Великий Бенин - Самуэлла Иосифовна Фингарет
— Смотри, — не поворачивая головы, прошептал Усама, — вот пришли жрец бога Олокуна и главный начальник воинов Уваифо.
Военачальник и жрец стали по обеим сторонам трона. Жороми едва взглянул на жреца — ничего интересного, разве что множество бронзовых амулетов, подвешенных к поясу белого длинного одеяния. Зато на Уваифо мальчик смотрел во все глаза.
Начальник воинов явился в большой зал дворца в полном боевом вооружении. Так велел древний обычай. Высокий шлем, переброшенная через плечо шкура пантеры, металлический обруч на шее, отделанный острыми клыками леопарда, — все это не могло не устрашить врагов. Спереди на обруче висел колокольчик, а сзади — рыжий пушистый хвост. Большие, величиной с ладонь, подвески, одна в виде человеческой головы, а другая в виде пантеры, дополняли военный наряд. Подобные подвески Жороми уже видел на поясах других важных людей Бенина.
— Вот пришли первый и второй сыновья Великого, — прошептал Усама.
Старший сын обба, юноша с отвисшими губами, развалился на шкуре, расстеленной рядом с троном; младший — стройный длинноногий мальчик — встал около резного возвышения, на котором покоился трон.
Жороми с особенным интересом рассматривал второго сына обба. «Второму сыну, — думал он, — наверное, столько же лет, сколько мне. Он горд и важен. Даже головой не кивнул в знак приветствия, даже не посмотрел на людей, а они самые знатные в Бенине. Он одет очень нарядно, и очень красивый браслет-змейка обвивает его левую руку. На его голове коралловая шапочка, и такую же носит его старший брат. Но первый сын обба мне совсем не нравится, уж слишком он толстый. Только, наверное, нельзя плохо думать о том, кто когда-нибудь сам будет обба».
Мысли мальчика были прерваны легким, едва уловимым шорохом. Приветствуя вошедшего в зал владыку, люди упали ниц. Жороми вместе со всеми распростерся на полу. Ему очень хотелось скорее увидеть обба, но отец строго-настрого приказал не поднимать головы: никто не смеет смотреть на Великого, пока не последует на это особое разрешение. Наконец, обба сел и присутствующим в зале разрешено было подняться. Впервые Жороми увидел так близко обба Эвуаре. Великий владыка Бенина сидел неподвижно, положив на колени руки. В одной руке он держал деревянный резной жезл, в другой — металлический молот: Это символы высшей власти. Крепкую шею владыки украшал обруч с клыками пантеры; на грудь спускалась широкая перевязь из пяти рядов разноцветных бус; длинный, заложенный складками набедренник был расшит золотыми бляшками и раковинами каури.
Не успел Жороми рассмотреть подвески, привязанные к поясу набедренника обба, как в зал ввели белых людей. Важные господа привыкли сдерживать свои чувства, но и они были поражены видом чужеземцев не менее, чем простой народ, бежавший по улицам Бенина вслед за невиданными людьми.
Жороми заметил, что даже обба Эвуаре, лицо которого до этого оставалось неподвижным, слегка наморщил лоб, а его второй сын — мальчик с браслетом-змейкой на руке — сделал шаг навстречу белым людям, но тут же, устыдившись вырвавшегося у него нетерпеливого движения, вернулся на место.
Белые люди дошли до середины зала и опустились на колени. Они приветствовали владыку так же, как только что его приветствовали черные. Затем один из них — невысокого роста молодой мужчина, по виду которого можно было догадаться, что он начальник белых, — встал, помахал по полу перьями своего головного убора и начал говорить.
Его речь была похожа то на щебет птиц, то на кваканье лягушек. Никто не мог понять такой разговор, и никто не ответил белому человеку. Потом из-за спины белого начальника вышел старый человек с темной кожей, словно опаленной солнцем. Он заговорил по-арабски. Некоторые слова этого языка были знакомы бенинцам, так как в их город с севера несколько раз приезжали арабские купцы продавать свои товары.
— Араб? — ткнув пальцем в сторону белых, спросил военачальник Уваифо.
— Не арабы, — обрадовавшись, что его поняли, ответил старик. — Мы из Португалии, — и затем еще раз повторил, раздельно произнося каждый слог: — Пор-ту-га-лия.
Нет, это слово ничего не объясняло Уваифо. Вспомнив еще несколько арабских слов, он спросил:
— Торговать?
— Нам нужны перец, слоновая кость и золото.
— Говори завтра, — прервал араба военачальник, и Сауд понял, что в этом зале не принято вести деловые разговоры.
— Пора вручить владыке Бенина подарки, — шепнул он капитану.
Повинуясь приказу Сикейры, матросы быстро расстелили на полу кусок пестрой ткани, а поверх нее положили нити стеклянных бус, разноцветные браслеты, небольшой бочонок рома и две аркебузы.
— Что это? — спросил военачальник, ткнув пальцем в аркебузы.
Сикейра догадался, что огнестрельное оружие бенинцам неведомо. Усмехнувшись, он взял в руки аркебузу и жестом пригласил чернокожих сановников подойти к окнам.
В синем солнечном небе кружились птицы. Их было много. Сикейра высунулся в окно, приладил аркебузу, небрежно прицелился и спустил курок. Раздался грохот, сноп огня вылетел из дула. Вслед за тем крик изумления огласил зал — убитая птица камнем пролетела мимо окна и упала во двор.
Обернувшись, Сикейра с удовольствием увидел, что один из важных чернокожих рассказывает о случившемся своему владыке, а тот слушает его чрезвычайно внимательно. Обба поймал на себе выжидающий взгляд капитана и милостиво кивнул ему головой. Сикейра радостно поклонился в ответ. Он понял, что если груда безделушек, вопреки ожиданиям, не произвела на владыку впечатления, то аркебузами он угодил ему.
На этом встреча Великого с белыми людьми закончилась. Обба встал, люди в зале снова попадали ниц, чтобы не видеть, как удаляются обба и его сыновья, а к белым приблизились вооруженные воины и повели их к выходу.
Усама и Жороми поспешили выйти следом, так как Усама хотел еще раз увидеть чужеземцев, чтобы лучше запомнить их вид.
— Смотри, — поучал мастер, — вот я иду за белыми людьми, чтобы еще раз увидеть, как падают на плечи из-под высоких нелепых шапок прямые пряди светлых волос, как обтягивают их тела платья, закрывающие руки до самых кистей, как подвешены ножи к их поясам. И ты смотри внимательно: литейщик должен приучать свои глаза видеть то, что другие сочтут неважным.
Жороми старался следовать совету отца, но на улице белых окружила
