Собрание произведений в 3 томах. Том 1: Стихи - Анри Гиршевич Волохонский

7: Полые наконечники монгольских стрел имеют ряд проделанных отверстий. Эти смертоносные флейты издают в полете разные мелодии, которые переходят в нарастающий ревущий свист.

12–21: Земля — вселенский труп. Тибет — череп трупа.

Штырь-хакан правит не степной, а горной областью. Чтобы достичь ее, владыка степей должен стать орлом, откуда у него нужда в орлиной шубе.

Жена Штырь-хакана была красивейшей из женщин. Дочь Духа Гималайских снегов, свою белизну она унаследовала от отца.

31–34: Пернатые, если они пестры — как дятел, сорока или удод — служат вестниками добрых предзнаменований. А совы, сычи, филины и неясыти предвещают зло.

39: Ходил слух, будто однажды на пиру Хасар пожал ладонь братней хатуни.

42, 46: Длина оси между колес монгольской кибитки достигала сорока шагов.

43–45: Ограничивая брата в еде и питье, хан хочет вывести из его тела все примеси вредных намерений.

47: Личное войско Чингисхана насчитывало сто двадцать семь тысяч всадников: двенадцать тюменей по десять тысяч человек и семь тысяч ближней охраны.

58–59: Эта мертвая душа трупа земли изображает третий глаз тибетского черепа.

65–68: Впечатления в миг зачатья влияют на вид взрослого плода. Проклятья ведьмы обращены к этому мгновению.

66: О вшивых юртах на великом шелковом пути говорится в книгах по истории вопроса.

70: Лицо Чингисхана было оторочено огненнорыжей растительностью.

72–76: Симпатические манипуляции с муравейником имеют в виду живую силу ханских отрядов.

88: Мымра — старая баба-оборотень.

Пуп — средоточие жизненных связей любого организма.

89–92: С третьим выстрелом (первый в орла, второй в сыча) жизненные силы Хасара совершенно иссякли.

93–94: Перед смертью колдунья вынуждена выложить всю правду.

96–100: Шамбала находится в особой полости под западным Тибетом. В ней обитают тридцать шесть святых мертвецов, заклинанья которых обеспечивают ход и порядок вещей во всей вселенной.

103–109: У Штырь-хакана на бубне были шкуры трех видов: змеиная кожа, гепардов мех и человечий скальп. Под их рокот он принимал соответственные обличья. Превратившись в дракона, Чингис нападал на кобру, и на гепарда — обернувшись тигром, но без успеха. Однако когда наступил вечер и Штырь-хакану пришло время стать бледным юношей, в юрте у него оказался трясущийся старичок. По законам гостеприимства тангутский царь предложил ему дары на выбор. Старикашка — а это был, конечно, Чингис — потребовал жизни, жены и царства. Тот не мог отказать. Чингис, однако, должен был владеть всем в том образе, в котором оно ему досталось.

110–111: Это нелепое проклятье тем не менее исполнилось.

112–115: Третий выстрел Хасара изменил видимый пол колдуньи. Заклинанья шаманов превращенного пола необратимы. Когда Чингисхан вознамерился вступить в брак со вдовою Тангута, та предложила ему прежде помолодеть. Раскаленными щипцами она оторвала Темучину признаки мужественности, а затем вышла и унеслась вверх по ледяной речке, не завершив операции. Теперь Чингисхан сам стал вроде той колдуньи и вскоре скончался.

262. МЕСТЬ

Ну и морозная выдалась зима

Коченея падали отары овец

Замерзали копыта у ног табунов

Только иней рос по стенам юрт

Холодный голод царил в степи

Вышел на облаву старый хан Елбег.

Он идет и видит: кровь на снегу.

Где бы — говорит — такую найти

Чтоб снега она белей была,

И снегов белей и крови красней —

Такой вопрос задает Елбег.

Отвечает ему Хухай Таю:

— Знаю, то сноха твоя бегичи Улзейту

Всех краснее и белее та твоя сноха

Твоего же сына юная жена.

— Как бы это глазом на нее взглянуть

Дело было бы окинуть оком окатить —

Как смолистый факел запылал Елбег

Сыну велел свернуть хребет

А красивую вдову его возвел в хатунь.

Просит простокваши Хухай Таю

У хатуни новой, у Улзейту.

— Ты ли это, умный Хухай Таю?

Заходи, заходи, мимо не ходи…

Как ты там ловко всё хоть не малюй

Как ты там алым белое не мажь

Бегичи была я, а теперь хатунь

Выпей водки, умный Хухай Таю!

Он водку пьет, а она всё ему:

Как ты это, как ты там, да как ты там так —

Скоро Таю уже глух в чурбан

Спит Таю храпит на постели пьян.

Харю себе в кровь Улзейту разодрала

Звать стала хана, к себе в юрту звать,

А Таю взвивается, хватает лук

Гневно Елбег-хан подымает меч.

Таю хану кисть прострелил руки

Ну а хан с него с живого кожу содрал

Бросил кожу с жиром Улзейту

Лижет Улзейту жир Хухай Таю.

Лижет она жир и глотает кровь

Скверную, свекрину, ханскую

Заедает кровь со снегом жирным льдом —

Хатунь ныне, в прошлом бегичи Улзейту:

Хорошо, говорит, хорошо и жир хорош

Хороша-хороша и кровь хороша

Славно отомстила всем хорошо

А там будь что будет — не всё ли равно?

263. РОЖДЕСТВО ЦОНКАВЫ

Близ Тибета человек Ломбомок

Жил и был он весьма небогат:

Одна жена у него Синьцатю

Да сельской живности пара голов

То есть две головы скота

Как и жил человек Ломбомок

Со своею женой Синьцатю.

Они свой скот пасли всегда

А потомства не послано им

Просто нету у них детей —

И постились они и молились они

Но нету сына и дочери нет

Так они и пасли свой скот

Только зачем раз нет детей?

Воды к колодцу пошла набрать

Синьцатю напоить свой скот

Попить дать лошади и коню

Она склонилась набрать к дыре

Колодца свой скот напоить воды

И глядя в колодец с большой высоты

Увидела трубу большой дыры.

А там в блестящем зеркале вод

Смотрит — кто-то на нее глядит

Но не понять кто это там

Только глядят на нее, глядят

Странным взором из черных влаг

Глаза огромные в зеркале вод

И странное чувство ощутила она.