Юрий Алянский - Театр в квадрате обстрела
Поколение готовилось к войне, хоть и не очень понимало ее роковую близость. Даже вступив в войну, поколение еще мало знало о ней. Но, эвакуируя детей, отправляясь на призывные пункты, берясь за оружие, люди стремились сберечь не только вскормивших их матерей, но и растившее их искусство.
Эпопея ленинградской блокады выявила истоки человеческих сил, душевной твердости. Одним из главных источников нравственной силы людей стало искусство. Надо негодовать, но стоит ли удивляться, что в фашистских планах обстрела Ленинграда памятники искусства, культуры распределялись по квадратам обстрела и педантично нумеровались в качестве объектов уничтожения?! Эрмитаж значился как объект № 9. На специальной панораме города, розданной артиллеристам, были помечены важные ориентиры. Это выглядело так: «Театр, 18 700 м».
Фашистские артиллеристы обстреливали театры и Филармонию, радиокомитет, музеи, издательства и типографии. Фашистские пропагандисты не раз кричали, что все это давно уничтожено. Они клеили фотомонтажи, где тупые физиономии гитлеровских вояк красовались на фоне россиевской Александринки; а в это время в ее переполненном зале шла героическая музыкальная комедия «Раскинулось море широко». Гитлеровские газеты не раз сообщали, что «зендерцентр» в Ленинграде уничтожен, а в это время радио работало круглые сутки, разнося голос Ленинграда на всю страну, на весь мир.
21 декабря сорок первого года ленинградское радио передало телеграмму из Парижа: «Германские оккупационные власти решили снести памятники Вольтеру и Жан-Жаку Руссо, металл будет использован для нужд военного ведомства». Они воевали и с памятниками: в Кракове снесли статую Шопена, в городе Пушкине стреляли в памятник поэта. Памятники искусства России делили судьбу людей.
Вдоль главного фасада Адмиралтейства раскинулся сад — ныне он носит имя Максима Горького. Здесь, в числе других скульптур, стоит бюст Лермонтова, выполненный в конце прошлого века скульптором В. Крейтаном. В сорок втором году сюда ударил снаряд. Лермонтов был ранен осколком в лицо.
В Некрополе Александро-Невской лавры — могила легендарной современницы Пушкина и Лермонтова артистки Варвары Асенковой. Умершая в двадцать четыре года, Асенкова осталась в истории русской сцены прекрасным поэтическим видением. В год столетия со дня ее смерти, в 1941 году, в ее могилу ударил немецкий снаряд. От памятника остались куски камня; на дне воронки — темная вода…
Во второй половине декабря сорок первого года группа разведчиков — матросов с линкора «Марат» — проникла ночью, на лыжах, в Новый Петергоф, уже занятый фашистами. Матросы должны были выяснить расположение огневых точек противника на берегу. Моряки-балтийцы оказались первыми, кто увидел пустующее место знаменитого фонтана «Самсон, раздирающий пасть льва», замечательной бронзовой статуи Михаила Козловского. Скульптура стала объектом кражи со взломом: фашисты сорвали ее с места и увезли.
И тогда главный калибр «Марата», старейшего военного корабля Балтийского флота, ветерана революции, обрушил на немцев сокрушительный огонь. То гремел огонь за «Самсона», огонь — за Козловского, огонь — за наше искусство, впервые в мировой истории подвергшееся такому варварскому уничтожению.
Когда жива мечта, я не поверюВ ничем не поправимую потерю.Пусть в явь земную переходит сон!Я вижу ясно, как на поле сечиИдет, крутые разгибая плечи,Неистовый, разгневанный Самсон… —
писал Михаил Дудин.
Нового «Самсона» воспроизвел в 1947 году скульптор Василий Львович Симонов.
В «Акте Ленинградской городской комиссии о преднамеренном истреблении немецко-фашистскими варварами мирных жителей Ленинграда и ущербе, нанесенном хозяйству и культурно-историческим памятникам города за период войны и блокады» указывается, что за время осады бомбами и снарядами разрушено 187 исторических зданий города, построенных великими зодчими.
134 имени палачей Ленинграда приводится в этом Акте. Среди них, среди этих проклятых нами имен, — генерал-полковник Линдеман, генерал-лейтенант Томашки, генерал-майор Кратцер, майор Реннер.
Ты помнишь и чтишь имена погибших, имена друзей, товарищ мой, ленинградец. Но знай же и эти имена! Чтобы ничего не было ни прощено, ни забыто. Ты знаешь имена Бетховена, Гёте, Шиллера, Дюрера. Но запомни и тех их соотечественников, кто уничтожал культуру. Чтобы не было забыто ничего!
