Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 12
Дворецкий. Вы звонили, сэр?
Полковник. Шесть раз. Вы что-то рановато укладываетесь спать, Моди. А ну-ка объясните мне, что за дьявольщина с этим виски? С ним что-то неладное. Куда девался запах? Оно совершенно выдохлось. Хуже того. Оно потеряло вкус, вы слышите — потеряло всякий вкус. Что вы с ним такое сделали? Вы его разбавляли, Моди? Разве это похоже на виски?
Дворецкий. Это старое доброе виски, сэр. Выдержанное.
Полковник. Это не доброе старое виски, и оно вовсе не выдержанное. Никакого огня. Никакой крепости. Что вы с ним такое сделали?
Дворецкий. Уверяю вас, сэр…
Полковник. Не станете же вы уверять меня, что я пью виски, если это не виски!
Что-то падает со страшным звоном, и разговор прерывается.
Полковник. А это еще что за чертовщина? Что случилось? Сначала мне подают воду вместо виски, потом дом рушится. Что-то неладное с моей коллекцией. Ступайте посмотрите. Ступайте же! Ну что вы уставились и ни с места?
Дворецкий выходит.
Полковник (снова принимается за виски). Это ОТРАВА. Меня отравили. Эй! Моди! Что случилось? Почему вы там застряли?
Из гостиной слышны быстрые шаги дворецкого.
Вот он опять появляется, оставив дверь в гостиную открытой. На лице его написаны ужас и изумление, в руках он держит серп.
Дворецкий (говорит с трудом). Ничего не понимаю, сэр. Три минуты назад, когда я проходил через холл, все было в полном порядке. А сейчас… это что-то ужасное.
Полковник. Что ужасное? Говорите же, что?
Дворецкий. Ваша коллекция, сэр… Вся ваша коллекция…
Полковник. Ну, говорите же, ну!
Дворецкий. Вся коллекция, решительно вся, так сказать, исчезла, сэр.
Полковник. Исчезла!
Дворецкий. Да, сэр, исчезли шпаги и все остальное, а вместо них полно разных других штук, которые, по-моему, смахивают на земледельческие орудия… все это разбросано по полу. Вот посмотрите.
Дворецкий с отвращением протягивает серп полковнику, и тот осматривает его.
Полковник (не скрывая удивления). Что это? Что означает этот символ большевиков? В чем дело? Как все это понимать? Неужели весь дом сошел с ума? Исчезли мои шпаги! Как исчезли? Что вы говорите? Ничего не понимаю. Пойдемте поглядим.
Холл в доме полковника. Полковник и дворецкий созерцают картину разгрома. Коллекция полковника превращена в лемехи и серпы, почти все они валяются на полу.
После краткого молчания полковник восклицает:
— Попадись мне тот ИДИОТ, который натворил все это! Разве в Дьюинтоне нет полиции? Этот прохвост побывал здесь только что, пока я сидел в кабинете. Он украл мои шпаги! Это ясно как день. Но на кой черт он оставил здесь всю эту дрянь?
Звонок у входной двери.
Полковник. Кто еще там звонит в такой поздний час?
Дворецкий. Не представляю себе, сэр.
Полковник. А вы не представляйте. Вы идите и поглядите! Ну, если кто-то решил меня разыграть, я ему покажу…
Дворецкий отворяет входную дверь. Появляются старший инспектор полиции Смитлз и полисмен Тамбл. Оба смущены. У помощника инспектора в руках телеграмма.
Полковник (вне себя). Ах, это вы! Полюбуйтесь, полюбуйтесь, что здесь творится. Мои шпаги… моя коллекция! Вам что-нибудь известно? Входите же, черт вас подери! Ну, что вы застряли на пороге и глазами хлопаете? Это случилось только что! Входите и полюбуйтесь, что сталось с моим оружием!
Старший инспектор и полисмен, тяжело ступая, медленно входят и с недоумением оглядывают холл, в котором, царит полный беспорядок. Затем обмениваются многозначительными взглядами.
Полковник (рявкает). Ну?
Старший инспектор. Та-ак, вот, значит, еще.
Полковник. Что еще?
Старший инспектор. Еще чудеса.
Полковник Уинстенли готов разразиться проклятиями, но, к счастью для блюстителей порядка, лишился дара речи.
Старший инспектор. В этом районе, сэр, уже совершено несколько чудес. Что-то из ряда вон выходящее.
Полковник. Чудес?!
Старший инспектор. Да, чудес, сэр.
Полковник. Но чудес не бывает!
Старший инспектор. Не совсем так, сэр. К великому прискорбию, сэр. Мы бы не посмели беспокоить вас ночью по пустякам. Но, видите ли, сэр, поскольку вы являетесь членом парламента, мы думали, вы могли бы помочь нам…
Полковник. Что еще такое? В чем дело?
