Дэвид Николс - Вопрос на десять баллов
Даже беглый осмотр кухни говорит мне, что список приглашенных составлялся с упором на театральную составляющую: здесь собрался почти весь хор из «Вакханок», и Нил Как-его-там-бишь, звезда нашумевшей постановки «Ричарда III» прошлого семестра, в современных одеждах, ведет дружелюбную беседу с Герцогом Букингемским, а вот Антигона, одна из хозяек этого дома, вываливает какую-то неопределенного вида субстанцию в большую миску. Алисы пока нигде не видно, и меня охватывает необъяснимый страх – я не вполне уверен, боюсь ли я того, что Спенсер подумает об Алисе или что Алиса подумает о Спенсере.
Алиса появляется совершенно внезапно – вот она стоит в дверях, говорит с Ричардом III. Она меня еще не увидела, поэтому я опираюсь, Сногсшибательный и Невозмутимый, на кухонную мойку и смотрю на нее. Ее волосы собраны на макушке и тщательно распушены; на ней обтягивающее черное вечернее платье с длинным рукавом и довольно глубоким вырезом, открывающим прекрасный вид на расщелину между грудей. Мне тут же вспоминается костюм, который носила Кейт Буш на самом раннем этапе своей карьеры, до того, как решила сосредоточиться исключительно на студийных записях. На самом деле Алиса – вылитая копия Кейт Буш, вплоть до темных пятен от пота, которые начинают проступать у нее под мышками.
– Это Алиса, – шепчу я Спенсеру.
– Та, у которой груди из алебастра? – уточняет Спенсер.
Я не успеваю ничего ответить, как она уже несется к нам, то есть к раковине, с воплем: «Соль! Соль! СОЛЬ!»
– Привет, Алиса! – говорю я, Сногсшибательный и Невозмутимый.
– Ты не видел здесь соль? Кто-то пролил красное вино на афганский коврик Кэти…
– А это мой лучший друг из родного города, Спенсер…
– Приятно познакомиться, Спенсер. Мне нужна тряпка, да подвинься ты, Брайан!.. – кричит она, оттесняя меня от раковины, и я не могу не заметить четверть дюйма ее черного кружевного лифчика, вылезшего из-под трикотажа платья.
– Я нашла соль! – орет Антигона, и Алиса уносится с кухни с мокрой тряпкой в руках.
– Это была Алиса, – говорю я.
– Брай, да между вами точно промелькнула искра…
– Ты так думаешь?
– Конечно, только заметь: только что она попросила тебя убраться с дороги.
Я посылаю Спенсера куда подальше, и мы удаляемся с кухни.
В прихожей мы встречаем Патрика и Люси, которые пришли вместе, бережно неся абсолютно идентичные литровые упаковки апельсинового сока длительного хранения, что кажется мне странным, но я объясняю это простым совпадением. Я чувствую легкий укол совести, что не рассказал Спенсеру о «Вызове», но успокаиваю себя, что вряд ли сей факт станет известен во время пустой болтовни, поэтому я беззаботно представляю их друг другу,
– А откуда вы знаете Брая? – интересуется Спенсер, демонстрируя прекрасные манеры.
– Он с нами в одной команде, – отвечает Патрик.
– В какой еще команде? – спрашивает Спенсер, делая большой глоток из баночки.
– Команде «Университетского вызова», – поясняет Патрик, затем проворно отступает назад, как раз вовремя, чтобы уклониться от фонтана пива.
– Ты прикалываешься, – выдавливает Спенсер, утирая рот тыльной стороной ладони.
– Нет, – устало говорю я. – В команде мы трое и Алиса…
– Мне ты этого не говорил.
– Не было удобного случая. – Я сконфуженно улыбаюсь Патрику и Люси.
– …Твою мать! Брайан Джексон в «Университетском вызове»…
– Да.
– Хотя формально Брайан был в резерве, – добавляет Патрик. – Если бы другой игрок нашей команды не заболел гепатитом…
– И что, по телику покажут? – со смешком спрашивает Спенсер.
– Угу.
– Через три недели.
– С Бамбером Гаскойном?
– Да, с Бамбером Гаскойном.
– Такое впечатление, что тебе почему-то это кажется забавным, – замечает Патрик с натянутой улыбочкой.
– Нет-нет, извини, не кажется, просто я подумал, что это… поразительно. Отличная работа, дружище Брай. Ты же знаешь, какой я большой фанат этого шоу. – И Спенсер снова начинает хохотать.
Патрик фыркает:
– Ладно, пойду чего-нибудь выпью… – И, зажав картонную упаковку с соком под мышкой, он покидает кухню, а вслед за ним идет Люси, смущенно улыбаясь.
Когда они уходят, я ворчу:
– Отлично сработано, Спенс…
– Что? Что я опять натворил?
– Ты только что рассмеялся им в лицо, только и всего.
– Нет, я не смеялся.
– А я говорю – смеялся.
