Игорь Северянин - Том 4. Классические розы
1927
В забытьи
В белой лодке с синими бортами,В забытьи чарующих озер,Я весь день наедине с мечтами,Неуловленной строфой пронзен.
Поплавок, готовый кануть в воду,Надо мной часами ворожит.Ах, чего бы только я не отдал,Чтобы так текла и дальше жизнь!
Чтобы загорались вновь и гаслиКраски в небе, строфы — в голове…Говоря по совести, я счастлив,Как изверившийся человек.
Я постиг тщету за эти годы.Что осталось, знать желаешь ты?Поплавок, готовый кануть в воду,И стихи — в бездонность пустоты…
Ничего здесь никому не нужно,Потому что ничего и нетВ жизни, перед смертью безоружной,Протекающей как бы во сне…
1926
В часы росы
Засмотревшись в прохладную прозеленьКлючевой и бездонной воды,Различаешь, как водит по озеруОкуней в час росы поводырь…
И когда пук червей в глубь посыпался,Наблюдаешь, с нажимом в бровях,Как коленчатого схватят выползня —Извивавшегося червя…
И тогда уж, не чувствуя лодочкиПод собой, ни себя, ничего —Снарядив невесомые удочки,Воплощаешься в свой поплавок…
1926
В гичке
Речка, от ветра рябая,Качкою гичке грозит.Гичка моя голубаяБыстро по речке скользит.
Вдоль уводящих извилинВстал увлекающий лес.Весело, как в водевиле,Плыть по воде на Земле.
В озеро к ночи въезжая —В глаз голубой Божества, —Шепчешь: Земля — не чужая:Здесь я и раньше бывал…
Все мне знакомо земноеВ дымке особой земной:Озеро ли голубое,Взгляд ли очей голубой,
Лодочка ли голубая,Голубь ли в голубизнеНеба, где грусть колебалаДушу и мертвый грустнел…
1927
Изольда изо льда
Этот лес совсем по МейерхольдуСтавила природа, и когдаЯ войду в него, свою ИзольдуВстречу в нем — Изольду изо льда…
Взгляд ее студеный смотрит зоркоСквозь обставшие ее леса.Блестко выхрусталено озерко,И на нем заката полоса.
Создал чей резец мою снегурку,Девственную женщину мою?В Сивку-Бурку — вещую КауркуПревращу покорную скамью…
И взлетя на ней победолетно,Вскрою вены — кровью станет лед,Голубой снегурки лед бесплотный,Чтобы он воспринял кровь и плоть!
1929
Слезы мертвых ночей
Однажды осенью, совсем монастырскою осенью,Когда в грустнеющей и шепотной просини водУспокоение, плыла Она в лодке по озеру,Был день Успения и нежное в нем торжество…
О, слезы женские! Все озеро вами наструено.Из глаз монашеских накаплено до берегов.Оно наслезено, — в нем просто воды нет ни дюйма.Оно наплакано монахинями глубоко.
И этой девушкой, что плавала грустно по озеру,Весло опущено не в воду, а в слезы всех тех,Кто жизнь оплакивал всю жизнь — и весною, и осенью, —Кто в ночи мертвые о грешной вздыхал суете…
1928
Озеро девьих слез
Заголубеет первозимок,Снежинка сядет на плечо, —Тогда меня неотразимоК нагорным соснам повлечет.
И в лес путем голубоватымВ час лучезарящейся мглыШагну — по полушубку ватыЗимы — безудержностью лыж.
Я побегу, снега утюжа,Свой путь обратный желобя.Мороз окреп, — ноге все туже:Я упоенностью объят!
По вызеркаленным озерам,В них облик скользкий отразив,Промчусь, как снизившийся ворон,Куда ведут меня стези.
Они ведут, — в закате бронза,И сосны гор ее пестрят, —На озеро — дев слезы — КонзоУ женского монастыря…
1928
Озеро Рэк
Ряды березок удочкообразных.Меж них тропа. За ними же, правей,Ползет река. Вода в тонах топазных.И на плывущей щепке — муравей.
Вдруг поворот налево. Мостик. Горка.И апельсинно-лучезарный бор.Вспорхнула растревоженно тетерка,Нас не заметившая до сих пор.
Внизу, меж сосен в блещущих чешуйках,Печальное сизеет озерко.Над ним стою в табачных синих струйкахИ думаю светло и глубоко.
Пятнадцать верст прошел, покинув море,Чтоб грусть и нежность, свойственные Рэк,Впитать, чтоб блеклые увидеть зориОзерные, любимые навек.
Красиво это озеро лесное.Какая сонь! Какая тишина!В нем грусть, роднящая его со мною,И завлекающая глубина.
Из обволакивающего илаНе сделать ли последнюю постель?— О, Рэк! О, Рэк! поэтова могила! —В ближайшем поле скрипнет коростель…
1928, сентябрь
Озеро Лийв
Луны рыбоносной последняя четверть.Наструненность лес на закатах ущерба.Во влажных зеркалах просохшие ветви.Рдян воздух. Всю воду из водных пещер бы!
Тогда бы узрел легендарную щуку,Векующую в озорной озерине.Страх смотрится в воду. Хохочет. ИщуКуда бы укрыться мне в этой грустыне.
И ели на скатах крутых — как попало(Как семя попало!) нахмурясь космато.И «спальней графини» пчела прожужжала,Откуда-то взявшись и девшись куда-то…
1928
Озеро Конзо
На озере Конзо, большом и красивом,Я в лодке вплываю в расплавленный зной.За полем вдали монастырь над обрывом,И с берега солнечной пахнет сосной.
Безлюдье вокруг. Все объято покоем.Болото и поле. Леса и вода.Стрекозы лазурным проносятся строем.И ночи — как миги, и дни — как года.
К столбам подплываю, что вбиты издревлеВ песчаное, гравием крытое дно.Привязываюсь и мечтательно внемлюТому, что удильщику только дано:
Громадные окуни в столбики лбамиСтучат, любопытные, лодку тряся,И шейку от рака хватают губами:Вот всосан кусочек, а вот уж и вся.
Прозрачна вода. Я отчетливо вижу,Как шейку всосав, окунь хочет уйти.Но быстрой подсечкой, склоняясь все ниже,Его останавливаю на пути.
И взвертится окунь большими кругами,Под лодку бросаясь, весь — пыл и борьба,Победу почувствовавшими рукамиЯ к борту его, и он штиль всколебал…
Он — в лодке. Он бьется. Глаза в изумленьи.Рот судорожно раскрывается: онВсе ищет воды. В золотом отдаленьиУкором церковный тревожится звон…
И солнце садится. И веет прохлада.И плещется рыбой вечерней вода.И липы зовут монастырского сада,Где ночи — как миги, и дни — как года…
1928
С озер незамерзших
Из приморской глуши куропатчатой,Полюбивший озера лещиные,Обновленный, весь заново зачатый,Жемчуга сыплю вам соловьиные —Вам, Театра Сотрудники Рижского, —Сердцу, Грезой живущему, близкого;Вам, Театра Соратники Русского, —Зарубежья и нервы и мускулы;Вам, Театра Родного Сподвижники,Кто сердец современных булыжники,Израсходовав силы упорные,Претворяет в ключи животворные!А ключи, пробудясь, неиссячные —Неумолчные, звучные, звячные —Превращаются в шири озерные…И, плывя по озерам, «брависсимо!»Шлет актерам поэт независимый.
1926, декабрь
