Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)

И тут же в нескольких метрах от них раздался взрыв. Все упали на землю. Трое были ранены, в том числе и Джонни. Совсем недалеко кто—то выстрелил из винтовки.

— Осторожно, — предупредил один из бойцов и показал вперед: — Вон они. Их двое. — И он дал очередь из автомата по траншее, где скрывались братья Порруа.

Капитан Велосо под прикрытием огня добрался со своей группой до пещеры и приказал не стрелять. Знаками он велел всем незаметно окружить пещеру. Затем подобрался как можно ближе к входу:

— Выходи по одному с поднятыми вверх руками! В ответ молчание.

Велосо дал знак, и по краям пещеры посыпались осколки камней.

— Сдаюсь! Сдаюсь! — донеслось из нее.

По знаку капитана бойцы перестали стрелять. У входа показалась фигура Уильяма, специалиста по взрывчатке, с поднятыми вверх руками. Лицо его выражало не столько страх, сколько удивление и замешательство.

— Подойди сюда! — приказал Велосо.

Уильям направился к капитану. Он еще долго держал руки на затылке, хотя никто не заставлял его это делать.

Как только капитан Хосе Кармона услышал, что где—то в районе манговой рощицы раздался взрыв гранаты, он поспешил туда. Обогнув кустарник, он вышел на открытое место и сразу оценил ситуацию. Впереди и слева от него залегла группа бойцов. Он заметил, что некоторые из них ранены. Напротив прятались бандиты. «Надо отвлечь их на себя, чтобы ребята смогли выбраться оттуда», — подумал Кармона, поднял свой автомат и нажал на спусковой крючок.

Пули ударились в скалы, но те двое были надежно укрыты. Один из них высунулся, вскинул винтовку и выстрелил в сторону капитана. Пуля чиркнула по ближней ветке, и Кармона пригнулся. «Пристрелялись», — догадался он и решил перейти на другое место, не выпуская из виду тех двоих.

Он пробежал всего несколько метров и вдруг заметил, как что—то сверкнуло над окопом, в котором скрывались контрреволюционеры. Это было дуло винтовки, медленно ползшее вверх. «В меня целятся, — понял он. — Сейчас раздастся выстрел». Капитан Кармона покатился по земле, а пуля срезала кусты в том самом месте, где он находился всего лишь мгновение назад.

— Ага! — закричал капитан, перекатываясь по земле.

Потом он остановился, поставил переводчик в положение для одиночной стрельбы и тщательно прицелился. Стрелявший в него перенес огонь на группу бойцов, причем его позиция была намного выгоднее. Кармона понимал, что положение его людей становилось безвыходным: ведь раненые нуждались в срочной помощи. И все же надо было выждать.

Вдруг он заметил, как один из бандитов, уверенный в своей безопасности, поднял гранату, сорвал чеку и замахнулся.

Одна секунда… Две… Три… Четыре…

Капитан Кармона выстрелил. Тело Хулио Порруа отбросило назад, и он упал в траншею. На мгновение все словно оцепенели, а затем показалась голова Марио Порруа, который судорожно хватался за гальку, стараясь выбраться из окопа. Страшный взрыв поднял камни на воздух и далеко разбросал их. Тело врага какое—то время оставалось недвижимым, а потом соскользнуло вниз. Небольшое облако пыли на какое—то мгновение зависло над траншеей, а потом начало рассеиваться.

Капитан Кармона бросился к своим.

— Передай, что есть раненые, — приказал он молодому бойцу, который взял в плен Джонни.

Уильям Лейва нервно курил сигарету, сидя на большом камне. Если верить ему, в пещере оставались двое: некто Даниэль, раненный, и тот, кого, кажется, зовут Хрипатый.

Велосо запретил открывать огонь и думал, как бы вызволить раненого, чтобы оказать ему помощь. Он снова приблизился к входу.

— Послушай, Хрипатый, ведь твой же дружок ранен! — закричал он. — Мы хотим помочь ему. Все равно рано или поздно, но тебе придется выйти.

— Какой он мне друг? Это стукач! Он вам нужен, да? Так идите и заберите его! — вопил Хрипатый, сопровождая свои слова очередями из автомата.

Велосо задумался.

Справа раздался пистолетный выстрел. Вланко сделал знак бойцу, который шел с ним, и оба направились в сторону выстрела. Подойдя, они увидели одетого в гражданское работника госбезопасности, который направлялся к берегу, зажимая левое плечо.

— Торрес, постой! — окликнул его Бланко и подошел: — Что случилось?

— Один из этих ублюдков выстрелил… Я и не видел, как он притаился, а когда подставил себя, он и выстрелил, — объяснил Торрес. — Он вон туда побежал. — И он показал на лежащую впереди них небольшую лощину. — Ну, ничего, он от меня не уйдет.

