Анатолий Гребнев - Успех
Геннадий глядел на нее завороженно.
— Что? — спросила она. — Актеры — народ злой, вы учтите. То есть, может, в жизни и добрый, поделится последним, а в театре… Это наша самозащита, дорогой Геннадий, как вас, все забываю. А как иначе? Мы же люди зависимые. Попробуй тут с вами быть мягким… — И она теперь очаровательно улыбнулась, будто демонстрируя эту самую беззащитность.
— Видите, как точно! — сказал Геннадий. — Вы говорите и слушаете себя, да? Вот тут я очаровательна. А тут я цинична.
— Что вы мелете? — рассердилась Арсеньева.
— А тут вы рассердились!.. Зинаида Николаевна, умоляю вас, умоляю — не уходите, оставайтесь у меня в спектакле! Хотите, стану перед вами на колени!
— Хочу!
И Геннадий, недолго думая, опустился на колени.
— Сейчас сюда войдут, — сказала Арсеньева.
— Пускай!
— Кроме шуток. Войдет костюмерша… Ну, встаньте же, глупый мальчишка, вот еще!
— Дайте мне слово!
— Да вы с ума сошли, встаньте, я сейчас уйду!
— Нет!
— Что нет?
— Не встану, пока не дадите слово.
— Какое слово?
— Что вы останетесь.
— Да нет же!
— Да, да!
И тут, с платьем на плечиках, вошла костюмерша. И отступила.
— Вот видите! — сказала Арсеньева.
Он встал.
— Я только не пойму, это у вас простодушие или наглость? — Она смотрела на него пристально. — Вы далеко пойдете!
— Постараюсь.
— Пожалуйста! — она указала на дверь.
— Ухожу, — сказал Геннадий.
И дальше был юбилей.
Зинаида Николаевна в кожаной куртке Комиссара из «Оптимистической трагедии» стояла перед строем актеров, одетых матросами, и они отвечали ей:
— Здрас-с-с-с!
А она говорила:
— Плохо. Еще раз — здравствуйте, товарищи.
И они повторяли:
— Здрас-с-с-с!
И еще раз:
— Здрас-с-с-с!
И затем обступили ее полукругом, появились двое с гитарами, остальной хор запел:
Вы ничуть не стали старше,Объясните, в чем секрет, —Так мы скажем юбиляршеЧерез восемьдесят лет! —
под бурные аплодисменты зала.
В этот вечер Геннадий переехал в актерское общежитие.
Он открыл ключом комнату, одну иг многих в полутемном коридоре, нашел рукой выключатель, зажег свет, поставил у двери портфель и связку книг.
Здесь кто-то жил до него: остались две старые афиши на стенах, стопка иллюстрированных журналов на столе, тарелка, граненые стаканы. Геннадий попробовал рукой стул, прежде чем сесть на него, потом таким же образом проверил кровать, точнее — старый лежак, покрытый казенным одеялом, с комплектом белья в изголовье. В шкафу, который он затем обследовал, нашлась начатая пачка чая и несколько несданных бутылок.
Из-за двери послышались голоса, шаги, потом кто-то постучал.
— Добрый вечер! — На пороге стояли Павел Афанасьевич Платонов, Павлик и его жена Нюся, оба с выражением благожелательности и ласки и, кажется, чуть навеселе. — Вы уже здесь. Это хорошо. А мы ваши соседи! Милости просим. Через две комнаты. Ваша восьмая, а наша одиннадцатая! Вы как? Еще не расположились? Ну-ка, Нюся, помоги!
— Ничего, я сам, — сказал Геннадий.
— Тут, видите, жил до вас такой Юр-кин, уехал в Симферополь.
— После Юркина еще Виталий, — сказала Нюся.
— Правильно, Виталий. Все наши бывшие актеры. Ну ничего, мы тут живо приведем в христианский вид. А пока, пожалуйста, к нам!
— Да нет, спасибо.
— У нас компания. Был в театре банкет у Зинаиды Николаевны. Разошлись. Спать вроде рано еще…
Ну что ты, ей-богу, — одернула мужа Нюся. — Человек хочет побыть одни… Может, вам чаю сюда?
— Да нет, не стоит. Завтра.
— А то смотрите, — сказал Павлик.
— Спасибо. Спокойной ночи.
Выпроводив гостей, Геннадий стал располагаться: выгрузил содержимое портфеля, расстелил постель, удобно примостил над ней настольную лампу. Томик Чехова был уже здесь, на стуле.
Минуту спустя намерения его изменились. Он встал, обулся, надел пиджак и отправился к соседям…
Стук его не сразу расслышали: в комнате номер одиннадцать, у Павлика и Нюси, было уже шумно — видимо, говорили все разом. Наконец кто-то отозвался, открыл дверь, и Геннадий оказался в веселой компании, пребывавшей уже на том градусе общения, когда приход нового человека не производит большого впечатления. Впрочем, пить еще не начинали, только собирались: женщины — Нюся и Галя-помреж — накрывали на стол…
— Пожалуйста! Просим! — говорил Павлик по праву хозяина дома. — Вы тут всех знаете. А это Коля Князев, наш артист. Он сейчас больше в отсутствии, снимается в кино. Видели «Ночной пароль»? Или вы кино не смотрите?
