Мигель де Сервантес - Нумансия
К а р а б и н о
Ты, трус, меня не слушаешь, уходишь?Тебе наш поединок не по вкусу?На храбрецов ты славных не походишь.Ответил ты, как подобает трусу.Сам трус, такой же шайкой верховодишьЛюдей, способных к подлому укусу,Готовых разве что к такому бою,Где все решают скопом да гурьбою.
Лжецы вы, негодяи, лицемеры,Предатели, спесивые тираны!Холопы, скареды вы, изуверы,Свирепы вы, но подлы и поганы!Без меры трусы — вы хитры без меры!..Упрямые, тупые истуканы,Вы ждете, вас за то прославят хором,Что взяли вы Нумансию измором?
В широком поле с нами бой откройтеИ выходите небольшим отрядом,Но только так, смотрите, не подстройте,Чтоб были ров или стена тут рядом.Меча не опуская, крепко стойте!При первом страхе не бегите стадом!Велите же солдатам храбрым вашимСразиться грудь о грудь с отрядом нашим.
Победа в тех боях у вас обычна,Где вы, слукавив, перевес имели.Сражаться вам на равных непривычно,От встреч таких вы ускользать умели.О зайцы в львиных шкурах! Как вы зычноСвои победы жалкие воспели!Но — жив Юпитер — дни не за горами! —Вас вижу я Нумансии рабами.
Карабино уходит за сцену и тотчас возвращается со всеми нумансианцами — теми, кто выходил на сцену в начале второй хорнады, за исключением Маркино, оставшегося в гробнице; Марандро тут.
Т е о г е н
Несчастьям нашим меры нет, поверьте.Должны мы радоваться, словно счастью,Найдя конец мученьям в скорой смерти.И тайному, грядущему несчастьюПрообраз был в гаданье; сам гадатель —Маркино — поглощен могильной пастью.Не принял поединка неприятель!Настал конец, вы видите воочью.Его приблизить к нам теперь не кстати ль?По данному нам свыше полномочьюМы с пламенем, которое не тухнет,В груди на римлян устремимся ночью!Под бурным натиском стена их рухнет.Мы выйдем — и умрем в открытом поле.Кто жалкий трус — тот с голода пусть пухнет!Что даст наш подвиг? — Только смерть на воле,И от врага нам не уйти. Иной онДаст способ умереть нам — но не боле!
К а р а б и н о
С таким согласен мненьем каждый воин,И, сокрушив воздвигнутую стену,С любой враждебной силой примет бой он.Внести, однако, в плане переменуИ боевою истомить нас жаждойСпособно появленье на аренуЖен милых наших. Было так однажды.Мы собрались для вылазки подобной,На своего коня надеясь каждыйДа силу рук. Пол небоеспособныйМы порешили было здесь оставить…Разведав про наш замысел подробно,Они (их гордость на своем поставить!)Вмиг ухитрились спрятать с коней сбруюИ тем мужей бездействовать заставить.Так задержать и вылазку вторуюОни успеют: стоит — зарыдают…Про то напомнить на себя беру я.
М а р а н д р о
Они намерение наше знаютВсе до одной, и все, само собою,Печалятся… но в голос утверждают,Что раз с мужьями общею судьбоюНа жизнь и смерть они соединились, —То право с нами быть возьмут — хоть с бою!
Тут выходят не менее четырех нумансианок. С ними Лира. У женщин на руках фигуры детей, других они ведут рядом с собою, исключая Лиры, с которой никого нет.
Вы видите, просить они явилисьНе обрекать ни на день их разлуке.Будь сталью вы, и то бы вы смягчились.И дети с ними простирают руки,Стоят печально. В этих взорах столькоЛюбви, а в этих поцелуях — муки!
П е р в а я ж е н щ и н а
Мужья любезные! Сочтите, сколькоВ Нумансии мы претерпели вместеУжасных мук, таких — что смертью толькоИ врачевались! — Рассудите, взвесьте!Поистине мы женами вам стали,А вы — мужьями нам, скажу по чести.Что ж вы теперь, когда с небес едва лиНе худшее из испытаний шлется,Урок любви плохой нам преподали?Нам ведомо (все нами узнается!)Что ваша горсть на бой с неисчислимымПротивником в порыве гневном рвется;Что вам милее биться с целым Римом,Чем трепетать пред вражьими тисками,Иль голодом — врагом неумолимым.Погибнуть вы желаете бойцами,А мы одни должны с детьми здесь сгинуть?Не лучше ль вам своими же рукамиСталь острую вот в эти горла вдвинутьИ повернуть… Ужели это хуже,Чем на бесчестие врагам нас кинуть?Мне расставаться надо почему жеС тем, чем живу я, — с участью законнойДышать и жить и умереть при муже?И будет в том любая непреклонной,Считая гибель меньшею напастью,Чем быть в беде от мужа отделенной.Или чужой его остаться счастью.