– Послушай, Брай, я извиняюсь, но мне всегда было интересно, какой зануда, зубрила, ботаник и псих захочет сниматься в этой программе, и вот оказывается, что это ты, Брайан. Это ты… – Он снова смеется, поэтому я тоже снова смеюсь и посылаю его на хрен, и он тоже посылает меня на хрен, и я задумываюсь, принято ли у лучших друзей так часто посылать друг друга на хрен.
Мы решаем провести разведку на втором этаже и вскоре оказываемся у спальни, на двери которой скотчем приклеена записка «НЕ ВХОДИТЬ». Мы входим и обнаруживаем группу из семи-восьми человек. Они пускают по кругу косяк, слушая Криса-Грязные-Ногти, который продолжает свою эпическую поэму «По Пенджабу без единого рулона туалетной бумаги» под аккомпанемент раннего Ван Моррисона. Держа Криса за руку, рядом сидит его подружка, миниатюрная копия Криса с выпирающими зубами и сальными волосами, которую, я в этом уверен, зовут Руфь.
– Давай пошли, – шепчу я Спенсеру.
Но Крис слышит меня, оборачивается и приглашает:
– Заходи, Брай!
– Приветик, Крис! Крис учится в моей группе. Крис, это мой лучший друг из родного города, Спенсер…
– Приветик, Спенсер! – здоровается Крис.
– …а это Руфь… – продолжаю я.
– На самом деле меня зовут Мэри, – говорит Мэри, оборачиваясь и теребя кончики пальцев Криса. – Привет, Спенсер, очень приятно познакомиться… – Она сдвигается в сторону и хлопает по полу, позволяя нам, нет, вынуждая нас сесть в круг.
Крис протягивает косячок невероятно маленькой курносой девчонке с убранными под обруч светлыми волосами, которая сидит, прислонившись спиной к кровати, аккуратно подобрав под себя ноги. Я не знаю, как ее зовут, но узнаю в ней первую жену Ричарда III, Леди Анну, и смутно припоминаю слух о том, что она леди и в реальной жизни и в один прекрасный день унаследует жирный кусок земель Шропшира. Она берет косяк, царственно затягивается и передает его нам:
– Мальчики?
– Ваше здоровье, – говорит Спенс и глубоко затягивается, что весьма странно, потому что он обычно не признает ничего, кроме выпивки и сигарет, и всегда с презрением относится к торчкам. – Так о чем вы тут разговариваете? – интересуется он.
– Об Индии! – хором отвечают все.
– Ты там был, Спенсер? – спрашивает Крис.
– Нет-нет, не доводилось, – отвечает тот на задержке дыхания.
– Ты ездил путешествовать? – спрашивает Мэри / Руфь.
– Нет, в общем-то, – отвечает Спенсер, потом медленно выдыхает.
– А где ты учишься? – продолжает допрос Крис.
– Нигде, – сознается Спенсер.
– В данный момент, – поспешно добавляю я, и Спенсер награждает меня красноречивым взглядом и крокодильей улыбкой, затем делает еще одну глубокую затяжку и передает косячок мне.
Я беру его, сую в рот, кашляю, вынимаю изо рта, передаю дальше; затем следует пауза, во время которой все слушают, как поет Ван Моррисон и кашляю я. Затем Леди Анна вдруг поднимается на коленках и невнятно бормочет:
– Придумала! Давайте играть в игру «Если бы этот человек был…»!
– Это еще что такое? – спрашивает Спенс, медленно выдыхая.
– Ну, мы выбираем человека, затем выходим из комнаты, а потом тот человек… нет, неправильно, нет, мы выбираем человека, который должен выйти из комнаты, затем люди в комнате выбирают другого человека, а человек, которого не было в комнате, возвращается в комнату и всем по очереди задает вопросы вроде… ммм… «Если бы этот человек был погодой, какой погодой он был бы?», а ему нужно отвечать что-нибудь вроде: «Этот человек» – ну, тот, которого мы втайне выбрали, – «был бы ясным солнечным днем», или «сильной грозой», или еще чего-нибудь в этом роде, то есть нужно персонифицировать того человека в зависимости от того, как ты его воспринимаешь. А тот человек, который выходил из комнаты, должен задать следующий вопрос: «Если бы этот человек был рыбой или, скажем, нижним бельем, то какой бы рыбой или каким нижним бельем он был бы?», а тот человек, который…
И вот так, медленно и нудно, она продолжает объяснять правила игры «Если бы этот человек был…» еще дня два-три, дав мне тем самым массу времени, чтобы рассмотреть Спенсера, который сидит разинув рот, оцепеневший и ошеломленный, и тихо улыбается сам себе. Я слышу треск, опускаю взгляд и понимаю, что мну банку пива в руке. Кажется, пора выбираться отсюда.
– Пойдем, Спенсер, выпьем, – говорю я, хватая его за руку и пытаясь поднять.
