Мария Хмелик - В городе Сочи темные ночи (сборник)
Степаныч схватил ее за шиворот, вышвырнул из ванной.
Она упала, закричала.
— Сука! Сука! — повторял Степаныч, не чувствуя, что слезы обиды текут у него по щекам.
Он задушил бы ее, если бы внезапная слабость не сковала тело.
Он рухнул рядом с Леной и зарыдал… Так отчаянно и страшно!.. Уткнувшись лицом в пол. И плечи вздрагивали…
— Ты чего? — испуганно спрашивала Лена. — Чего ты?
У нее гудело в голове от увесистых ударов Степаныча. Но сам он, распластавшийся на полу, вызывал у нее жгучее чувство сострадания.
Она зарыдала рядом с ним, гладя его по спине, бормоча какие-то ласковые слова, которые Степаныч не понимал…
За окном начинало светать, летали проснувшиеся чайки.
Лена и Степаныч, опустошенные, в полуобморочном состоянии лежали на полу.
8И тут дверь распахнулась.
С чемоданом в руке в номер вошел старший лейтенант Кондаков в расстегнутой милицейской шинели.
— Извините, пожалуйста, — вежливо обратился он к лежащим. — Ребята, дорогие, давайте быстрее. Будьте людьми… Я тысячу километров летел. Спать охота…
Кондаков знал, что на берегу Черного моря люди чувствуют себя намного свободнее, чем дома. По чужим рассказам он имел представление о том, что морской воздух здесь полон сексуальных флюидов и постоянно хочется только одного — жить активной половой жизнью. Так как сам он никогда на юг не ездил, а только хвастался этим перед малознакомыми девушками, то его богатая фантазия рисовала всякие привлекательные картины на эту тему.
Он подготовился: купил в универмаге красивые плавки с дельфинами, чтоб не стыдно было снимать перед дамой штаны. Но то, что он увидел, войдя в номер, превзошло все ожидания. Он увидел двоих растерзанных, всклокоченных после бурной ночи людей, которые, устав от любви, валялись на полу…
Степаныч и Лена встали.
И тут Кондаков присмотрелся и на минуту растерялся. Перед ним стояла Конкина. По глазам ее видно было, что она тоже узнала его, но никаких чувств при этом не испытывает…
— Вот это да! — наконец придумал, что сказать, Кондаков. — Вот это встреча!.. Какими судьбами?! А это кто? Папаша ваш?
— Дедушка, — вяло откликнулась Лена.
— Дедушка, — недоверчиво повторил Кондаков, начиная понимать, что занимались здесь чем-то другим. Не любовью.
У Степаныча при виде милиционера срабатывав рефлекс, требовавший быстро-быстро исчезнуть из его поля зрения.
— Проблемы есть? — спросил Кондаков.
— Нет-нет, — шмыгая носом и пытаясь поправить растрепанные волосы, ответила Лена. — Все нормально.
— Это… Утром интурист должен приехать, — из другой комнаты подал голос Степаныч.
— Я — интурист! — гордо сказал Кондаков и вынул из чемодана бутылку вина. — А? — Он показал бутылку Лене, открыл, разлил вино по бокалам: — Давай хрипы лечить?.. Я предлагаю гусарский тост… — Он подошел к Степанычу, протянул ему бокал.
— Не пью я! — Степаныч отвернулся.
— Опять? Лен, что они у тебя все какие-то?
— Язва у него.
Кондаков выпил, прошелся по номеру.
— Я не верю своему счастью! — сообщил он. — Две кровати! Две комнаты!.. Из-ба!..
Кондаков помолчал, полюбовался пейзажем из окна и, проникновенно глядя Лене в глаза, стал рассказывать:
— Вчера вызывают меня к начальству. Думал — на пистон. Нет!.. Говорят: "Ты — отличник политучебы. Едешь в город Сочи на конференцию. Вылетаешь ночью". Семья — в шоке… Прилетел. Говорят: "Селить некуда, живи здесь". И привозят в гостиницу "Жемчужина"! Такого никогда не было!.. Перестройка!.. Вот что значит краснодарскую мафию разогнали… И захожу я в свой номер-люкс, а там — Конкина Елена! Девушка моей мечты!
Степаныч тем временем быстренько собирал свои вещи.
Кондаков обнял Лену за плечи.
— Погода какая, а? Море блещет! Пальмы!..
Лена смотрела в сторону.
— Ты пеликанов в парке видела?
— Ну?
— А что, если ему в рот подушку засунуть?..
Тут он вспомнил, что они не одни.
Подошел к Степанычу…
И вдруг что-то щелкнуло у Кондакова в мозгу.
— Тебя как звать-то? — спросил он.
— Да.
— Ага… Нормально…
— Документы, пожалуйста.
— Ты чего, майор? — удивился Степаныч.
— Лейтенант, — поправил Кондаков, внимательно рассматривая Степаныча.