— Не горячись, займись своей раной, — посоветовал лейтенант Бланко и попросил своего попутчика: — Отведи его, пусть перевяжут, — а сам, не теряя времени, направился к указанному месту.

«Уйти далеко он не мог», — подумал Бланко и огляделся. Он успел лишь заметить, как что—то шевельнулось за ближней скалой, а оттуда уже высунулась рука с пистолетом. Бланко бросился на землю. А из—за скалы выглянул Гаванец и, даже не целясь, разрядил свой пистолет. Бланко едва коснулся земли, как буквально в нескольких сантиметрах от него просвистели пули. «С этим шутки плохи, — понял лейтенант. — Он отлично владеет пистолетом».

— Сдавайся! — крикнул он бандиту.

— Я тебе не баба, — ответил контрреволюционер. — Меня еще взять надо.

— Считаю до пяти, — предупредил Бланко.

— Хоть до тысячи. Я — Тито Гаванец, меня голыми руками не возьмешь.

— Считаю до пяти, и, если ты не выйдешь, пеняй на себя, — предупредил Бланко. — Раз…

«Если не выйдешь, я тебя вытащу…» — подумал он.

— Два…

«Надо перебежать куда—нибудь, чтобы лучше видеть этого бандита…»

— Три…

«Вон там большая глыба, хорошо бы укрыться за ней. Если я доберусь до нее, он от меня никуда не денется…»

— Четыре…

«Ну, пора! Пока он слушает, как я считаю…» Гаванец услышал «пять», и одновременно до него донесся топот. Не долго думая, он поднял пистолет и высунулся. Его глаз молниеносно скользнул по руке, по дулу пистолета и задержался на мушке. Он увидел движущуюся фигуру и выстрелил один раз, другой. Переведя дыхание, он решил повторить операцию. Звук выстрела застал его врасплох, и от удара в предплечье он выпустил пистолет. Он быстро подхватил оружие левой рукой — правая не двигалась, а на рубашке расползалось кровавое пятно. «Я ранен, — догадался он. — Этот тип попал в меня».

Гаванец перекатился к другому краю камня, за которым лежал, и высунулся. В лицо ему брызнули осколки гальки, а удар пули о камень слегка оглушил. Вся голова покрылась пылью и каменной крошкой. «Вот гад, шевельнуться не дает. А правая рука ни к черту», — мысленно подосадовал он.

— Сдавайся! — опять послышался голос лейтенанта.

— И не надейся. Я ранен, но не сдамся. Возьмешь меня только мертвым, — заверил Тито и подумал: «А может, они и не расстреляют меня, если я сдамся? Я ведь никого не убивал… Ну уж нет, я не трус».

Задыхаясь от злости, он направил пистолет в ту сторону, где должен был находиться враг, и попытался нажать на спусковой крючок. Две пули пробороздили камень в нескольких миллиметрах от его пальцев, и ему пришлось поспешно отдернуть руку, так и не выстрелив. «Плохи мои дела, — признался он самому себе. — Я ранен, а этот гад — нет. Если побежать, он все равно догонит меня».

— Сдавайся! — снова прокричал голос.

— Я не из тех, кто сдается! — бросил в ответ Тито и опять подумал: «Но ведь я ранен…»

— Сдавайся, все равно тебе не уйти! — твердо заявил голос. — Сдавайся!

Тито посмотрел на свою руку — она была вся в крови, и каждый раз, когда он пытался пошевелить ею, его пронизывала страшная боль. «Никуда мне не убежать, — подосадовал он. — Может, и вправду лучше сдаться?»

— Я не сдамся. А если бы и сдался, то только потому, что ранен, — уведомил он своего преследователя.

— Так сдавайся, не раздумывай! — подстегнул его лейтенант Бланко. — Куда ж ты денешься раненый?

Гаванец закусил губу. Рука сильно болела. Его прошиб пот, и он дрожал. Не было сил держать пистолет. Он посмотрел по сторонам, взглянул на небо, дыхание его пресеклось.

— Брось пистолет! — приказал лейтенант. Бандит отбросил пистолет к скале.

— Выходи, руки — на затылок! — предупредил Бланко.

Гаванец вышел, закинув левую руку за голову. Правой он шевелить не мог.

Лейтенант все еще лежал на земле.

— Если бы не раненая рука, сдался бы я…

— Не двигайся! — приказал Бланко. — Будем ждать наших.

Гаванец скривился от боли.

— Опусти руку, если тебе тяжело, — разрешил лейтенант, все еще лежа на земле.

Гаванец подхватил левой рукой раненую правую.

— Если бы не это, — промычал он, — черта два вы бы со мной справились. Ваше счастье, что я ранен. Раненый ни к черту не годится…

Два бойца были уже метрах в десяти, когда лейтенант Бланко, взглянув на них, потерял сознание.