В т о р а я ж е н щ и н а
О воители мои,Вижу, — к женам вы суровы:Вы идти без нас готовыНа сраженья, на бои!Дев невинных не жалея,Видно, мы на том стоим,Чтобы победитель РимРастлевал их все наглее?Не отдать ли сыновейВ рабство римское хотите?Их уж лучше придушитеСобственной рукой своей!Алчность римскую насытитьТелом тела своего?Дети — наш трофей. ЕгоДать врагам у нас похитить?Враг в своих желаньях лих.Наш очаг ему сломать бы!И отложенные свадьбыВаши с нами — будут их…Вылазкой дела исправить —Мысль, пожалуй, не плоха!Только как без пастухаСтадо, и без псов, оставить?Вы спускаетесь сейчасВ ров? — Идите вместе с нами!Смерть — но только о-бок с вами —Это будет жизнь для нас!Голод, враг ли перережетГорло нам — не все ль равно?Наша жизнь уже давноМука да зубовный скрежет.
Т р е т ь я ж е н щ и н а
Тут дети скорбных матерейСтоят и ни о чем не просят…Отцы сейчас одних нас бросят, —Молите, плачьте же скорей!Вполне довольно и того вам,Что голод вас за горло взятьУспел… Ужель вас истязатьПридут враги с злорадством новым?Скажите же, что вы — сыны.Отцов свободных, и что самиСвободны, и что матерямиСвободными вы рождены.Раз нашу родину сгубитьРешили — боги ли, судьба ли, —То вы, отцы, что жизнь нам дали,Нас можете, должны убить!Будь это небесам угодно,Стена бы голос подалаИ закричала бы: «БылаВсегда Нумансия свободна!»Дома и храмы наши — имСоздаться помогло усердье —Все молит вас о милосердьеК супругам и сынам своим.Мужья любезные, смягчитеЖелезные свои сердца,И сердце нежное отцаВ своей груди вы разбудите!Пусть стену римлян прошибитьУдастся вам, — зато нет спора,Что кара вас настигнет скоро:Вас не преминут всех убить.
Л и р а
Найдут только в нашей опореЖена и стыдливая дева —Одна — как укрыться от гнева,Другая — как выжить в позоре.В пасть хищнику прямо не бросьтеБогатой добычи без толку —Голодному римскому волкуТакие понравятся кости.В ту сторону разве по правуТолкает отчаянье вас,Где смерть вы найдете сейчасИ разве посмертную славу?А если б отряд уцелел(Оплот нашей мощи гражданской),Какой бы нам город испанскийПрислать с ними помощь посмел?Предчувствию женскому верьте,Что вылазка ваша лихаяПотешит врагов, обрекаяНумансию гибели, смерти.Смешно им, смешно даже то,Что встретите смерть вы геройски.Ведь тысячи три в нашем войске,У них же — у них тысяч сто![41]Пусть, бросив свой вал, без защиты,Враги бы свой лагерь открыли,И то б наши воины былиОдин за другим перебиты.Советую вам подчиниться(Так чувствует каждый и сам!)Всегда и во всем небесам:И жизнь от небес и гробница.
Т е о г е н
О женщины, глаза от слез отрите!Иль каждая из вас не замечает,Что скорбью вашей вы пожар творитеВ сердцах мужей, и он не потухает.Любовью к нам вы равною горите,Беда ль растет, иль счастье нас ласкает.Но всякий раз, — как в жизни, так и в смерти, —Мы вам верны, мы будем с вами, верьте.
Когда мечта ворваться в ров манила,Мы больше чем удачи — смерти ждали.Такая смерть, однако, жизнь таила:Мы месть врагу той смертью утверждали.Тот бой для нас был верная могила.Но ныне — раз вы это угадали —Мы ни детей, ни жен не бросим наших,Своих путей не отделим от ваших.
Единое, о чем дружина тужит, —Не дать врагу похитить нашу славу!Нет, пусть он сам свидетелем послужитТех подвигов, что Риму не по нраву!Ко мне примкнув, пусть каждый обнаружитВысокий дух. А это нам по правуБессмертье даст! Все в пламя побросайте,Корысти вражеской не потакайте!
Большой костер на площади разложим, —И огнь ужасный пищей напитаем,Все то, что дома разыскать мы сможем,Чем дорожим и чем пренебрегаем, —Испепелим до тла и уничтожим!А то, что сделать мы предполагаем,Когда сожжем пожитки, не жалея, —Еще ценнее и еще смелее!
На час-другой мы голода задуемОгонь, что грыз так долго наши кости,Для этого мы пленных четвертуем,Которых мы заполучили в гости;Ни молодых, ни старых не минуем!Для дележа добычи жребий бросьте.Всем поровну. Прибавит только славыНам этот вынужденный пир кровавый.
К а р а б и н о
