Олег Малевич - Поэты пражского «Скита»

«Уже года превозмогли…»

Ф. М. Рекало

Уже года превозмоглиСтрастей порывы и тревоги —И вот я, мирный гость земли.На вечереющей дороге.И все, что мучило и жгло,Что помнить я не перестану,Уже нести не тяжело.Как зарубцованную рану.И только в мерные стихиСложу когда-нибудь для друга —Какие знали мы грехи,Какая нас кружила вьюга…Всему бывают череда —И он придет сюда, смирея,И так же снизятся года,Земным отрадно тяжелея, —И полон той же тишины,Причалит к той же светлой межи —К священной верности жены,К блаженству первой колыбели.И, затихая, утвердит,Не свист свинца, не грохот стали,Не гул крушительных копыт,Не странствий сказочные дали,Не славы огненную сень —А мирный труд в скупой расплатеИ счастье тихое, как день,На золотеющем закате.

ОНА

…По вечерам, когда войдет Она,в дыханьи спящих тайная тревога,их сны манят с чудесного порогаи странные бормочут имена…

Как много раз менялись временас тех пор, как стала нищей и убогойземля для нас, и звездная дорогапод новым солнцем селит племена, —

но до сих пор осталась нам печаль, —о, та печаль, что первых заставлялаглядеть ночами в мировую даль,где в хор светил Она звездой вступала…

Не видим мы ее полей и дней,Но наши сны — и до сих пор — о Ней…

Николай БОЛЕСЦИС*

В РОЗОВОМ КАФЕ

В розовом кафе было так уютно:Окна, гобелены, томный полумрак;Только над столом слышалось минутно       Тик-так, тик-так.

В розовом кафе время стало мелким:К розовым плечам склонился черный фрак.Бегали привычно тоненькие стрелки       Тик-так, тик-так.

В розовом кафе стерлась осторожность:Губы-лепестки сомкнулись в темный мак.Стрелки над столом им шептали: можно.       Тик-так, тик-так.

ПРОШЛОЕ

Мысли-ласточки кружат над старым домом,чертят летом в небе ворожбу…Все что было — стало незнакомым:белым облаком весенних бурь.Все что было — стало непонятным,отзвучало с болью в перезвоне лет:так уходят в осень солнечные пятна,теплый колос клонится к земле;так кивает роща шелестящей шапкойтихим песням среди сонных трав…Захватить бы песен полную охапкуи бродить по степи до утра.

ВЕЧЕРНИЕ МИНУТЫ

Среди сосен скупых и строгих,золотистых развалин скал,обивая души пороги,бродит моя тоска;прикоснется к коре сосновой,— всколыхнет на минуту тишь,и опять замолчит… И сновазабелеет песок пути.Много лет, поводырь ослепший,я брожу среди желтых скал.Может быть, оттого мне легче,что за мною бредет тоска?!Говорят, где-то есть бедуиныи сожженная солнцем трава,и верблюдов горбатые спиныколыхают восточный товар;говорят, где-то солнце иначевышивает весенний узори кровавой сиренью охваченсилуэт засыпающих гор;и малиновым зноем облитаколыбель неподвижных вод…Почему же на каменных плитахмы не можем найти ничего?..

«Все горе испытав…»

Все горе испытави всю изведав радость,уйду в мой дом над горною рекой,где листьев гул — последнею наградойза все скитанья, пройденные мной.И теплым вечеромза чаем на террасес друзьями, помнящими старика,поговорю о том, как нежен и прекрасенчервонный лес и горная река;а молодым,им мудрость лет полезна,я расскажу про смятые года:о времени, когда рукой железнойпригнула Смерть немые города!..Мой тихий домнад горною низиной,над умоляющим скрипением телег…В нем обожду последнего призыва,услышанного мною на земле!

РЫБАКИ

Случайною копейкой дорожа,тяжелый парус распустив лениво,по воскресеньям праздных горожанони катают в тишине залива.Но у борта — среди пугливых дам,но и в толпе приморского базаратак необычны городским глазамогонь и дым их темного загара.Потомки первых — хищных рыбаков,они живут и чувствуют иначе:им тень скалы — незаменимый кров,и ветер рвет их бороды рыбачьи.Для них, по трапу соскользнув тайком,привозят в длинных черных пароходахв соломенных бутылях крепкий ром,рассказы о смешных — чужих народах;для них на синюю во тьме косуприходят девушки, поют над мореми леденцы дешевые сосут,весеннее подслащивая горе.Они одни — простые рыбаки,от берега по звездам путь наметив,разматывают влажные круги —для хитрых рыб затейливые сети.И только им отмерено Судьбойрасстаться с жизнью горестно, но просто:— с последнею девятою волной!— с последним свистом зимнего норд-оста!

«Когда надежд сужаются дороги…»

Когда надежд сужаются дорогии на дорогах шелестит трава,жить без тревоги суждено немногим,немногим мудрые даны слова.Познавший жизнь минуты не торопит,и скупо я минуты берегу,но зарастают радостные тропына жизни зеленеющем лугу;но дни идут быстрее и короче,и вижу я (мне разум не солгал!) —уже видны во тьме беззвезднойхолодные небесные луга…Так, все прияв, так все откинув с болью,я постигаю с кротостью рабабессилие и мудрости и воли,когда у ног — последняя тропа.

ОДЕССА

Н. К. Стилосу

Спускался город стройными рядамидо берега. На улицах веснойцвели деревья белыми цветами.Их гроздья душные и первый зной,и море, брызгами пришельца встретив,и песни порта — дерзкий жизни жар —кружили голову, как кружит ветер,из рук ребенка вырвав пестрый шар.

             В моей душе я сохранил упрямоего простор и зной, и простоту,гул площадей и шорох ночи пряной,и первую над городом звезду.

Я помню запах водорослей синих,игрушечные в небе облака,ночами — сети звезд и вместе с ниминад морем глаз трехцветный маяка.

Я помню, как кружился ветер вольныйи в море чаек обрывал полет;как на глазах — из глубины на волнытяжелый поднимался пароход.

             Шли корабли Неаполя, Марселяза деревенским золотым зерном,и вечерами чуждое весельегремело над просмоленным бортом.

Я помню окрик в рокоте лебедок,тяжелый шелест жаркого зерна,рядами бочки и на бочках деготь,и деготь солнцем плавила весна.

Я помню кости черной эстакадыи бурный дым… О, в дыме не найти,кому они последнею наградойза светлые привольные пути.

           Здесь — в раскаленных дереве и стали,без горечи, без страха и тоскилюбили, верили и умиралилукавые морские мужики.

Я помню сладкие цветы акацийи пыль, и соль, и розовый туман,и острый парус — ветренный искательненарисованных на карте стран.

Я помню степь — ковыль косою русойи шорох волн, и желтый лунный круг,когда руке так радостно коснутьсядоверчивых и боязливых рук.

            О, власть весны! Язык любви и встречи:единственный — он так священно прост,когда над городом весенний вечери между звезд раскинут млечный мост.

Я помню город. Я давно отрезанот стен его границами людей,но сколько раз — под строгий рокот леса,               под шорох медленных чужих полей                                      я повторял — Одесса!

ПУТЕШЕСТВЕННИК