Старший инспектор. Речь идет о нашем констебле Уинче, который исчез прошлой ночью. Мы обыскали все. Даже дно у мельничной плотины. Навели справки по всей линии железной дороги.
Полковник. Уж не хотите ли вы, чтобы я сейчас, за десять минут до полуночи, пустился на розыски?
Старший инспектор. Что вы, сэр! Но мы получили телеграмму.
Полковник. Ну и что это за телеграмма?
Старший инспектор. Телеграмма, сэр, из… из Сан-Франциско.
Полковник. Ого! Что такое? (Хватает телеграмму. Читает.) «Телеграмма с оплаченным ответом, 36 слов. Дьюинтонское полицейское управление, Эссекс, Англия. Сообщите, исчез ли полисмен Уинч точка. Таинственно появился здесь точка. Легко пострадал уличной катастрофе собственной вине точка. Ссылается на чудо точка. Обвиняет некоего Фотэрингея точка. Все сведения и распоряжения для полисмена телеграфируйте лично мне Сан-Франциско, канцелярия Уилла Прэкмена точка. Расходы несу я».
Полковник. Попахивает мистификацией.
Старший инспектор. При всем уважении к вам, сэр, должен заявить: это не мистификация, а нечто более серьезное. И все этот малый, Фотэрингей.
Полковник. Фотэрингей! Дайте мне виски. Если я не глотну виски, то совсем с ума сойду.
Дворецкий. Слушаюсь, сэр… но…
Полковник. О господи! Неужели и тут чудо?
Дворецкий. Я принесу новую бутылку, сэр, возьму еще нераскупоренную.
Снова кабинет полковника. Дворецкий распечатывает и откупоривает четырехгаллоновую бутыль виски. Все его окружают, затаив дыхание, но все же храня слабую надежду. Наливаются четыре бокала — без содовой. Сейчас не до пустяков. Четверо мужчин делают по глотку одновременно и ставят бокалы на место. Лица их мрачны.
Полковник (прерывая молчание). Мыльная вода.
Старший инспектор. Даже еще хуже, сэр. Я бы назвал это напитком трезвенников.
Полковник. Ну, Моди, что скажете?
Дворецкий. Ничего не понимаю, сэр. Но клянусь, скорей я отравлю дитя, чем оскверню виски.
Старший инспектор. Поверьте мне, это опять Фотэрингей.
Полковник. Фотэрингей! Снова Фотэрингей. Спокойно. Будем соблюдать спокойствие. Так. Полнейшее спокойствие. Я повидаю этого малого завтра утром. Не волнуйтесь. Я только побеседую с ним. Тихо-мирно. Горячиться бесполезно. Я все у него выясню. Смитлз, вы приведете его ко мне как бы случайно. Будто просто, чтобы посоветоваться. Приведете ко мне в сад. Не вспугните его. Но не сводите с него глаз, когда поведете. Дубинку держите наготове. Пусть только пальцем шевельнет. Пусть только попробует выкинуть какой-нибудь номер, бейте его по голове. Я вам помогу.
Полковник (сам с собой). Нет, сегодня вечером я не буду с ним встречаться. Только на открытом воздухе. Среди бела дня. Когда видишь каждое его движение. Лицом к лицу.
13. Полковник в роли просителя
Розарий возле дома полковника. Милый старомодный сад, всевозможные породы деревьев, даже чилийская араукария. Виден дом. Ярко светит солнце.
Полковник весь в белом, на голове у него соломенная шляпа, в руках инструмент, которым можно выпалывать одуванчики и подорожники, не наклоняясь. Однако занят он не прополкой. Он шагает взад и вперед, волоча за собой свой инструмент. Бессонная ночь не принесла покоя. Он уговаривает себя:
— Надо спокойно и уверенно взять все в свои руки. Без шума. Без лишнего волнения. Изучить противника. При необходимости быть беспощадным. Только огласки лучше избежать. Вот и они!
Видны приближающиеся старшин инспектор полиции и Фотэрингей.
Полковник Уинстенли. Так вот он, чудотворец. Прямо скажем, не похож. Негодяй. Испоганил мне виски, испортил коллекцию. Только не волноваться! Взять себя в руки! Так что же, господин старший инспектор, это и есть тот самый молодой человек, с которым вы хотели меня познакомить?
Старший инспектор. Да, я привел мистера Фотэрингея, сэр, как вы приказали.
Фотэрингей (с привычной почтительностью и с вновь обретенной уверенностью). К вашим услугам, сэр.
Полковник Уинстенли. Мне нужно с вами поговорить. Серьезно с вами поговорить. Как член парламента и первый помощник судебного исполнителя графства, как бывший владелец ценной коллекции оружия, как хозяин некогда великолепного погребка, как организатор местного Общества защиты закона и порядка и, наконец, как согражданин нашего бедняги констебля Уинча, я должен с вами поговорить. Мне хотелось бы, если позволите, получить объяснение…
