Мудрецы. Цари. Поэты - Тимур Касимович Зульфикаров
И что они вспыхивают эти бадахшанские слепые лалы равнодушные? И что они напоследок утешат взор убитого? в которого погружен нож по рукоять?.. Иль отвлекут убийцу хладной бессмертной игрой?.. И, убитый, ты видишь только хладные горящие кровавые камни у тела своего, а где сладкое неслышное певучее тонкое лезвие… оно долгое… И где оно?.. Иль в теле твоем?.. А только лалы близ тела… и они не вошли в него?.. А где обоюдоострое лезвие — тело ножа с месяцеобразным острием входящим впадающим вползающим сразу?.. где?.. оно?.. И одни лалы близ тела моего?.. да?… а где лезвие? где? где? где?.. ай!.. здесь оно!.. Здесь… во мне… да!.. Оно!.. Мое!..
И!..
И ты несешь нож на подносе Али-бача и подносишь его Фаррах и она уже знает, и улыбается, и Хасан Саббах отворачивается, отворачивается, по тянет его тянет как теченье горной густой реки тянет тело его, влечет тянет очи его, тянет его глядеть глядеть на нож свой, на посланника своего, на нож свой ярый кроткий лежащий на ледяном подносе, и он вновь поворачивает голову в низкой по глаза чалме и глядит глядит, а Фаррах улыбается и берет нож с подноса и начинает виться плясать гнуться плечами цыганскими трепетать ходить рябить бить и Али-бача бьет часто в дойру и Фаррах пляшет пляшет пляшет смеркается мается в глубоких платьях юбках пляшет с ножом в руке а потом нож пропадает теряется в бездонных кашмирских одеждах дремучих ее и ее рука уж пустынна и нож теряется в волнующихся платьях пахучих терпких глубоких и нож теряется в одеждах и Али-бача бешено немо оцепенело очумело прозрело бьет бьет бьет в дойру и Фаррах пляшет вьется гнется мается хохочет в густых непроходимых кашмирских платьях и нож теряется и рука ее уж пустынна и нож долгий пропадает в одеждах вольных широких… Фаррах Фаррах где нож? ты спрятала его? ты цыганка? ты воровка? ты уворовала утаила увела его? ты спрятала его в одеждах темных густых? где нож?..
А ты пляшешь, а дойра грохочет, а нож теряется, а рука пустынна… а… а! ааа… ай!.. Фаррах!.. Как ты нашла свое тело в этих бездонных одеждах? как нашла?.. ведь оно такое малое твое гибкое кошачье тело тело тело?..
И как ты нашла его в этой шалой шальной косой пляске предсмертной? как? как? нож нашел твое тело? как?.. тело…
И оно сразу упало в одеждах подломилось запуталось сразу немое в одеждах… и пропало и полегло… и платья юбки вольные полегли на землю на траву как палые перья перья перья… полегли на траву… но еще колыхались колыхались колыхались вились двигались дышали… еще тщились маялись пустынные… опустелые как ракушки без улитки…
И крови не было и кровь не вытекала из одежд и она не явилась и она затерялась в платьях в юбках и она осталась осталась глухая в одеждах сонных обильных отяжелевших…
И как как как Фаррах нашла ты ножом свое тело тельце… тело… ай! И вот уже Али-бача заворачивает пеленает тебя в твои полегшие покорные отяжелевшие смутные одежды и уносит и Хасан Саббах глядит как тебя уносят в свернутых молчных гибких одеждах… как тебя уносят в ярких одеждах как убитого павлина в радужных перьях перьях перьях…
Да…
Но ты сказала ты сказала за дойрой оглушающей: Вазир! Агнец! Мудрец! Зачем ты бросил мне нищие золотые динары? зачем золото? и кто покупал пророков?.. Зачем зачем я не гадалка а пророчица? зачем твои золотые динары? ай! зачем жалишь насмерть? зачем властитель? зачем родной мой? зачем зачем скорый?.. Но ты сказала за дойрой забивающей ты шепнула: Вазир! Пославший нож на меня — пошлет и на тебя! да!.. скорый… недолгий… И она глядела на Хасана Саббаха и улыбалась ему…
Фаррах!.. Ты!.. И тебя уносят в твоих отяжелевших глухих платьях юбках перьях радужных как убитого павлина в поникших мертвых перьях, цвет живой цвет маслянистый цвет пыльцовый цвет живой живой живой теряющих теряющих теряющих… И крови нет и она не вытекла не явилась безымянная глухая заблудшая слепая тайная?.. Да!.. Тайная?.. И она слепо затерялась в одеждах… истекла в немых одеждах?.. истекла в немые платья?.. И осталась в шелковых дувалах молчащих?.. И нож затерялся безымянный?.. безымянный?.. И никто не узнает о крови тайной… зачахшей вытекшей печально тайно тайно тайно… И не узнают о ноже заклятом тайном тайном тайном?.. Да!.. Имперья!.. Халифат!.. Ночь!.. Нож!.. И тайна тайна тайна тайна!.. Да!..
И вот глядите — пророки правдолюбы сами умирают и нет крови явной пролитой излившейся и нет ножа и нет пославшего нож?.. Да?..
Нет!.. Есть кровь пролитая излитая вопиющая! есть нож! есть пославшийся нож!.. да!
Есть кровь — и она струится сочится вязкая открытая невинная из одежд глухих… из дувалов слепых… из империй немых!..
Есть нож — и лезвие его наглухо сокрыто в теле жертвы, но лалы лалы кровавые блистают говорят указывают… но блистают лалы на оставшейся непогруженной вольной рукояти рукояти рукояти…
Есть пославший нож — и он отворачивается отворачивается но я я я знаю… Есть Разрывающий одежды… кровь держащие… таящие… Есть Глядящий чрез слепые дувалы… Есть есть среди немых империй есть Вопящий!..
И! и…
Блаженны от ранних пророчеств сгорающие! Блаженны сгорающие от ранних пророчеств а не умирающие навек! навек!.. Шайдилла!..
И вы прольетесь изольетесь изойдете безымянной кровью в темных глухих одеждах? в дувалах слепых? в паранджах безглазых безгласных? в странах ножа рыщущего ночного? в империи стрелы залепляющей рты?..
И вы изольетесь изойдете тайной кровью? И нож будет тайным? И пославший его будет тайным? И кровь будет тайной? И она останется в одеждах ваших? в дувалах ваших? в оградах ваших? в паранджах ваших? в странах ваших? в халифатах?..
Но! но! но! но!.. Но кровь невинных прорастет… и возопит… и позовет… И!
Кровь пророков вопиет!.. И кровь иных безвинных убиенных просится взывает… Кровь пророков вопиет!.. И вот глядите — она течет из-под одежд, из-под дувалов как вешний арык!
И явен ясен наг нож и жертва его и пославший его! и никто не остался не останется тайным Фаррах! И знают!..
И я знаю Фаррах!.. но тебя уносят в одеждах как убитого павлина в перьях маслянистый цвет живой