— Не смотрю. Я видел вас в спектакле, в «Волках и овцах», — сказал Князеву Геннадий, но от комментариев воздержался.
— …Галю нашу вы знаете, — продолжал Павлик. — А это Саша, наш болельщик, поклонник, как тебя правильно назвать, Саша?
— Я схожу, — сказал Саша.
Да хватит здесь, — сказал Князев, оценив взглядом стол. — Сиди. — Объяснил Геннадию: — Вот прихватили, видите, кое-что с банкета, не пропадать же добру!..
Князеву было лет сорок. Хороший рост, правильные черты лица, что-то волевое. В «Ночном пароле» он наверняка играл мужественного майора милиции. Сейчас он сидел рядом с Геннадием и тот беззастенчиво разглядывал его.
— А вы что же не были па банкете? — спросил Князев. — Жаль. Очень мило посидели. Но в одиннадцать — все. У нее режим.
— Зинаида Николаевна спрашивала про вас, — вмешалась в разговор Галя.
— Когда?
— А вот вечером.
— Она знает, что завтра репетиция?
— Да, но… — сказала Галя.
— Знает или нет?
— Знает.
Между тем, приготовления были закончены. Павлик занял свое законное место во главе стола. Начиналось обычное общежитское застолье с разнокалиберными тарелками и стаканами и одним ножом на всех, со случайной снедью, как видно, действительно перекочевавшей сюда с банкета. Пришли еще гости: пожилой актер и его жена, со своими стульями…
— Товарищи! — Павлик приступал к своим обязанностям. — Прошу внимания! Товарищ Князев, минуточку! Прежде чем набрасываться на закуску! Искусство, товарищи, в настоящее время играет исключительно важную роль, и то, что вы сегодня здесь, и то, что вы так дружно меня чествуете и так любите меня…
Все уже поняли, кого изображает Павлик. И выражение лица, и голос с высокими и низкими нотами, с шумным придыханием между словами — все напоминало Арсеньеву.
— Спасибо, друзья! Ах, эти цветы! Ах, эти милые лица представителей подшефных предприятий и детских садов, мой родной комбинат бытового обслуживания, мое родное отделение милиции и отделение связи! Низкий вам поклон!..
Уже не слушали, смеялись, говорили все разом, каждый свое. Нюся ухаживала за Геннадием, подкладывая ему то салата, то ветчины в неприличном количестве, простодушно намекая тем самым, что он, вероятно, не ел со вчерашнего вечера.
— Ешьте, пожалуйста, тут все свежее… Вам не скучно у нас?
— Нет-нет, — отвечал Геннадий. — Спасибо, хватит. — И ел.
Его все еще интересовал Князев.
— Где же вы теперь снимаетесь?
— В Ленинграде.
— Ездите?
— Езжу.
— Роль хорошая?
— Ничего.
— Майор милиции?
— Капитан. Дальнего плавания.
— И сколько вам еще сниматься?
— Вы мне хотели предложить роль? — с долей снисходительности, полушутя — это у него получалось — отвечал Князев.
— Я не люблю, когда актеры разъезжают, — сказал Геннадий.
Опять возникла Нюся:
— А вы ничего не пьете!
— Пью, почему же.
Павлик все еще «держал площадку»:
— Вы достаточно известны, чтобы вам завидовали, и недостаточно знамениты, чтобы преклонялись! — говорил он, опять кого-то изображая.
— Дурака валяет, — объяснила Нюся. — У самого, между прочим, в январе юбилей. Круглая дата. Директор квартиру обещает… Вы к нам, пожалуйста, завтракать приходите…
Потом, когда застолье распалось, Павлик, подсев к Геннадию, рассказывал ему о Нюсе:
— Я ведь, грешный человек, женат был неоднократно, а если точнее, как говорится, не для печати, то Нюська у меня — четвертая, даже, можно сказать, пятая. Не смейтесь, тут с одной из них мы не были расписаны, поэтому такая путаница в счете. Сказать, что не везло? Да нет. Каждый раз женился по любви, расходились по необходимости. Одна из моих жен, бывших, и сейчас в театре. А кто — не скажу. Догадаетесь — хорошо… Детей произвел на свет немного. Двоих. Оба хорошие. Парень — на флоте. Капитан-лейтенант… С Нюськой-то как получилось? Пожалел я ее, она меня, потом опять я, в общем, друг друга. Без меня ей, честно говоря, не светило. Ну и получился в результате счастливый брак, можешь себе представить. Только уж детей — поздно. Умру — куда она с ребенком… А у тебя дети есть?
