Стивен Робертс - Пиастры, пиастры!!!
Дублон я просверлил и носил на шее, на бечёвке. Как память, как талисман, твёрдо поклявшись себе не расставаться с ним ни за что на свете. Я достал его, полюбовавшись золотым блеском на гладкой чеканке. И впервые я поверил, что у меня есть шанс найти еще сотню, тысячу таких же, ждущих где‑то на необитаемом клочке суши. Стоит только найти остров, названный Оком Посейдона.
У меня появилась Цель. Нужно было лишь найти средства для её достижения.
Глава 7. «Чёрное дерево»
Вскоре мы достигли цели путешествия… Гвинейский залив. Равнинный берег, покрытый густыми джунглями, приближался к кораблю.
Африка. Жаркая земля, которую я представлял в виде пустыни, открывалась буйством зелени. В голубом небе носились массы птиц. Устье широкой реки сливалось с морем, и на пологом берегу бродили странные, невиданные звери. Полоса белого песка плавно сливалась с плоской зелёной равниной, уходившей за горизонт, к вершинам далеких гор. Помню, увидев этот берег, я задержал дыхание в предчувствии встречи с ии чудесами этого, такого не похожего на родную Англию, мира.
Мы бросили якорь в устье реки, в самом глубоком месте. Рио де Падрау — так, по словам шкипера, называлась эта река. Тому подтверждением был высокий каменный столб, вкопанный на берегу лет двести назад португальцами, открывшими эти земли.
Команда высыпала на палубу. Сосредоточенные, к чему‑то готовые матросы возбуждённо переговаривались. Из их разговоров я наконец узнал о цели путешествия.
Охота за рабами!
Так вот что такое «Чёрное дерево»! Так называли людей, ставших товаром. Несчастных дикарей, чья судьба — работать с рассвета до заката и умереть ради того, чтоб белые могли покупать красивые вещи и хорошую еду.
Команда почти всем составом высадилась на берег, прихватив с собой провизию, мушкеты и кандалы. Шлюпка отчалила, возбужденные разговоры и гогот уставших от долгого плавания моряков еще долго разносились над водой.
Команда охотников скрылась в джунглях. Долгое время их продвижение сопровождалось стаями птиц, взмывавшими в небо над зелёным густым покровом. И мне почему‑то казалось, что эта недружелюбная земля поглотит их, растворит и не оставит даже памяти от чужаков, вторгшихся в её непроходимые дебри…
На корабле остались капитан, боцман, старый плотник, два матроса, кок и я. Несколько дней я наслаждался заслуженным отдыхом — мне нужно было лишь помочь приготовить еду на семерых. Боцман иногда подстреливал птиц на берегу, плотник удил рыбу, капитан пьянствовал на пару с коком, а я наслаждался отдыхом, любуясь красотой берега и неба над ним.
Однажды я сошёл на берег, за ракушками. Забредать далеко не рискнул — уж очень опасные твари водились в глубине этого континента. Я их не видел, но слышал, как рычали джунгли.
Вскоре я добрался до покосившейся стелы на холме. От отёсанного камня веяло временем. Он потемнел, стал пористым от постоянных ветров и частых ливней, но всё же сохранял форму четырёхгранного шпиля. Я пытался найти стершиеся от времени надписи, оставленные португальскими первооткрывателями Золотого Берега. Но это было бесполезно — даже камню не устоять перед натиском ветров и времени…
Что такое наша жизнь для череды веков? Лишь краткий миг. Сколько поколений назад здесь были люди, оставившие знак о своём пребывании. Где они теперь? Уж их потомки превратились в прах. А камень стоит. Но придёт час, когда и он расколется, рассыплется, станет пылью под ногами тех, кто придёт нам на смену.
Я положил ракушку к подножию. Как знать, может, через несколько лет такой же как я мечтатель приблизится к этому камню, найдёт ракушку и поймёт, что она здесь не случайно. И примет мой привет, привет из прошлого…
Вечерами мы по очереди несли вахту. Погода стояла спокойная, тихая, и работы на корабле практически не было — смотри за якорем да прячься в тени натянутого над палубой тента. На солнце доски палубы нагревались так, что невозможно было устоять на них босыми ногами.
Тень была удивительно коротка, солнце стояло над самой головой. Сумерек не было. Только что был ясный день, как вдруг наступала ночь.
Мы с плотником сидели на корме под фонарём. С земли доносились дикие визги, рычание, крики… Ночь была оживлённее дня.
— Ночь — время жертв, Билли, — говорил старый плотник, затягиваясь трубкой. — Это время, когда нечисть выходит на охоту, за свежей кровью. Здесь, в чёрных землях, рай для дьявола, ибо нет Бога в этих широтах, нет ни святой церкви, ни христова покровительства… Поверь моему слову, никто из команды не вернется, всех сожрёт дьявол… Все отправятся в его кровавую огненную пасть.
Он затягивался дымом, и табак в трубке раскалялся, подтверждая его слова.
От таких речей кровь стыла в жилах. К стыду моему признаться, я боялся ложиться спать в одиночку. Так и спал на палубе у кормового фонаря, под надзором вахтенного, с головой укрывшись парусиной. Спал некрепко, то и дело просыпаясь от дикого воя, доносившегося с берега. Во сне я видел наших матросов, окровавленных, безумных, молящих о помощи с тёмного побережья, и мне становилось жутко… Слышал ли я их крики, или то было рычание неведомых ночных тварей, я не мог разобрать. По утрам, с первыми лучами солнца, я вглядывался в песчаный берег, с трепетом ожидая увидеть страшное зрелище — разорванные тела моряков, не дождавшихся шлюпки и погибших на берегу. В двух шагах от дома, коим в этих чужих землях был наш корабль.
Несколько раз мы слышали дикий хохот, гвалт бесовской стаи, и плотник становился бледнее пены морской. У меня самого волосы становились дыбом, кровь до того стыла, что я не мог с места двинуться…
— Дьявол получил новую душу!!! — крестился плотник, а на выстругиваемом им нагеле появлялась зарубка в виде креста.
Он набожно целовал нательный крестик и осенял себя крестным знаменем. Более набожного человека, казалось, не сыскать во всём белом свете.
Боцман лишь презрительно сплёвывал, твердил что‑то о гиенах, но мы не слушали его бреда… Недалёкий человек, не видящий дальше корабельного бушприта, что он может знать о демонах и проклятиях? Если даже не знает о геенне огненной, путая её с земными тварями.
Дни шли за днями, не принося ничего нового. Я понемногу привык к странным и страшным звукам с побережья, и уже начинал верить боцману, утверждавшему, что крики то обезьяньи, не имеют никакого отношения к врагу рода человеческого…
Всё же эта странная земля была так непохожа на ту, что я оставил совсем недавно… Всё здесь было иное. Растения, погода, животные. Я видел летучих мышей размером с кошку, и кошек величиной с пони. В устье реки плавали ящеры, способные проглотить быка. Однажды, вдалеке, я увидал толстого единорога, бредущего к водопою. И огромных слонов с ушами‑крыльями и хвостом вместо рта. И длинноногих животных с огромными шеями, срывавших ветки с верхушек деревьев… Какие же чудеса видели мои товарищи в глубине континента? Временами я жалел, что не смог отправиться с ними.