Волосы русые с проседью… Глубокие залысины… Глаза голубые… Носит усы! На шее пятна какие-то фиолетовые.
— Документы!
Степаныч вынул из внутреннего кармана пиджака паспорт.
— Ага! Иванов Евгений Степанович! — удовлетворенно прочел Кондаков. — Овладевающий доверием граждан! Принимающий от них крупные суммы денег! К стене!
Лена вышла на балкон подышать свежим воздухом. Воспринимать происходящие события было сложно. Голова болела. И хотелось только одного — лечь поспать.
— Кончились твои гастроли, — сочувственно сообщил Кондаков Степанычу, положил его паспорт в задний карман штанов. Запер дверь. Ключ тоже положил в карман.
— У меня язва, лейтенант, — пожаловался Степаныч. — Я не выдержу третьей посадки.
— Язва?.. Вылечим!
— Ты что к нему пристал? — спросила с балкона Лена. — Он человек хороший…
— Очень хороший! — весело откликнулся Кондаков, обыскивая стоявшего лицом к стене, с поднятыми руками Степаныча. — Рецидивист! Две судимости!
— Тебе сколько для счастья надо? — тихо спросил Степаныч. — Я дам.
— Милый! — обрадовался Кондаков. — Я — честный пионер! — и ткнул Степаныча пальцем под ребра.
— А чего ты раскомандовался? — поинтересовалась Лена. — Это наш номер. Ты вообще не имеешь права сюда вваливаться, пока мы не уехали!
Ей не нравилось трудовое рвение Кондакова Ясно было, что он хочет побыстрей избавиться от Степаныча, чтоб с ней остаться, но она-то не хотела с ним оставаться!
— А балерину ты привез? Из шкафа вынул? Я же новый подвиг совершила! Преступника опять тебе нашла… Давай ценный подарок!
— Сейчас, Леночка! Минуточку…
У Степаныча уже не было никаких сил роптать. Один вопрос только мучил: почему?..
Почему, почему, почему все так? Он давно уже хотел отчалить. А ему не дают! Зачем его держат здесь?!
— "Наша служба и опасна и трудна. И на первый взгляд как будто не видна…" — напевая, Кондаков направился к телефону.
И тут Лена поняла: сейчас Степаныча заберут и посадят… И виновата в этом будет она… Мало ему было! Сейчас у него начнутся новые страдания. И виновата будет она! Она! Из-за нее все это…
Стало безумно жалко этого неудачника с глубокими залысинами. С усами. И язвой… Он подохнет на зоне мучительной смертью… Из-за нее… Лена очнулась.
— Не тронь телефон! — сказала она.
Не обращая на нее никакого внимания, Кондаков вытянул палец, собираясь набрать номер.
— Положи трубку!!!
— Лена, не надо нервничать! Сейчас наряд вызовем, все будет хорошо.
"Ее тоже не мешало бы проверить, — подумал Кондаков. — Мотается по городам нашей необъятной Родины. Неизвестно, на какие деньги. Наверняка с этим плешивым в деле".
Но сдавать Лену в руки правоохранительных органов не хотелось. Усталость прошла. А морской воздух, насыщенный йодом, начал оказывать свое действие на организм. Скорее бы дедушку сплавить. Потом он сам ее допросит. В постели.
— Положи трубку!
Лена рассвирепела. Вот из-за таких, как этот гад, все и происходит! Вот из-за таких хорошие люди несчастны. Ярость придала ей смелости. Она рывком уселась на балконные перила.
— Здесь четырнадцатый этаж!.. Положи трубку!.. Прыгну сейчас!
"На истеричку нарвался", — разочарованно отметил Кондаков и на всякий случай положил трубку.
Ему очень не нравились эти игры с балконом. У него недавно случай был: жена с мужем ссорилась и белье гладила. А муж был ниже ее на голову. Она ругалась, ругалась и двинула ему по темени бутылкой. А он утюг схватил и к заднице ей приставил. Жена раскрыла окно, мужа в охапку и — вниз бросила. Муж до земли не долетел, в деревьях запутался… А на третьем этаже жила первая учительница Кондакова, которая посоветовала ему в милицию пойти. Он ее очень любил. Он вообще к учителям уважительно относился. Ну вот, вышла первая учительница на балкон, а у нее перед глазами из веток ноги торчат босые… Она и в Бога-то не верила, а тут как закричит: "Архангел Михаил прилетел!" А с ней жил вредный ее зять, он давно смерти ее ждал, чтоб больше места в квартире было. Он сразу "скорую помощь" вызвал, и старушку в дурдом забрани. Потом мужа из веток вытащили, осудили обоих — и мужа, и жену. А учительница до сих пор в сумасшедшем доме коробки клеит. И чего только Кондаков ни делал, чтоб ее освободить, — все без толку…
— Лена, — с улыбкой сказал он, — :по будет самая большая глупость в вашей жизни.
Кондаков попытался подойти к ней, но Лена сразу завопила:
