Поль Феваль - Горбун
Вся эта подобострастная суета совершенно не касалась собравшихся в индейской палатке игроков в ландскнехт. Никто не хотел прекращать игру, шедшую теперь на большие ставки. Неослабевающим потоком сыпались на стол золото и ассигнации. Банковавший Пейроль настойчиво взвинчивал ставки. Бледный Шаверни пытался улыбаться.
– Десять тысяч экю! – объявил Пейроль.
– Принимаю! – ответил Шаверни.
– Чем гарантируешь? – спросил Навай.
– Словом чести.
– Под честное слово у регента не играют, – заметил на ходу мсьё де Трем и с глубоким презрением прибавил: – Просто какой-то притон!
– С которого вы не имеете своей десятой доли, мсьё герцог, – съязвил Шаверни и помахал ему рукой.
Последовал взрыв смеха. Мсьё де Трем, пожав плечами, ушел.
Герцог де Трем, губернатор Парижа, взимал десятую долю доходов со всех игорных домов. Говорили, что и сам он содержал одно из таких заведений на улице Байоль. Мораль тех времен в подобных занятиях ничего постыдного не усматривала. Например, в особняке мадам принцессы де Кариньян находился один из самых злачных игорных притонов столицы.
– Десять тысяч экю! – повторил Пейроль.
– Принимаю! – раздался, чей то густой бас, и на стол упала увесистая пачка банкнот. Все обернулись к новому игроку. Им оказался высокий незнакомец атлетического сложения. На нем был большой ненапудреный парик. Его шею укрывал широкий темный шарф из тонкого полотна, завязанный спереди пышным бантом. Его простой костюм заметно контрастировал с изысканными нарядами окружавших. На нем был коричневый шерстяной кафтан, серые штаны свободного покроя, как у венгерских гайдуков, высокие с отворотами заляпанные грязью сапоги из грубой кожи. Талию обвивал широкий ремень, с которого свисала морская изогнутая сабля. Кто же это был? Может быть приведение известного на средиземноморье корсара Жана Барта? Впрочем ему не хватало трубки. В первом розыгрыше Пейроль выиграл десять тысяч экю.
– Удваиваю! – заявил незнакомец.
– Согласен, – ответил Пейроль.
Они теперь поменялись ролями. Игравшие выбросили на стол две кучи купюр. Наверное встречаются корсары, которые запросто носят в кармане миллионы. Пейроль опять выиграл.
– Удваиваю! – мрачно произнес корсар.
– Принимаю! – эхом отозвался Пейроль.
Незнакомец сдал.
– Черт побери! – волновался Ориоль. – За две минуты проиграть сорок тысяч экю!
– Удваиваю! – произнес хозяин коричневого кафтана.
– Вы, наверное, очень богаты, мсьё, – не без иронии осведомился Пейроль, в ответ на его замечание человек с морской саблей не повел даже бровью.
На столе уже лежало по 120 ливров с каждой стороны.
– Пейроль выиграл!
– Опять! – раздались голоса.
– Удваиваю!
– Браво! – воскликнул Шаверни. – Вот это игра!
Растолкав локтями игроков и болельщиков, находившихся между ним и Пейролем, носитель коричневого кафтана подошел и стал рядом с противником. Пейроль успел уже выиграть 240000 ливров и еще при одном полмиллиона.
– Достаточно, – сказал человек с саблей и затем властно прибавил: – Освободите место, господа!
Произнеся эти слова, он вытащил одной рукой из ножен кривую саблю, а другой ухватил Пейроля за ухо.
– Что вы делаете?
– Что вы делаете? – раздалось со всех сторон.
– Разве вы не видите, – невозмутимо ответил владелец кафтана, – этот человек шулер!
Пейроль попытался вытянуть шпагу. Он сделался белее мела.
– Ничего себе, сценка, мсьё барон! – заметил барон Барбаншуа. – До чего мы докатились!
– Чего же иного от них ждать? – ответил Юноде. – Наверное, так нынче принято!
И они оба напустили на себя выражение мудрой покорности судьбе.
Между тем человек с саблей вовсе не намеревался шутить. Оружием он владел великолепно. Сделав несколько круговых движений клинком, он заставил игроков расступиться, затем резким коротким ударом разрубил надвое шпагу, которую Пейроль все таки успел обнажить.
– Если пошевелишься, тебе конец, – предупредил человек с морской саблей. – Если будешь стоять спокойно, то всего лишь останешься без ушей.
Пейроль, испустив сдавленный крик, стал предлагать вернуть деньги. Эта сцена вызвала всеобщий интерес. Вокруг них столпилось много любопытных. Незнакомец взял саблю за середину клинка, как бритву, приготовившись исполнить объявленную хирургическую операцию. В это мгновение у входа раздался шум голосов, и в шатер, отдуваясь, вбежал взмыленный посол России при французском дворе генерал князь Куракин. За ним следовал маршал Тессе во главе тридцати гвардейцев, приставленных к особе царя.
– Ваше величество!
– Сир!
Крикнули в один голос князь Куракин и маршал Тессе.
– Во имя всего святого остановитесь!
Окружавшие переглянулись. Им было интересно, кого здесь называют высочайшим титулом. Владелец сабли оглянулся. Тессе грудью бросился вперед, вставая живой преградой между нападавшим и жертвой. При этом он даже пальцем не прикоснулся к незнакомцу, а лишь почтительно снял шляпу. Только теперь всем стало ясно, что этот статный одетый в кафтан великан с саблей и есть русский император Петр.
Он нахмурился и недовольно произнес, обращаясь к Тессе:
– Что вам угодно? Я совершаю правосудие.
Куракин поспешно, что-то прошептал на ухо своему повелителю, и тот немедленно оставил в покое ухо Пейроля.
– Ты прав, – сказал он, слегка покраснев, – мы здесь не у себя дома. Я об этом позабыл.
И, помахав ошеломленной толпе с величавой грацией, которая была ему, право же, очень к лицу, вышел из вигвама. За ним устремились тридцать гвардейцев. Они уже привыкли к его эскападам. Едва царь покинул палатку, Пейроль, приводя в порядок свой костюм, стал методично рассовывать по карманам пачки купюр, которые русский монарх побрезговал вернуть.
– Оскорбление от августейшей особы не в счет! – произнес он, глядя на окружавших хитрым и одновременно наглым взглядом. – Полагаю, ни у кого нет сомнений относительно моей честности.
Все отошли от Пейроля подальше, а Шаверни заметил:
– Сомнений, конечно, нет, мсьё де Пейроль. Есть полная уверенность.
– Так, так, – не очень рьяно возмутился Пейроль, – имейте в виду, я не из тех, кто будет сносить оскорбления.
Но в его голосе сейчас не было твердости. Те, кому уже прискучила игра в ландскнехт, выбрались из палатки, чтобы еще разок взглянуть на царя. Но увидели, увы, немного. Выйдя на улицу, царь остановил первого попавшего ночного извозчика, вскочил в карету и умчался, чтобы опорожнить перед сном свои положенные три бутылки.
Навай, взяв у Пейроля карты, мягко оттеснил его к краю стола и стал метать банк. Ориоль отвел Шаверни в сторону:
