Сергей Соловьев - Собрание Стихотворений
САУЛ И ДАВИД.Драматическая поэма[252]
Выси немы; в вечном снегеНеподвижный сон верхов.Камни, скудные побегиОдиноких черных мхов.
Высь без предела и сны без желаний…Вечный покой без цветов и созвучий,Лишь иногда боязливые ланиРезко мелькнут на безжизненной круче.
Искрятся белые снежные груды,В небе лазурно сияющем лежа,Снизу стремятся к ним алчные люди,Рвутся, недвижного сна не тревожа.
Вечно над миром несытых стремленийИскрятся белого снега твердыни.Люди глядят, истомленные в плене,Вверх, где лазурна свобода пустыни.
Это — мечта невозможного счастья,Это — восторг ледяных созерцаний…Там над землею обитель бесстрастья,Свет над печалью минутных мерцаний…
Вечно стремятся, покинувши долы,Выше, минуя обрывы, уклоны,В мир, где горят ледяные престолы,Льют серебро снеговые короны.
Жизнь пронесется, развеется, минет…Канут в ничтожество сны поколений, —Так же бесстрастно, торжественно стынетБелое царство нагорных селений.
Мутны тени. Вечер зноен.Канул в море яркий день.И разнуздан, и нестроенГул веселых деревень.
Из-за гор ворчанье грома.Вздулись водные бугры.На лугу, у водоемаШум неистовой игры.
Вторит флейтам грохот трубный,Страстный, огненный напев,Позолоченные бубныСтонут в пальцах быстрых дев.
Руки, плечи загорелиВ ярких жалящих лучах,Блеск серег и ожерелий,Зной в потупленных очах.
Бьются медные монетыВ благовонной мгле кудрей.Нежным пурпуром одетыДали гаснущих морей,
Рощи лавров опочили,Густы воздуха слои,Бьются, вспенились в точилеГроздей пьяные струи.
Ночь пылает. Даже тени,Даже тени горячи.Бьются в искрах, в мутной пенеВиноградные ключи.
Выси немы в вечном снеге.Неподвижный сон верхов.Камни, скудные побегиОдиноких, черных мхов.
Там под ними — вихрей мчанье,Быстрый смутный бег веков.В небе — вечное молчаньеОнемелых ледников.
I
Чертоги Саула
Саул
Отчего так давно я не знаю покоя?Не смыкались три ночи больные глаза.За желаньем одним набегает другое,За грозою находит гроза.
Как скала на пустынных высотах КармилаВознеслась над ущельем, окутанным мглой,Так над стадом людским бесприютно, унылоЯ стою одинокой скалой.
Целый год, весь страданий исполненный, минулС незабвенного мне и проклятого дня,Дня, когда Самуил меня гневно покинул,И Господь отступил от меня.
Изъязвили мне сердце горячие раны,За рукав я цеплялся, но грозный пророкУдалился; от ризы его разодраннойМне остался на память кусок.
И от этого дня уж покой мне не ведом…О Господь, твоя воля тверда и строга!Тот ли это Саул? Ах! напрасно к победамПризывают Саула рога.
Неутешными муками сердце объято…Я глубоко незримым мечом поражен.Посребрилися кудри мои, что когда-тоПривлекали прекраснейших жен.
От бессонных ночей раскаленного бреда,О, куда я уйду, навсегда проклятой?Всё равно мне теперь — пораженье ль, победа —Мне, давимому адской пятой.
Дни и ночи желаний, бессменная ярость,Бесконечная жажда и скука потом…Впереди — безысходная, черная старостьМне грозится костлявым перстом.
О рабыни, с волос совлеките повязки!Обожгите меня ураганом пустынь!Мне осталось одно — исступленные ласкиЭтих вскормленных солнцем рабынь.
Я забудусь на миг в этом вихре объятий,И запястий меня убаюкает звон, —Но очнусь: филистимлян огромные ратиС четырех наступают сторон.
И вспомню, что царь я, народу любезный,И жизнь озарится лазурной мечтой…Но дух мне, извергнутый адскою бездной,Всё шепчет: ты царь проклятой!
О, если б погасли желанья, стремленья!Их мука насквозь прожита,Но призрачен радостный миг утешенья,И прочное счастье — мечта.
Желания жизни — безумны, бесцельны,Как волн океана тревожный порыв.Как туча, что мчится во мгле беспредельнойИ тает, ударившись в горный обрыв.
Бесцельно свершает свой путь одинокийВ небесном просторе царица луна,Куда она мчится велением рока, —Об этом не знает она.
В горах Галилейских весенними днямиЯ видел: цвели голубые цветы.Но осень настала, с туманом, дождями,Развеяла сон красоты.
Смирись перед роком. Лови наслажденийМинутные краски, случайные дни!Не тщись разорвать эту цепь заблуждений,Отдайся волнам и усни.
Но отдыха нет на безрадостном ложе.Закрою глаза — и опять предо мнойВозникнет всё то же, всё то же, всё то же,Проклятье природы земной.
Нет, нет! Как цветок, не могу прозябать я,И душен мне мир, как гнилая тюрьма!Нет, мне не стереть рокового проклятья,Палящего сердце клейма!
Я помню день: я с братьями моимиПошел искать потерянных ослят.В дали полей, тонувших в синем дыме,Давно блуждал мой утомленный взгляд.
Подумал я, что нас заждались дома.Был душен зной полдневной тишины.Увидели мы возле водоемаВеселых дев, черпавших в кувшины.
Они пошли, пылающее окоПод мрак ресниц застенчиво склоня.Я им сказал: вы знаете пророка!К пророку путь откройте для меня!
И чистых дев нежданным разговоровЯ, пастырь, им не знаемый, смутил.Мне назвала одна, с поникшим взором,Дом, где живет провидец Самуил.
Придя, я стал смиренно у порога,Я, бедный сын отеческих полей,И на меня из каменного рогаПророк возлил помазанья елей.
И новая во мне явилась сила,Таинственно воспламенел мой дух,Любезный сын пророка Самуила,Я стал царем, незнаемый пастух.
Наутро я пошел домой, и скороНашел моих потерянных ослят.И поднесли у светлых рощ ФавораМне мех с вином, три хлеба и козлят.
И я вошел на холм зеленоглавый,Пурпурных туч разорвалась гряда,И в их венце, в лучах небесной славы,Ко мне спустилась ангелов чреда.
Одежды их алмазами горели,От крыльев дождь струился снеговой,Держа в руках тимпаны и свирели,Они текли в лазури огневой.
Над ними рой кружился голубиный;И в золотых распущенных кудряхСверкали лент огнистые рубины,Как жертвы кровь на дымных алтарях.
Снопами искр их головы сверкали…Их всех несла на волнах синева.Вкруг тонких рук потоками стекалиЛучистых риз льняные рукава.
И я не знал: принять их за кого мне,За юношей иль за прекрасных дев?А хор их рос торжественней, огромней…Мне дух пронзил божественный напев.
И ангел мне из горних стран востокаПронзил чело расплавленным венком.И из души моей огонь пророкаВзвился в лазурь багровым языком.
Исчезло всё. Мои земные очиВотще тонули в дали синих гор.И я пошел, в селениях пророчаТо, что узнал, восшедши на Фавор.
Канули яркие дни откровений!И тоска, и тоска без конца!Тщетны молитвы, и слезы, и пени…О рабы, позовите певца!
Лишь одного я желаю: забвенья!Я умчаться хочу на незримых волнах…Раны целит это тихое пеньеИ игра на созвучных струнах.
Давид
Привет тебе, мой царь!
Саул
Я жду: скорееИграй и пои свои простые песни!Они — елей целебный для души.
Давид (поет)
Стихли вьюги, холодные, злостные.В глубине изумрудных долинРаспустились цветы медоносныеПод навесами синих маслин.
Запах лилий, молчанье, прохлада…Зажигается звездный венец.Раздается в горах ГалаадаЗапоздалых блеянье овец.
Жду тебя я порою вечерней,Улегается розовый прах;Легконогой подобен ты сернеИ оленю в Вефильских горах.
Гиацинты, нарциссы и розыТравянистый устелят нам одр,Мои груди — душистые лозыИ, как лилии, выгибы бедр.
Как приветливо в доме родимомЗагорелись ночные огни;Я к устам припадаю любимым,Ты рукою меня обогни;
Мои кудри — златая корона,Я руками тебя оплету…Я — нарцисс из долины Сарона,Я — лилея в молочном цвету!
В синем тумане вечерние дали;Резко отчетливо лунная тень!Вижу я блеск золоченых сандалий:Ты оперлась о зеленый плетень.
Милая, звезды сверкают над нами,Милая, крепче ко мне припади!Будем охвачены нежными снами,Сладко вздохну у тебя на груди.
Шею твою обнимаю я твердо,Сердце баюкаю трепетом ласк,Белая шея, как башня, что гордоС высей Ливанских глядит на Дамаск.
Хижины гаснут, селенье спокойней,Сумраком звездным горит тишина…Груди твои — серны белые двойни,Нежное тело белее пшена…
Взором ты яркие звезды затмила,Нет в тебе скверны и вся ты чиста…О, голова твоя — круча Кармила,Токи вина источают уста.
Милый мой, взойдет заря!Дверь тихонько отворя,Мы пойдем с тобою в села,Вместе встретить день веселый.Милый мой! с тобой вдвоемВ сад ореховый сойдем,Взглянем в поле, расцвели лиЧаши дольных, белых лилий,Милый, милый, я не сплю,Нежный шепот твой ловлю…
Вздохи твои фимиама душистей.Ты, что голубка, чиста.Груди твои — виноградные кисти,Алая лента — уста.
Кудри твои, как стада Галаада,Белые зубы, как искры огня…Скоро дохнет заревая прохлада,Вспыхнет мерцание дня!
Саул
Спасибо, мальчик, песнью благодатнойТы духа адского развеял чары.На сердце хорошо. Из знойных глазСлеза прозрачная упасть готова.Как ты согрел меня! Скажи, откудаТы научился этой дивной песне,В которой слово каждое — любовь?
Давид
Когда пропал из стада у отцаЯгненок, я был послан на разведки.Искал везде и, наконец, пришелК горам Гевуйским; там я встретил стадо,И в нем узнал я нашего ягненкаСреди скота, рассеянного редко.Между двух гор в долине травянистойЕго пасла пастушка молодая,С распущенными русыми кудрями,В которых ярко иногда блестелиНа солнце вешнем медные монеты.Я ей сказал, что это мой козленок,И с радостью его она дала мне.Я знал, что до свету мне не поспетьДомой, к отцу, а ночью я боялсяОдин идти, чтоб не попасться в рукиРазбойников, что грабят по дорогам.А потому, разговорясь с пастушкой,Я принял приглашение ее,И в дом к отцу она меня свела.Старик пастух меня с приветом встретил,И разделил я с ним убогий ужин:В кувшине глиняном он молокоНа стол поставил, хлеб с ломтями сыраИ саранчу, которую собралиВ долине Ездрелонской накануне.А девушка, когда уж ночь синела,Присев к окну, запела песню гор.И тот напев запечатлелся в сердцеМоем надолго. Дивные словаВолшебной этой песни я твердил,На крыше лежа ночью. Надо мноюКипела ночь несметными звездами.Одни казались яркими мирами,Другие — серебристой мелкой пылью.Всё было тихо. Только иногдаОт фигового дерева листок,Неслышно оторвавшись, задевалМне по лицу. Ведь домик пастухаПод деревом развесистым стоял,Им мирно осененный. А наутроС ягненком я пустился в путь обратный,И ласково со мной простились оба,Старик пастух и дочь его пастушка;Она меня еще поцеловалаИ, сочных фиг нарвавши, на дорогуДала мне, говоря: твой путь не краток,Так вот тебе, чем подкрепиться, милый!Прошли года, и я опять проходомБыл в Галилее. Домик, где когда-тоЯ принят был так ласково, опятьЯ навестил, и там нашел пастушку,Но уж одну: ее отец скончался.Сдружились мы, и много светлых днейВдвоем в горах мы провели, и песнямСвоим она меня учила. БыстроЯ схватывал нетрудные напевыИ ими оглашал поля и горы…Потом мы с нею больше не встречались.
Саул
Да, в этих дивных песнях веет воздухБлагословенных галилейских гор,Цветущий рай, где так неверно горе,Где так невольно верится надежде…И я прошедшею весною ехалЕрмонскими горами. ГиацинтыС душистыми, тугими лепестками,Нарциссы бледные, чья жизнь мгновенье,Жасмины, розы, белые моряДерев миндальных, аромат точащих, —Всё это вспомнил я, тебе внимая!Как чудно в диких песнях галилейскихЗвучит весь этот мир волшебных красок.Да, эта песнь переживет векаИ в новые сердца прольет усладу,Прочь отогнав мучительные грезы!Она звучать всё так же будет юной,Когда от нас останется лишь кучкаЗемли холодной, из которой развеЦветок возникнет призраком былого…Но пусть земля! Нет, раньше это тело,Которое цвело, кипело, жило,Зловонной слизью станет, распадетсяИ обнажит от мяса наши кости!И вместо глаз останутся лишь двеЗияющие впадины, — от глаз,Которые переливались жизнью,В которых вдруг сквозили краски неба,Которые то вспыхивали страстью,То подымались к небу и яснели,Спокойные, лазурью голубые.Да, да! Вот что останется от тойКрасавицы, с которою беспечноВкушал ты радость в рае Галилеи!Как с этим быть? Но, это раз сознавши,Уж жить нельзя. Тогда в мгновенье каждомАд целый мук, ничем не утолимых.Послушай, ты ласкал ее? Ты помнишь,Какою теплотой в твоих объятьяхЕе дышало трепетное тело?Ты, наконец, лобзал ее в уста,Румяные, алкающие встречи?Ты ей смотрел в глаза? Ты погружалсяВ их глубину, ловя в ней тайну жизни?Ты в смерть тогда не верил! Но не можешьТы знать теперь, что не осталась вместоТрепещущего пламенного телаХолодная безжизненная масса,Точащая мертвящее зловонье…Что от нее собака с тихим визгомНе убегает, хвост поджав трусливо.Что это всё. Что больше ничегоНе может быть. Что к этим чистым прядямКуски прилипли тлеющего мяса…Но я молчу. Прости… Кто твой отец?
Давид
Отец мой — Иессей из Вифлеема,Я — младший между братьями. ОвецПасти отцом я был приучен с детства
Саул
Как это мне знакомо! О, ты счастливДоволен будь своей смиренной долей!Благодари же беспрестанно Бога,Что не судил тебе дорог просторных,Где спотыкнуться так легко. О, если бМеня он не призвал, я жил бы тихо,Не знал бы я и ужасов проклятья!Счастливый! Да… Тебе не сужденоИдти дорогой царской.
Давид
С первой встречиТебя я полюбил. Хочу остатьсяС тобой всегда, твоим оруженосцем.По мере сил я помогу тебе,Мой бедный царь, бороться с адским духом.
Саул
Пусть Бог тебе дарует годы счастья,Жизнь долгую за это состраданье!С тех пор как Самуил меня покинул,Все отвернулись от меня со страхом.
Давид
Кто? Самуил? Так, помню, звали старцаВысокого, сияющего ликом.Однажды пас овец я. Вижу, вдруг,Мой брат бежит от дома, через полеИ машет мне рукою. Бросив стадо,К нему навстречу побежал я. ДомаНас ждал отец и братья. На порогеСтоял пришлец неведомый. ПророкомЕго назвал отец. Меня обнял онИ, взявши рог, на волосы моиВозлил душистое, густое масло.
Саул
А!
Вестник
Филистимляне идут!
(Звук труб и гром барабанов за окном.)
Саул
О горе!Они идут, а Бог меня покинул!Но всё же я оставлю царство с честью.
Другой вестник
Царь!
Саул
Ты дрожишь? Ты бледен словно мертвый.Что испугало так тебя? УспешноДоселе мы сражали филистимлян,И вновь сразим, поддержанные Богом.
Вестник
Прости, что будет речь моя несвязна,Но страшная молва идет в народе!Как длинная змея, виясь в ущельях,Идут полки несметные. Пред ними,Как голова у змея, великанИдет, закрыв, подобно туче, солнце.Все говорят; что пробил час последний,И наша гибель неизбежна.
Саул
Помню!Не раз во сне мне этот образ страшныйЯвлялся, — ужас, изблеванный адом.Пред ним всё светлое бежало. СердцеСжималось и томилось в мертвом мраке.Но прочь, боязнь! Скорее мне доспехи!Позвать сюда вождей! Я сам на битву Вас поведу!
(Сбегаются сыновья Саула и вожди.)
Не бойтесь! Только верьте!Ионафан! Скорей коня! Оружье!
Ионафан
Мне, мне вели вести войска на битву!Останься дома сам! Ты болен, болен…Тебе покой теперь всего нужнее.
Саул
Ты лжешь: не болен я!
Ионафан
Твои глазаГорят бессонным блеском. На щекахБагровые всплывают пятна. С видуТы тяжко болен!
Саул
Ну, так всем желаюБольными с виду быть, затем что яЗдоров, силен, и не идти на битвуМеня заставить может только трусость.Но пусть я проклят! Храбр я, как и прежде,И та же мощь в моих руках таится.
Ионафан
Отец, твое здоровье!..
Саул
Что здоровье!Оно в цветущем состояньи! Да,В цветущем!.. Ха, ха, ха!.. Что ж, что не ем я,Что ж, что не сплю?.. Привычки эти броситьДавно пора. Готова лошадь? Что выГлядите на меня, как на безумца?Иль вы ослушаться хотите? ЖивоПодайте мне мое вооруженье!Я никогда еще так не был силен!..Ничто не страшно мне.
Ионафан
Пойди, усни!Поешь хотя немного! НевозможноГолодным и бессонным рваться в битву.
Саул
Собаки! Заговор теперь мне ясен!Хотите вы свести меня с престола,Распространив в народе слух нелепый,Что болен я! Теперь один иду яСразиться с великаном. Он иль яНазавтра не увидит свет небесный.
(Осматривается и хватается за колонну; покачнувшись, падает; у рта его выступает пет. За окном гром труб и барабанов.)
II
Саул к Ионафан Ионафан у окна.
Саул
Что значат эти клики?
Ионафан
Наше войско,Сразившее надменных филистимлян,Идет назад и радостною песньюПриветствует нежданную победу.
(Заслоняет окно.)
Саул
Что там поют?
Ионафан
Не знаю! Слышу трубыИ бой в тимпаны. Звуки музыкальныхОрудий заглушают песню.
Саул
Что тыСтоишь, окно загородив? Как будтоНе хочешь, чтоб и я послушал кликиМоих счастливых войск? Напрасно думать,Что весть победы может осчастливитьКого-нибудь так сильно, как меня!Теперь мое рассеется унынье;Я бодр, мне весело. Ведь, значит, БогОпять ко мне благоволит, коль этуЧудесную победу даровал нам.Недаром я ему и дни и ночиМолился на одре моем бессонном!Да, да, теперь верну любовь народа,И он во мне опять привыкнет видетьВеликого Саула, филистимлянЖестокого бича… О Боже! ЕслиТы внял моим молитвам, задымятсяОбильно алтари священной жертвойИ с дымом жертв подымется к тебеМоей души счастливой благодарность!
Ионафан
Отец! Ты нездоров! Не надоТебе теперь показываться войску!И радость может быть вредна, когдаНе в меру ей мы предадимся.
Саул
СтранноКак выпроводить хочешь ты меня…Уж будто так я болен? Нет, постой,Я из окна хочу приветом встретитьМои войска, сразившие неверных.Что ты стоишь, загородив окно?Ты от меня скрываешь что-то?.. А!Всё это ложь!.. Вы, как с больным ребенком,Играете со мной, желая скрытьВесь ужас правды! Значит, мы — разбиты.И то не крик победный наших войск,А филистимлян бранные напевы!..Они вломились в город! Эй, доспехиСкорее мне! Увидите, как я…
Ионафан
Отец, я правду говорил. Не стал быОбманывать тебя я так нелепо.То наше войско! Подойди и слушай…
(Отходит от окна.)
Я сделал всё, что мог.
Саул
Так это правда!И громкий вопль народный означаетКо мне любовь, к отцу их и владыке!Да, тысячи я победил. — Что это?Давид?.. Какой Давид?
Ионафан
Тот нежный отрок,Что утешал тебя игрою сладкойИ песни пел о тихой сельской жизни.Иессея сын из Вифлеема. ЭтотПастух мой лучший друг. Сражен им грозный,Всё войско в страх ввергавший Голиаф.
Саул
Советую тебе друзей получшеСебе найти. А с сыном пастухаБыть другом, знай, царевичу не дело!
Ионафан
А сами разве мы не пастухи?Иль ты не пас овец на поле Киса,Когда еще на царство не был избран?
Саул
Спасибо, сын, за это наставленье.Я знаю, стать давно пора мне скромным.Да, я — пастух! О, для чего покинутьВелел Ты мне мое родное поле,Где я беспечно охранял стада,Счастливый сын стареющего Киса!Меня любили все, и был я добрым.Я не хотел иной прекрасной доли.Я был силен. Как спорилась работаВ моих руках. Как я любил просторыВеселых нив и синий дым вечерний,Когда стада сбегались к водопою!Зачем привлек меня на путь тяжелый?Зачем манил меня неверным счастьем?Я не искал престола! Сам хотел ТыМеня царем в Израиле поставить.Но я не смог идти дорогой царской.Так отпусти меня. Зачем проклятье?Нет, Ты несправедлив!
(Перед окнами останавливается войско. Барабаны смолкают.)
Давид (войску)
Сказал Саулу я: зачемНужна мне медная броня?Отступит Бог — ни щит, ни шлемНе защитят от стрел меня.
