Эдвард Бульвер-Литтон - Завоевание Англии
Вечное одиночество! Все ничто перед этой убийственной мыслью! — беззвучно прошептали бледные губы валы. — Юдифь, моя надежда, цель всех моих желаний, этот нежный цветок, который я взлелеяла для украшения трона, вянет под темным сводом уединенной кельи, бросив меня одну с моим разбитым сердцем и ужасным вопросом: «Уж не ложь ли наука, на служение которой я отдала всю жизнь?» Вот скоро настанет и месяц винограда, а вместе с ним и день, когда, по предсказанию, заходящее солнце озарит своим блеском торжественный союз короля англосаксов с любимой невестой! Между тем у Альдиты крепкое здоровье, а война воздвигает преграду за преградой желанному союзу Гарольда и Юдифи. Нет, как ни тяжело, но я должна признать, что мой дух потерял свою былую силу и что воля моя ничтожна перед волей всемогущей судьбы.
Хильда наклонила голову, и горькие слезы заструились по ее печальному лицу. Но в эту же минуту резкий, дикий хохот нарушил безмолвие неподвижного леса, и вала, обернувшись, увидела в траве, на берегу болота, лежавшую бесформенную фигуру. Она зашевелилась и поднялась, и Хильда сразу же узнала безобразную ведьму, которую она, много лет тому назад, застала крепко спавшей на могиле рыцаря.
Колдунья положила свою худую руку на плечо изумленной неподвижной валы и вопросила глухим неприятным голосом:
— Зачем ты не окончила роскошную хоругвь, которую готовила для короля Гарольда? Прикажи доткать ее и отослать к нему как можно скорее! Она должна развеваться на его брачном пире, так как союз с прекрасной Юдифью будет отпразднован вместе со днем его рождения!
Хильда молча слушала эти слова, звучавшие неприкрытой иронией. Она не ответила, как прежде, презрительной улыбкой: ее самоуверенность, ее смелость и гордость были разбиты вдребезги, и безотчетный ужас охватил душу.
— Кто ты? — произнесла она после короткой паузы. — Принадлежишь ли ты к числу смертных существ или адских духов, чуждых земле и небу, ненавидимых и здесь, и на небесах?
Безобразная ведьма помедлила немного и сказала уклончиво:
— Сядем на берег. Если тебе угодно приобрести власть и знание, ты должна соединить все свои чувства в чувство непримиримой ненависти ко всем, кто живет в пространствах Вселенной! Все другие пути не достигают цели!
— Слова твои доказывают, — отвечала пророчица, — что власть тебе дана от сатаны! Между тобой и мной целая бездна. Я не желаю знания и отрекаюсь от власти, если ее достигают лишь подобным способом.
— Ты слишком малодушна! — возразила колдунья с презрительной насмешкой. — Тебя не возмущает мысль, что Гарольд уничтожил все твои надежды, что он отдал другой место, принадлежавшее твоей Юдифи! Вспомни, что он только тебе обязан своим венцом, вспомни и прокляни его!
— Да, но душа Юдифи неразрывно связана с душой короля! Проклиная его, я прокляну и ее. Ты же говорила, что Гарольд скоро искупит свой грех и вступит с ней в вечный, неразрывный союз?
— Иди скорее к себе и тки свою хоругвь! — отвечала ей ведьма повелительным голосом. — Вышей ее золотом и дорогими камнями! Повторяю, что ее водрузят именно на том месте, где Юдифь упадет в объятия короля!
— Не знаю, кто говорит тебе эти слова, — произнесла задумчиво вала, — но мой внутренний голос подсказывает мне, что твои предсказания исполнятся! Послушай, — продолжала она с воодушевлением, — ты нуждаешься в средствах. Я тебя обеспечу, если ты поможешь мне проникнуть в те сокровенные тайны, которые мой ум бессилен раскрыть. Я узнавала будущее, и мои предсказания сбывались, но совсем не в том смысле, как я толковала их по рунам и звездам! Они сулили славу всем, кого я любила, и она им была дана! Но что стало потом? — продолжала пророчица с беспредельной тоской. — Муж и зять мой убиты, а дочь сошла с ума… Свен подвергся изгнанию и умер на чужбине!.. А Гарольд и Юдифь… Моя гордость и радость… Цель, к которой стремились все мои надежды!.. Отвечай мне скорее, порождение ада, поможешь ли ты мне разогнать тот туман, который застилает передо мной будущее?!
— Мы встретимся с тобой на третью ночь после сегодняшней у жертвенника Тора, и солнце не успеет еще взойти, как ты узнаешь страшную и великую тайну! — отрывисто отвечала загадочная женщина.
Почти в ту же минуту набежавшее облако заволокло луну. А когда она снова осветила пустынный неподвижный лес, ведьмы уже не было; тишина нарушалась только чуть слышным шорохом в тростнике, окружающем болото.
Хильда шла домой медленным шагом, и всю эту ночь ее служанки ткали без устали хоругвь для свадебного пира короля и Юдифи. И всю эту ночь собаки оглашали своим воем окрестности, издали скаля зубы на темную фигуру, которая лежала, произнося проклятия, под окнами той комнаты, в которой торопились докончить поскорее блестящую хоругвь.
Глава II
Роковое известие о высадке Вильгельма вызвало всеобщее волнение и смущение. В Вестминстерском дворце сновали люди с бледными, встревоженными лицами; один только король, прибывший в эту же ночь из военного лагеря, сохранял совершенно невозмутимый вид и совещался с танами о мерах отражения новой опасности. Не проходило и часа, чтобы к нему не приводили гонца со свежими новостями с суссекских берегов. Придворные толпились и шептались друг с другом и, завидев Стиганда, проходившего мимо с озабоченным видом, кинулись к нему.
— Не примкнуть ли нам к королевскому войску? — спросил молодой рыцарь.
— Но кто будет тогда охранять наши земли, если герцог сумеет нанести нам поражение? — резко спросил Стиганд.
— Он идет на Гарольда, а не на Англию. Если убьют Гарольда…
— Что же будет в таком случае?
— Останется Этелинг. Будем же здесь, чтобы охранять его, — тихо сказал Стиганд и отправился дальше.
В комнате, где скончался Эдуард Исповедник, сидела вдовствующая королева Юдифь с матерью и с Альдитой, ожидая решения совета. У одного из окон стояли жена Гурта и молодая невеста Леофвайна. Гита сидела молча, положив голову на руки. Скорбь о погибшем Тостиге растравляла еще не зажившие раны, нанесенные ее сердцу недавней смертью Тиры. Королева Юдифь напрасно старалась утешить Альдиту, которая, не обращая на нее внимания, повторяла тоскливо:
— Неужели я потеряю и эту корону?
В совете обсуждался вопрос: следует ли немедленно вступать в сражение с Вильгельмом или ждать подкреплений?
— Отступая перед врагом, — сказал Гурт, — мы завлекаем его в незнакомую страну перед самым наступлением зимы, и он останется без продовольствия. Идти на Лондон он вряд ли решится; а если бы и так, то мы к тому времени успеем приготовиться, не рискуя погубить наше дело.
