Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения

Надгробный плач

Красота — чиста, скромна,С верностью сопряжена —В урне здесь схоронена.

Смерть — гнездо, где Феникс дремлет,Где голубку мир объемлет.Вечность души их приемлет.

Их союз бесплодным был —Не затем, что мало сил,А невинность он хранил.

Верность прочих — напускная,Красота их — показная,Истинные ж — персть земная.

Кто красив, в ком верность — суть,К этой урне лег ваш путь,Птиц усопших помянуть.

Стихотворение это было в первый раз напечатано под именем Шекспира в сборнике Роберта Честера "Мученица любви, или жалоба Розалины" (1601).

Никакими данными для более точной датировки стихотворения мы не располагаем.

Хотя стихотворение "Феникс и голубка" по стилю мало похоже на другие произведения Шекспира, новейшие критики допускают, что оно принадлежит ему. Весьма вероятно, что изображение похорон Феникса и голубки содержит аллегорию или какой-то намек на определенное событие, расшифровать который пока не удалось.

51. В подлиннике здесь и ниже, в заголовке, стоит ученое слово "тренос" (threnos, threne) — название жанра народной древнегреческой лирики — "плач", "заплачка".

ФЕНИКСЪ и ГОЛУБКА

Перевод П. А. Каншина (1893)[58]

Пусть величественно поющая птица, которая живетъ на одномъ единственномъ деревѣ Аравіи, будетъ громкимъ и важнымъ глашатаемъ, пѣснѣ котораго повиновались бы всѣ цѣломудренныя крылья пернатыхъ.

Но ты, хриплый посланецъ, мрачный предтеча демона, предвозвѣстникъ лихорадочной агоніи, не вмѣшивайся въ этотъ рой.

Пусть будутъ исключены изъ этого торжественнаго обряда всѣ птицы съ смертоноснымъ крыломъ, кромѣ орла, царя воздуха: таково постановленіе относительно этого погребенія.

Священникомъ въ бѣломъ стихарѣ, призваннымъ пѣть погребальную музыку, пусть будетъ лебедь, предчувствующій кончину, и пусть онъ торжественно исполнитъ реквіемъ.

И ты, трижды столѣтній воронъ, своимъ дыханіемъ придающій выводку своему черную окраску, ты-то и пойдешь во главѣ траурнаго шествія.

Здѣсь начинается антиѳонъ: любовь и постоянство умерли; фениксъ и горлица улетѣли, охваченные взаимнымъ пламенемъ.

Они любили другъ друга до такой степени, что ихъ взаимная любовь сливала ихъ во едино. Между двумя совершенно отдѣльными существами не было ни малѣйшаго раздвоенія. Ихъ взаимная любовь поглотила самое понятіе о счетѣ.

Сердца ихъ были врознь и въ то же время вмѣстѣ! Между фениксомъ и его царицей было замѣтно разстояніе, но не пространство. Но въ нихъ это казалось чудомъ.

Любовь блистала между ними такъ, что горлица видѣла свое существо пламенѣющимъ во взглядѣ феникса. Каждый для другаго былъ такимъ-же другимъ "я".

Дѣло находилось въ такомъ положеніи, что тождество не было между ними равенствомъ. Своей натурой, одной подъ двойнымъ именемъ, они не представляли изъ себя ни одного, ни двухъ.

Разумъ, сбитый съ толку самимъ собою, видѣлъ соединеніе въ ихъ разъединеніи. Два этихъ существа, поглощенныя другъ въ другѣ, до того полно слились воедино, что они въ недбумѣніи спрашивали себя, какъ ихъ чудный дуэтъ превратился въ гармоническое соло. У любви нѣтъ иного разума, да нѣтъ его, кромѣ того, что совершенно раздѣльное можетъ до такой степени слиться въ единое цѣлое.

Исполняя роль хора на трагической сценѣ, дружба сложила погребальную пѣснь въ честь феникса и горлицы, этихъ двухъ лучезарнѣйшихъ звѣздъ въ небѣ любви.

Погребальная пѣснь.

Красота, вѣрность, совершенство, прелесть во всей ея простотѣ почіютъ здѣсь, превращенныя въ пепелъ.

Смерть стала гнѣздомъ фенпкса, а вѣрное сердце горлцы вкушаетъ вѣчный покой.

He оставить по себѣ потомства это не было съ ихъ стороны безсиліемъ, но только бракъ ихъ остался цѣломудренъ.