Обременяться ношей лишнейНе стану я, бросаю щит.Бросаю меч; один ВсевышнийМеня от смерти защитит.
Я безоружен, посмотри!Мне помощь не нужна ничья!Беру я в сумку камня триИз близ текущего ручья.
Ведь без оружья и без шлемаЯ льва убил, преодолев,Когда в горах у ВифлеемаМою овцу похитил лев.
Мне великан в лицо глядит,Презреньем дышит острый взгляд,Ему смешон мой детский видИ мой пастушеский наряд.
Глумясь над Богом Израэля,Мне крикнул враг мой: трепещи!Но, метко в лоб ему прицепа,Я бросил камень из пращи.
И навзничь он упал, в пылиШироко тело распластав.Так умер враг моей земли,Хулитель Бога Голиаф.
Он пищей стал лесного зверяИ хищных птиц, истлел, сгорел…Я шел на битву, сердцем веря,Что Бог спасет меня от стрел.
Я силы не страшусь земной.Зачем мне меч, зачем мне щит?Господь со мной! Господь со мной!Меня всегда Он защитит.
Саул
Да, да, с ним Бог! Так, значит, Ты, как прежде,Всесилен и даешь победу тем,Кого полюбишь! О, я думал, большеНе силен Ты, когда Тобой был брошен,Когда я стал томиться одинокоИ опустело это сердце, храмомТебе служившее. Я думал землюОставил Ты и проклял. Но ошибсяЖестоко я. Нет, продолжаешь щедроТы расточать свои благодеяньяТем, вдруг кого по прихоти полюбишь!Меня любил Ты прежде и высокоВознес меня щедротами Твоими,Ну, а теперь… Но неужель другойС такой же любовью безраздельной,С какою я Тебе отдался, нынеТебе отдаться мог? Не понимаюКак мог Ты вдруг, отторгнувши Саула,Другому дать свое благоволенье!..О, вижу, я любил Тебя напрасноОднако знай: коль Ты мне объявляешьТеперь войну, не думай раздаешьМеня, как жалкого червя! БоротьсяЯ стану до последнего дыханья,Пока моя не высохнет гортаньИ изойдет больное сердце кровью!Поборемся!.. Посмотрим, по кого!..Один, совсем теперь один… И страшно,И холодно. Навеки я оставлен.Кем? Кем оставлен? Призраком, рожденнымВ истерзанном моем воображенье.По слабости себе его я создал,Чтобы пред ним униженно молиться,Затем что все родимся мы рабами!Но первый раз блаженство ощущаюТеперь, когда докучное виденьеСтряхнул с себя и сам себе стал Богом!Я лучшее придумал отомщеньеВладыке злому. Он напрасно тщился,Запугивая ужасами ада.Меня в него заставить верить. Полно!Очнулся я от дикого кошмараИ праздную моей свободы праздник!Что ж, заступись за самого себя!Молчишь? Молчишь? Молчишь… Затем что вовсеИ нет Тебя ни на земле, ни в небе.
Голос
Он — безумный!
Саул
Кто это сказал? Отвечайте! Говорите, собаки!Не то шкурами вашими я изукрашу стены Галгальские!
(Молчание.)
(Падая.)
Помогите!.. Нет, ничего… Ничего больше не нужноМне лучше…
Нет, нет! Я лгал себе, когда я думал,Что жребием смиренным пастухаМои могли насытиться желанья.Нет! Я всегда алкал Тебя, Всевышний.О, помню, иногда в тиши полудня,Баюкаемый шепотом ручья,Я погружался в смутные мечтанья,Я ждал чудес в предчувствии призванья…Ты был моей любовью первой, — да,Любовью первой и единой. СтрастиМое сжигали сердце, но любовьюЯ лишь к Тебе горел, не понимаяИной любви… Из-за Тебя казалсяЯ чуждым средь семьи моей. УкорыМне расточала, в грудь себя бия,Ахинаам, жена, когда внезапноНа ложе, полном ласк, объятий, вздохов,Я каменел, как будто схвачен кем-тоНевидимым. И становились чуждыМне дом родной, и радостные игрыМоих детей под желтою маслиной,И песни сладкие жены, идущейС кувшинами, наполненными влагойСеребряной от ближнего колодца.II я бежал в глухие горы. КамниМне вторили, и эхо разносилоМои моленья Богу Израэля.Но Ты другого больше любишь? Кто онСаулу предпочтенный? Этот жалкийМальчишка с белым пухом под губою,Способный лишь играть, пуская камниИз самоделанной пращи, да песниС плаксивою девчонкой петь в ГелвуйскихГорах… Но он недолго торжествует!Я затравлю, как жалкого волчонка,Моею сворой этого ДавидаИ надругаюсь над Тобой, Всевышний!Один теперь… Совсем один… Разрушен…Кумир любимый! Что же? Отзовись!Хоть громом прогреми в горах соседних,Хоть мышью пискни из угла! О, лучшеБудь громом, мышью, чем угодно, — толькоДай мне увериться, что Ты — не призрак,Что — не ничто!.. Прощай! Когда-то проклялМеня Ты, а теперь я проклинаюТебя, червя, точившего мне сердце!..Нет, ты — не Бог! Ты — адский дух, принявшийЛичину Бога! Сгинь, проклятый призрак!Один!.. Его я проклял и навекиОставлен Им, добыча сам себе…Он не помог… А я Его любил,И Им одним мое горело сердце…
(Уходит, опираясь на Ионафана.)