В годы блокады в осажденном городе состоялось несколько художественных выставок. То были выставки Репина, Конашевича, Остроумовой-Лебедевой, художников «Боевого карандаша». Небывалый вернисаж картин на историко-патриотические темы состоялся осенью сорок первого года в колоннаде Казанского собора. Но одна выставка особенно потрясла ленинградцев: на асфальт Дворцовой площади были свезены тяжелые фашистские орудия, бившие по Ленинграду, прямой наводкой стрелявшие в детей, в тех, кто держался из последних сил, чтобы не упасть от голода. Эти пушки били по жилым домам, по трамвайным вагонам, по госпиталям и музеям. Выставка на Дворцовой площади стала первым актом горького торжества ленинградцев.
Сколько раз к этим проклятым орудиям подходили немецкие артиллеристы, чтобы выбрать очередной квадрат обстрела с аккуратно обозначенными ориентирами: «театр», «собор», «музей»?! Об этом тогда думал каждый, кто в молчании проходил по Дворцовой площади.
Мы знаем теперь — сколько раз.
Из этих пушек было выпущено по городу 225000 снарядов.
На город было сброшено 100 000 бомб.
Итого — 325 000 бомб и снарядов.
Если принять население Ленинграда к началу войны за три миллиона и помнить при этом, что 641 803 человека умерли от голода, то получится по бомбе или по снаряду на каждые семь человек. Около 750 памятников архитектуры состоит в Ленинграде под государственной охраной — эти памятники представляют особую историческую, художественную и научную ценность. Каждый из них стал мишенью для фашистских артиллеристов. Гитлер не скупился, не экономил на ленинградцах!
…В 1962 году появилась книга под названием «Блокада Ленинграда». В ней, между прочим, есть такие строки: «Уцелевшие ленинградцы предпочитают забыть об ужасах осады, которые живо напоминают им о том, что звание города («город-герой». — Ю. А.) было оплачено жизнями дорогих им людей». Кто это написал? Где это напечатано?! Эти строки взяты мною из клеветнической книги американского разведчика Леона Гура, выпущенной в свет издательством Стенфордского университета.
Вскоре после этого вышла книга английского журналиста Александра Верта «Россия в войне» — правдивая книга, где о блокаде Ленинграда говорилось как о небывалом народном подвиге. И тогда западногерманские немцы обрушили на голову автора потоки грязной клеветы и брани. «Некоторым немцам, — сказал А. Верт, выступая по французскому радио, — и старым гитлеровцам и новым реваншистам, всякой сволочи попросту, — моя книга не понравилась. Им не хочется, чтобы им напоминали о том, что происходило по их вине, например, в Ленинграде…»
Забыть, забыть, — твердят в Вашингтоне и Бонне.
Помнить! — говорят ленинградцы.
Именно поэтому написана, напечатана и переиздана эта книга.
Она называется «Театр в квадрате обстрела». Но говорится на этих страницах не только о театре. Общее дело, общий коллективный подвиг совершали тогда писатели и артисты, сотрудники музеев и работники типографий, редакторы и журналисты, художники и кинооператоры. В этой книге они не делятся па «ведущих» и «рядовых». Все они были героями. Каждый спектакль, созданный в осажденном городе, симфония и песня, серия гравюр и отпечатанная книга становились огнем по врагу.
Огнем, которого он не выдержал!
Глава 2. Баллада о репродукторе
Нигде не значило радио так много, как в нашем городе во время войны.
Ольга Берггольц.Черный репродуктор висит на стене в Музее истории Ленинграда — большая бумажная «тарелка», укрепленная на железном кронштейне. Плотная черная бумага во многих местах порвана. Репродуктор изранен. Наверное, не раз срывался он со стены и падал на пол — там, в том доме, в той квартире, где провел десять лет своей жизни. Он срывался и падал, когда бомба или снаряд сотрясали дом до основания. Израненную черную «тарелку» поднимали — пока было кому поднимать, — наскоро залечивали и вешали на прежнее место.
Об этом репродукторе мне и хочется вам рассказать. Именно о нем, а не о современных его элегантных потомках, сделанных из цветной пластмассы, миниатюрных и нарядных. Я расскажу вам о репродукторе-бойце. Он сделан из бумаги и железа. У него на груди начертаны слова: «Завод имени Калинина. Ленинград. 1936». Он висит на стене в Музее истории Ленинграда.
