Георг Борн - Дон Карлос. Том 1
Этого уж гранд никак не ожидал! Удар был слишком жесток для сердца старика. Глубоко потрясенный, он закрыл лицо руками и не сказал ни слова.
Рикардо отвернулся, чувствуя, что у него на глазах выступают слезы.
Седой сгорбленный герцог выглядел в эту минуту таким несчастным, что верный старый слуга не мог этого вынести. Подойдя к дукечито, он сказал ему вполголоса несколько слов и взял арфу.
Клементо осмотрелся, вытаращив глаза, и встал в сильном смущении.
— Так вы… вы мой отец? — открыто спросил он, с удивлением глядя на герцога, старавшегося скрыть свое горе, боясь огорчить этим своего сына. Он думал, что тот мог заметить и понять его чувство!
Старик раскрыл ему объятия и прижал его к сердцу. Тут уж горе или тяжесть разочарования взяли верх — крупные слезы потекли по его седой бороде.
— Вот это хорошо, сеньор, что вы приехали, — сказал дукечито, — отлично! Теперь ведь мы уже не уедем отсюда, не правда ли?
— Да, сын мой, я приехал сюда, потому что мне хотелось поскорей увидеть тебя!
— Вот славно! Так мы не уедем? А мне здесь очень нравится. Рикардо отдал мне мою старую арфу, мне. дают шоколад, а он такой вкусный…
Старый герцог все смотрел на дурачка Клементо, сделавшегося разговорчивее. Он был так мал ростом, что герцогу приходилось смотреть на дукечито сверху вниз. Так вот дукечито, его сын, наследник его огромного богатства и герцогского титула! «Но он ли это? — спрашивал себя герцог. — Возможно ли, чтобы это был так давно отыскиваемый дукечито?»
После первых приветствий, которые со стороны Клементо были совершенно холодны, герцог попросил Рикардо рассказать ему, что он знает о найденном дукечито, и внимательно выслушал рассказ старика о дукезе и бывшем гувернере.
Сомневаться больше было невозможно — Клементо действительно дукечито! Старый герцог, в первую минуту отшатнувшийся от него, пересилил себя, чтобы не дать заметить этого Клементо. Он решил, что должен любить его как сына, и сожаление понемногу уступило место сочувствию. Недостатки сгладились в глазах старика, и тайная грусть смягчилась утешительным сознанием, что ведь все-таки дукечито найден.
Трогательно было видеть, как старик принуждал себя любить сына, чтобы вознаградить его за долгое время лишений. Он даже решил некоторое время тайно пожить в Мадриде, чтобы избавить дукечито от ненавистного ему путешествия, и велел Рикардо отдать приказание слугам не разглашать его приезда, чтобы к нему не стали съезжаться прежние знакомые.
Тяжко ему было видеть, что дукечито даже не сознает того, что он для него делает, и не любит ничего, кроме старой арфы. И этому, однако же, герцог нашел причину: Клементо слишком долго был одиноким и заброшенным, поэтому не может сразу привязаться к кому-нибудь. Он все извинял своему сыну и заботился только о том, чтобы окружить его всем тем, чего он был лишен волею обстоятельств, но потерянное не восстанавливалось, и дукечито Кондоро по-прежнему оставался несчастным существом, не жившим, алишь прозябавшим.
XIII. Последняя ночь
Карлисты спленным генералом Мануэлем Павиа остановились сначала в брошенном лагере, в лесу, и здесь ждали Тристани с его отрядом. Отряд этот, обращенный в бегство, через несколько часов в беспорядке начал прибывать в лагерь.
Жиль преследовал их и Доррегарая с его кавалеристами и совершенно разбил их.
Быстро отступая к северу, карлисты тащили за собой и пленника, которому приходилось терпеть страшные оскорбления и лишения, но он переносил их с мрачным спокойствием.
Изидор Тристани послал дону Карлосу верховых сообщить о результатах атаки и о захвате в плен Мануэля, потом велел завязать последнему глаза, чтобы он не знал численности их войска и чтобы не видел дороги, по которой они шли.
Отступление совершалось день и ночь с такой поспешностью, которая доказывала, что карлисты находятся в большой опасности. Это пробудило в Мануэле надежду, что Жиль освободит его, но вскоре надежда исчезла, так как он слышал, что маленький отряд Тристани увеличивается и карлисты громко ликуют.
Они хвастались атакой, говорили о новых нападениях и клялись не оставить в живых ни одного республиканца. Это было для Мануэля тяжелым ударом, и он просил Тристани дать ему какое-нибудь оружие, чтобы поскорее покончить с собой.
Но Изидор отвечал смехом,
— Такая геройская смерть не для вас, генерал Павиа! — говорил он презрительно. — Вы пленник короля Карла VII, и военный суд определит, быть вам расстрелянным или вздернутым на дерево. А пока вы пленник Тристани. Вот ведь судьба-то как изменилась, генерал! Капрал, которого вы прежде едва удостаивали взглядом, теперь ваш начальник, и вы должны относиться к нему с величайшим почтением, а? Кто бы мог ожидать? Не хотел бы ябыть в вашей шкуре! Что вы узнали? — обратился он к двум подошедшим карлистам.
— Не так далеко отсюда, капрал, есть старый замок, — сообщил один из них, — владелец уезжает в Мадрид и оставляет его в полное наше распоряжение. Тут можно устроить отличную тюрьму.
— Только бы нам покрепче запереть пленника, тогда он не станет больше задерживать нас! Вы уверены, что замок надежен?
— Его очень хорошо будут стеречь, а вверху, под крышей, есть комнаты, из которых бежать невозможно, — отвечали оба карлиста.
— Ну, так пусть пленник там ожидает приговора. Кто живет в этом замке?
— Теперь никто, кроме старого кастеляна.
— Отведите туда генерала Павиа Албукерке, да стерегите хорошенько! Вы отвечаете мне за него жизнью!
— Не беспокойтесь, капрал, оттуда не уйдет!
— Завяжите ему сначала глаза, — сказал Тристани. Карлисты увели Мануэля в старый замок, находившийся недалеко от Ираны.
Это было здание старинной архитектуры, в Испании еще встречается очень много подобных построек.
На нем не было никаких украшений, толстые, крепкие, грязно-серые стены его поднимались у подножия крутого горного хребта, поросшего деревьями. Здание имело всего три этажа, окна верхнего и нижнего несколько выдавались вперед. Портал и окна среднего, в котором жил обыкновенно сам хозяин, имели стрельчатую форму. Комнаты здесь были высоки и обширны, как залы.
Тяжеловесные каменные ступени лестницы были так же грубы и лишены украшений, как и стены.
Невысокие окна нижнего этажа, занимаемого обыкновенно прислугой, а теперь одним стариком кастеляном, были заделаны крепкими решетками. На внутреннем дворе, куда выходило широкое мощеное крыльцо, находились конюшни и разные хозяйственные постройки.
Владелец мрачного замка предпочел уехать в Мадрид от беспорядков войны, взяв с собой семейство и драгоценности.