III
Чертоги Саула
Давид (поет)
Блажен под покровом Господним живущий:Храня от погибельной сети ловца,Его осеняет Отец ВсемогущийКрылами, как птица птенца.
Господняя правда — и щит и ограда.Ему не страшна полуночная мгла,Ни в час, когда жжет беспощадная страда,Полдневного беса стрела.
Кругом его тысячи пали; но развеОн может мертвящей стрелой быть пронзен?К жилищу святого и стрелам, и язвеЩитами небесными путь загражден.
Господь его помнит, Господь к нему близко,Хранящий на сердце Господни словаНаступит на аспида и василиска,Попрет и дракона, и льва!
Кто праведен — волей храним всемогущей;И будет Господь к нему в милостях щедр.Он пальме подобен, на высях цветущей,Возвысится он, как торжественный кедр.
Саул
Остановись, довольно! Сам хочу яТеперь занять тебя рассказом чудным.Не слышал ты сказанья о проклятом?
Давид
Нет, не слыхал.
Саул
Он был прекрасный ангелВсех ангелов прекрасней. СветоноснымЗвался он в небе. Но проклятый Богом,Теперь он страшен кажется младенцамИ их во сне пугает, простираяНад ними крылья черные. Он — другВсех нас, проклятых Богом разъяренным.Как часто вижу лик его прекрасный!Спокойный, бледный, грустно одинокий,Бесшумно вея черными крылами,Ко мне склонился он, когда впервыеЯ проклинал проклявшего меня.Уста его бесцветны. ПоцелуиБезвременно печальны. Мне казалось,Что я его когда-то видел в детстве,Что это — друг старинный. В одинокойХолодной темноте он приникаетК горячему постели изголовьюИ охлаждает лоб мой воспаленный.Но как он холоден! Однажды слезы,Моим горячим выжженные сердцем,К нему на крылья черные упали.Оледенев мгновенно, разметалисьОни, как звезды льдистые на черномПокрове ночи; и замерзло сердце,И ни о чем уж боле не жалел я.Я знаю: поцелуй его смертелен.В глазах его безбрежные просторыНебытия, где нет цветов и звуков.А как любил я жизни острый пламень!Везде искал я жизнь, и ей молился.Руки бесцельное стремленье, мысли вспышка,Хотенье сладострастное — всё былоМне лишь единой жизни откровеньем,И верил я в Того, Кто вечно сущий.Его любил я, и моей любовьюОн вечно жил, и семя вечной жизниЯ в Нем имел. Но проклял я Его,И нету больше Бога, и я сам,Отторгнутый от жизни вечной, жертваИгры случайной временных явлений,Его убив, себя убил навекиИ стал добычей яростного страха.Тогда-то вот давно знакомый голосСтаринного товарища раздался,И я упал в холодные объятьяСулившего покой небытия.Пусть бесприютно, холодно… О, лучшеОстаться с этой правдою холодной,Чем тратить негасимый пыл любви,Чтоб сотворить ненужный лживый призрак,Который, насмеявшись над тобою,Тебя жестоко бросит. Пой скорее,Играй на гуслях, разгоняя ужас!
Давид (поет)
Он пищей стал лесного зверяИ хищных птиц, истлел, сгорел…Я шел на битву, сердцем веря,Что Бог спасет меня от стрел!
Я силы не страшусь земной;Зачем мне шлем, зачем мне щит?Господь со мной! Господь со мной!Меня всегда он защитит!
