Велимир Хлебников - Ладомир. Поэмы.

1921

* * *

БЕРЕГ НЕВОЛЬНИКОВ

Невольничий берег,Продажа рабовИз теплых морей,Таких синих, что болят глаза, надолгоПерешел в новое место:В былую столицу белых царей,Под кружевом белымВьюги, такой белой,Как нож, сослепа воткнутый кем-то в глаза.Зычно продавались рабыПолей России.«Белая кожа! Белая кожа!Белый бык!» —Кричали торговцы.И в каждую хату проворнее вораБыл воткнут клинокНабора.Пришли; смотрят глупо, как овцы,Бьют и колотят множеством ног.А ведь каждый — у мамыньки где-то, какой-тоЛюбимый, дражайший сынок.Матери России, седые матери,— Войте!ПродавателиСмотрят им в зубы,Меряют грудь,Щупают мышцы,Тугую икру.«Повернись, друг!»Врачебный осмотр.Хлопают по плечу:«Хороший, добрый скот!»Бодро пойдет на уруСтадом волов,Пойдет напролом,Множеством пьяных голов,Сомнет и снесет на плечахКолья колючей изгороди,И железным коломС размаха, чужойНатыкая живот,Будет работать,Как дикий скотБуйным рогом.Шагайте! С богом!Прощальное баево.Видишь: ясные глаза егоСмотрят с белых знамен.Тот, кому вы верите.«Бегает, как жеребец. Рысь! Сила!Что, в деревне,Чай, осталась кобыла?Экая силища! Какая сила!Ну, наклонись!»Он стоит на холодине наг,Раб белый и голый.Деревня!В одежды визга рядись!

К. Малевич. «Скачет красная конница…». Фрагмент.