Отнынѣ можетъ казаться, что вѣрность еще существуетъ, на самомъ дѣлѣ ея не стало. Красота можетъ хвалиться, что она еще существуетъ, но ея на самомъ дѣлѣ болѣе нѣтъ, потому что вѣрность и красота обѣ погребены здѣсь.

О вы, кто вѣрны и добры, преклонитесь передъ этой урной, вздохните и помолитесь за бѣдныхъ двухъ умершихъ птицъ!

1601

ФЕНИКС И ГОЛУБКА

Перевод А. М. Федорова (1904)[59]

Пусть будет царственный глашатайТа птица, что живет однаРодной Аравии верна;Чью песню чтит весь род пернатый!

Но ты, посланник хриплый, бледный,Предтеча демона и злаИ агонии вождь победный,В их рой не вмешивай крыла.

И птицы хищные не смеютПримкнуть к обряду. Лишь орлы,Цари воздушной светлой мглы,Пускай при погребеньи реют.

Священник в белом стихареПусть лебедь будет; он, незлобный,Кончину чует. На зареСпоет он реквием надгробный.

Ты, черный ворон трехвековый,Один дыханием несешьПитомцу траур свой суровый.Ты первый в шествии пойдешь.

Начало антифона свято:Любовь и верность стали сном.Голубка с Фениксом вдвоемВ огне исчезли без возврата.

Они любили. Их слилаЛюбовь живая воедино.Одна лишь жизнь чиста, невиннаУ двух любовников была.

Два разных сердца отделялоЛишь расстоянье, но не даль.Голубку с Фениксом едва льНе чудо светлое сливало.

Их свет любовный озарял.Во взгляде Феникса встречалаОна свой лик и повторялаТого, кто перед ней сиял.

Подобны, но не однородны;В два имя то заключено,Что нераздельно и свободно,Не два, но также не одно.

И сам собою с толку сбитый,Вдвойне рассудок видел свет:Единство в двойственности слитойИ в solo пламенный дуэт.

Нет у любви ума, помимоТого, что может вместе слить,То, что раздельно и делимо, —И нет, да и не может быть.

И двум звездам любви могучей:Голубке, Фениксу, скорбя,Сложила дружба гимн певучий,Роль хора взявши на себя.

Надгробный гимн

Здесь, возвышенно чиста,Опочила красота,Пеплом верность стала.Смерть — для Феникса приют;И Голубки сердце тутВечный сон прияло.Их детей не видел свет.То не знак бессилья, нет!Оба чисты были.Верность есть, — она не та,Умерла и красота —Здесь они почили.Все, кто сердцем добр и тих,Помолитесь за святыхПтичек на могиле.

1601

ФЕНИКС И ГОЛУБКА

Перевод В.Левика

Птица с голосом как гром,Житель важный пальм пустынных,Сбор труби для птиц невинных,Чистых сердцем и крылом!

Ты же, хриплый нелюдим,Злобных демонов наместник,Смерти сумрачный предвестник,Прочь! не приближайся к ним!

Кровопийца нам не брат,Хищных птиц сюда не нужно,Лишь орла мы просим дружныНа торжественный обряд.

Тот, кто знает свой черед,Час кончины неизбежной, —Дьякон в ризе белоснежной,Лебедь песню нам споет.

Ты, чей трижды длинен путь,Чье дыханье — смерть надежде,Борон в траурной одежде,Плачь и плакальщиком будь.

Возглашаем антифон:Все — и страсть и верность — хрупко!Где ты, феникс, где голубка?Их огонь огнем спален.

Таи слились одна с другим,Душу так душа любила,Что любовь число убила —Двое сделались одним.

Всюду врозь, но вместе всюду,Меж двоих исчез просвет.Не срослись, но щели нет, —Все дивились им, как чуду.

Так сроднились их черты,Что себе себя же вскореОн открыл в любимом взоре, —"Ты" — как "я", и "я" — как "ты".

И смешались их права:Стало тождеством различье,Тот же лик в двойном обличье,Не один, а все ж не два!

Ум с ума сходил на том,Что "не то" на деле — "то же",Сходно все и все несхоже,Сложность явлена в простом.

Стало ясно: если дваВ единицу превратилось,Если разность совместилась,Ум неправ, любовь права.

Славь же, смертный, и зовиДве звезды с небес любви,Скорбно плача у гробницыФеникса и голубицы.

ПЛАЧ