Саул
Безумный! Кто твоя защита? Призрак,Который няньки выдумали детям,Чтобы заставить их повиноваться!..
Давид
Сдержи язык! Бог грозен! Не кощунствуй!
Саул
Я не рожден, чтоб подло пресмыкаться,И страх меня смириться не заставит!
Давид
Безумный! Иль не видишь Божьей кары? Зачем в своем упорствуешь безумье?
Саул
Не забывай, что ты еще не царь,И я могу отдать тебя собакам!
Давид
Не забывай, что больше ты — не царьИ что на мне помазания масло.
Саул
Да, он хотел тебя царем поставить,Но я хочу другого! Ты увидишь,Кто победит!
Давид
Когда угодно Богу,Чтоб был Давид царем — царем он будет.
Саул
Когда угодно мне, чтобы ДавидРастерзан был, то он растерзан будет!
Давид
Не изменить тебе Господней воли.
Саул
Молчи, несчастный, или я, не медля,Тебя проткну копьем медноконечным!
Давид
Меня спасет мой Бог!
Саул
Посмотрим, как-тоТебя спасать Он станет!
Давид
Жизнь моюЯ предаю в Его святую волю!
Саул
Не раздражай меня смиреньем глупым!Ты не дитя, чтоб верить бабьим сказкам!
Давид
Я не безумец, чтоб отвергнуть Бога!
Саул
Я не безумец, чтоб Его бояться!Его я проклял!
Давид
Нет, но Он тебя!
Саул
Не при тебе ли проклинал я Бога?
Давид
Твое проклятье было крик бессилья!
Саул
Прими ж мой дар бессильный, ты, всесильный!
(Бросает в него копьем. Копье вонзается в стену.)
Давид
Господь меня хранит от вражьей злобы!
Саул
Что это? Или призраки владеютМоим умом, что стали чудесаСвершаться пред глазами? Прямо в стенуВонзилось острие, а целил меткоЯ в лоб ему. Рука моя доселеНе изменяла мне ни разу Странно…Иль правда Богом он храним?
Давид
Уверуй,Что жив мой Бог и что Ему не надоНа то, чтоб быть, твое согласье!
Саул
Вот же!На этот раз удар мой будет меток!Мальчишка хитрый! Ловко увернулсяТы от копья! Пусть веруют глупцы,Что Бог тебя хранит, тогда как простоТы хитростью своей избегнул смерти!Но я тебе отмщу, и ты царемНе будешь! Я над волею ГосподнейВосторжествую. В глубину пустыньТы убежишь, и там тебя настигнутМои войска, и принесут мне трупТебя, царя, помазанного Богом!..Беги теперь, чтоб я тебя не видел.
(Давид уходит.)
Как пусто, пусто! На осеннем небе,Как зарево, встает кровавый серп…Да, на ущербе месяц. Как он страшен!Ни звука! Чу! осенние листыШумят в саду с непостижимой грустью.Грядущее — темно, темно…
(Входит Ионафан.)
Ионафан
Прилег быНемного ты, отец! Уж пять ночейНе подходил ты к ложу! Что ты смотришьС безмолвным ужасом в окно?
Саул
ЗадерниСкорее занавеску! Это месяц —Какой-то нехороший! Тише. Слушай!Как будто ветер изменился. ЗначитПогода переменится.
Ионафан
Да, ветерХолодный из пустыни дует.
Саул
ЛучшеТеперь в могилу лечь, когда повсюдуМогильным веет холодом. Но горькоХолодному ложиться в гроб холодный,Когда душист и зноен горный ветер,Когда земля пьянеет жаждой жизни.
Ионафан
Отец, зачем такие мысли!
Саул
РазвеНе видишь ты, что смерть глядит мне в очи?
Не избежать когтей ее железных…Что там задребезжало?
Ионафан
Ветер! Ветер!
Саул
Настанет день, а мир — пустыня будет!Умрет живое всё и тот же ветерНоситься будет с похоронной песнью,Оплакивая мир, когда-то живший,Страдавший, всё терпевший, в ожиданьиКакого-то неведомого счастья,И провалившийся…
Ионафан
Ты просто болен!Пройдет болезнь, — и ты вернешься к жизни?
Саул
Я не могу ожить. Я заключилСоюз с проклятым, мертвым богом смерти.Он соблазнил меня холодной лаской.
Ионафан
Оставь свой бред! Смотри на жизнь здорово!
Саул
Ты не видал его бесшумных крыльевИ потому еще живешь надеждой.Что за безумье там?.. Как будто деньПриблизи
