Хотя на этот случай надо иметь запасную версию, что серьезно повредить яхту у нас намерения не было, просто Кугель хотел запутать им винт проволокой, что дало бы нам возможность спокойно и без преследования уйти из порта…» – Дункель подошел к борту, где к стойке был привязан капроновый шпагат – другой конец Фридрих привязал себе на пояс – будет необходимо, Отто даст сигнал Фридриху остановиться и не приближаться к яхте, а затаиться где-нибудь под плавучим краном…
Вахтенный постоял на баке, несколько раз глубоко затянувшись, мигнул крохотным огоньком сигареты, затем высоко поднял руку и стрельнул окурком не в воду, а на пирс. Потянулся, глянул в сторону «Изабеллы»! Отто, не высовываясь из-за ходовой рубки, внимательно следил, куда он пойдет? Вахтенный потоптался у шпиля, снова ушел в рубку, сел под дежурной лампочкой.
«Ай да молодец! Ай да умница! Так и сиди до конца смены, пока тебя не сменят! – Безмерно довольный таким оборотом дела, Отто крепко потер ладони потом хрустнул суставами пальцев, тихо засмеялся, радуясь, что в эту минуту его никто не видит со стороны, а то посчитали бы не совсем в