Ветер плачевныйГонит снега стадаНа молодые года,Гонит стада,Сельского хама рог,За море.Кулек за кульком,Стадо за стадом брошены на палубу,Сверху на палубу строгих пароходов.Мясо, не знающее жалости,Не знающее жалобы,Бросает рукаМировой наживыИгривее шалости.Орана обессынена!Л вернется оттудаЧеловеческий лом, зашагают обрубки,Где-то по дороге, там, на чужбине,Забывшие свои руки и ноги.Бульба больше любил свое курево в трубке.Иль поездами смутных слепцовБыстро прикатит в хаты отцов.Вот тебе и раз!Ехал за мореС глазами, были глаза, а вернулся назад без глаз,А он был женихом!Выделка русской овчинки!Отдано русское тело пушкам— В починку! Хорошая починка!В уши бар белоснежные попалПервый гневный хама рев:Будя!Русское мясо! Русское мясо!На вывоз! Чудища морские, скорее!А над всем реютНа знаменахТемные очи СпасаНад лавками русского мяса.Соломорезка войныЖелезной решеткоюВтягиваетВсё свежиеИ свежие колосьяС зернами слез Великороссии.Гнев подымался в раскатах:Не спрячетесь! Не спрячетесь!Те, кому на самокатахКататься даденоВ стеклянных шатрах,Слушайте войЧеловеческой говядиныУбойного и голубого скота.«Где мои сыны?» —Несется в окно вой.Сыны!Где вы удобрилиПажитей прах?Ноги это, ребра ли висят на кустаСтарая мать трясет головой.Соломорезка войныСельскую РусьВтягивает в жабры.«Трусь! Беги с полей в хаты»,—Кричит умирающий храбрый,Через стекло самокатаВ уши богатым седокам самоката,Недотрогам войны,Несется: «Где мои сыны?»Из горбатой мохнатой хаты.Русского мясаВывоз куй!Стала РоссияОгромной вывеской,И на нееЖирный палец простертМирового рубля.«Более, болееОрдВ окопы Польши,В горы Галиции!»Струганок войны стругает, скобля,Русское мясо.Порхая в столицеМножеством стружек.— Мертвые люди!Пароходы-чудовищаС мерзлыми трупамиМоре роют шурупами,Воют у пристани,Ждут очереди.Нету сынов!Нету отцов!Взгляд дочери дикийСмотрит и видитБезглазый, безустый мешокС белым оскалом,В знакомом тулупе.Он был родимым отцомВ далекой халупе.Смрадно дышит,Хрипит: «Хлебушка, дочка». . . . .Обвиняю!Темные глаза СпасаБелых священных знамен,Что вы трепыхалисьНад лавкамиРусского мясаМолчаИ не было упреков и жёлчиВ ясных божественных взорах,Смотревших оттуда.А ведь было столько мученья,Столько людей изувечено!И слугою войны — порохомПодано столько печеньяИз человечиныПушкам чугунным.Это же пушек пирожного сливки,Сливки пирожного,Если на сучьях мяса обрывки,Руки порожние— Дали…Сельская голь стерегла свои норы.Пушки-обжорыСаженною глоткой,Бездонною бочкойГлодали,Чавкая,То, что им поданоМяса русского лавкой.Стадом чугунных свиней,Чугунными свиньями жрали насЭти ядер выше травы скачки.Эти чугунные выскочки,Сластены войны,Хрустели костями.Жрали и жрали нас, белые кости,Стадом чугунных свиней.А вдали свинопас,Пастух черного стада свиней.— Небо синеет, тоже пьянея,Всадник на коне едет.МыМы были жратвой чугуна,Жратвою, жратва!И вдругжезавизжало,Хрюкнуло, и над нею братва, как шершнево жало,Занесла высокоКолСвященнойОгромной погромной свободы.Это к горлу жеБэПриставило нож, моря тесак,Хрюкает же и бежит, как рысак.Слово «братва», цепи снимаяРаботорговли,Полетело, как колокол,Воробьем с зажженным хвостомII гнилые соломенные кровли.Свободы пожар! Пожар! Набат.Хрюкнуло же, убежало. — Брат!Слово «братва» из полы в полу, точно священный огонь,На зареИз уст передавалосьВ уста, другой веры завет.Шепотом радости тихим.Стариковские, бабьи, ребячьи шевелились уста.Жратва на землеБез силы лежала,Ей не сплести брони из рогож.И над ней братваДымное местью железо держала,Брызнувший солнцем ликующий нож.Скоро багряныйДикой схваткой двух букв,Чей бой был мятежен,Азбуки боем кулачнымКончились сельской РоссииМолитвы, плач их. Погибни, чугун окаянный!И победой бэРадостной, светлойБыли брошены трупные метлы,Выметавшие села,И остановленВойны праздничный бег,Работорговли рысь.Дикие, гордые, вы,Хлынув из горла Невы,В рубахах морской синевы,На Зимний дворец,Там, где мяса главный купецЗа черным окном,Направили дуло.Это дикой воли ветер,Это морем подуло.Братва, напролом!Это над морем«Аврора»Подняла: «Наш».«Товарищи!Порох готовлю».Стой, мертвым мясомТорговля.Браток, шараш!Несите винтовок,Несите парашВ Зимний дворец.Годок, будь ловок.Заводы ревут: на помощь.Малой?Керенского сломишь?В косматой шкуре греешь силы свои.Как слоны, высоко подняв хоботы,Заводы трубилиЗорюМировому братству: просыпайся,Встань, прекрасная конница,Вечно пылай, сегодняшняя бессонница.А издалека, натягивая лук, прошлое гонится.Заводы ревут:«Руки вверх» богатству.Слонов разъяренное стадо.. . . . . .Зубы выломать…Глухо выла мать:Нету сына-то.Есть обрубок.И целует обрубок…Колосья синих глаз,Колосья черных глазГнет, рубит, режетСоломорезка войны.

1921 (?)

* * *

УСТРУГ РАЗИНА

Где море бьется диким неуком,Ломая разума дела,Ему рыдать и грезить не о ком,Оно, морские удилаСоленой пеной покрывая,Грызет узду людей езды.Так девушка времен Мамая,С укором к небу подымаяСвои глаза большой воды,Вдруг спросит нараспев отца:«На что изволит гневаться?Ужель она тому причина,Что меч суровый в ножны сует,Что гневная морщинаЕго лицо сурово полосует,Согнав улыбку, точно хлам,Лик разделивши пополам?»По затону трех покойников,Где лишь лебедя лучи,Вышел парусник разбойниковИступить свои мечи.Засунув меч кривой за пояс,Ленивою осанкою покоясь,В свой пояс шелково-малиновыйКремни для пороха засунув,Пока шумит волны о сыне войСреди взволнованных бурунов.Был заперт порох в рог коровы,На голове его овца.А говор краткий и суровыйШумел о подвигах пловца.Как человеческую рожьСобрал в снопы нездешний нож.Гуляет пахарь в нашей ниве.Кто много видел, это вывел.Их души, точно из железа,О море пели как волна.За шляпой белого овечьего рунаСкрывался взгляд головореза.Умеет рукоять столетийСкользить ночами, точно тать,Или по горлу королейКонцом свирепо щекотать.Или рукой седых могилКовать столетья для удил.И Разина глухое «слышу»Подымется со дна холмов,Как знамя красное, взойдет на крышуИ поведет войска умов.-------- —И плахи медленные взмахиХвалили вольные галахи.Была повольницей полнаУструга узкая корма.Где пучина, для почина

М. Ларионов. «Петух». Фрагмент.