Хуан Хименес - Вечные мгновения
Перевод А. Гелескула
Простое искусство (1909)
Деревенские стихи (1910–1911)
Лабиринт (1910–1911)
Печаль (1910–1911)
Всеобщие стихи (1911)
41. Конец осени
Это дерево с ветхой листвоюстало солнечным шаром литым, —это дерево скорбное сталосклепом мертвенным… и золотым.
Приготовилось к смерти спокойно,примирилось уже, что мертво…Два томительных месяца мукипозлатили страданья его.
Перевод П. Грушко
42. Предвесеннее
Капли над водою…
По речным затонамкамыши пригнулок берегам зеленым.Как дохнуло горькополе молодое!
Капли над водою…
О челнок мой утлый —в беспросветном мире,как надежда, смутный!Над рекой седою —сердце сиротою!..
Капли над водою…
Перевод А. Гелескула
43. Конечный путь
…И я уйду. А птица будет петькак пела,и будет сад, и дерево в саду,и мой колодец белый.
На склоне дня, прозрачен и спокоен,замрет закат, и вспомнят про меняколокола окрестных колоколен.
С годами будет улица иной;кого любил я, тех уже не станет,и в сад мой за беленою стеной,тоскуя, только тень моя заглянет…
И я уйду; один — без никого,без вечеров, без утренней капелии белого колодца моего…А птицы будут петь и петь, как пели.
Перевод А. Гелескула
44
Я погрузился в рощу.Как роща благоухала!Благоухала — непостижимо!
Я погрузился в речку.Как она убегала!Как убегала — непостижимо!
Перевод Н. Горской
45. К Антонио Мачадо[20]
Как в зеркало, в дружбуглядят наши души…А на закате стало небоеще спокойней и бездонней.Сегодня вечером повсюдутебя я чувствую, Антонио.
А этот Аполлонов вечер,он пахнет музыкой и раем,и наши лиры мотылькамив закатном пламени сгорают.Ах, наши лиры на закате,где струны — огненные струи!Не к ним ли завтра эти розыприльнут бессмертным поцелуем?
А ты — в дали, где солнце тонет, —ты помнишь обо мне, Антонио?
Перевод С. Гончаренко
46
(Гипускоа)[21]На потолке вагона размытый блик — светает?Заплаканные окна туманятся белесо…Смыкаются разрывы — и снова пролетаютприльнувшие друг к другу потемки и утесы.
Селенья пеленою окутаны, как снами,которыми забылись сырые луговины;несокрушимы скалы, встающие над нами,в тумане — или в небе? — пропав до половины.
Без остановки мимо… За изморосью хмуройв мутнеющем оконце бегущего вагонамелькнет полунагая прекрасная фигура:— Прощай!— Прощай!Лишь капли бормочут монотонно.
Перевод Б. Дубина
47
Беспокойные тучи сочатся зарею —утро? вечер? Бесцельно кружат в отдаленьекрылья сумрачных мельниц за дымкой сырою,на унылом ветру расплываясь, как тени.
Полупрозрачны и безмятежны долины,и туманны отары на склонах белесых.Грубо выведен чернью на кромке карминной,мирно дремлет пастух, опираясь на посох.
Бурый камень селений; погост на взгорье —и ни веки зеленой, ни розы, ни птицы!Трудно брезжит рассвет в нелюдимом просторе,где на брошенной пашне бурьян золотится.
Перевод Б. Дубина
48
Les fôrets futures se balancent
imperceptiblement aux fôrets vivantes
Maurice de Guérin[22]Омыла нам сердца тенистая вода,и пахнет розами ручей среди малины.А в небе на ветру колышется звезда,льют нежный аромат нездешние долины.
Уже царит луна над отсветами дня.В небесной ясности коза стоит на круче,одна среди цветов, и падает, звеня,капель бубенчика протяжно и плакуче.
Любовь так молода! Еще душа нежна,как цвет на миндале, как стебель майорана,еще блаженно спят под сердцем семенагрядущих горестей, посеянных так рано!
Перевод А. Гелескула
49
(… Черепицы
в дожде
и в цветах.
Х. Р. Х.)
Бродят души цветов под вечерним дождем.О ростки желтоцвета по кровельным скатам,вы опять отогрели заброшенный домнездоровым и стойким своим ароматом!
Он как голос, который заплакать готов,или сказка лесная, с лачугой в низине,где невеселы краски, и много цветов,и большие глаза нелюдимы и сини…
Привкус горя навек с этим запахом слити возник в незапамятно-давние годы…Крыша пахнет цветами, а сердце болит,словно эти цветы — его желтые всходы.
Перевод А. Гелескула
50. Поэту
для ненаписанной книгиДа сотворим имена.
Нам недолгая жизнь дана.Жизнь вещей — и та коротка.Остаются навеки одни имена:не любовь — о любви строка,не цветок — названье цветка.
У любви и цветкажизнь — бессмертье, когда им даны имена.Да сотворим имена.
Перевод В. Андреева
Истории (1909–1912)
Воскресные дни (1911–1912)
Сердце в руке (1911–1912)
Затишье (1911–1912)
Задумчивое лицо (1911–1912)
51
(Осень)Русло, ширясь, пустеет от отлива к отливу.Все мрачней и невзрачней топкий берег низовья.Под мостом вороненым беглый луч торопливоразрывает завесу, набухшую кровью.
Кромка моря! Как будто алмазная льдииав глубь заката дрейфует… Пакетбот запоздалыйбросил якорь в лимане и застыл лебединов полированном небе холоднее металла.
Стали запахом дали. В обмелевшей низине —тростниковые крылья. И, как тусклую ризу,солнце ткет — умирая, словно лист на осине, —световые прожилки по кровавому бризу.
Перевод А. Гелескула
52
О эта девушка в раме!С какой на меня тоскоюглядит она вечерами,заслушавшись их покоя!..
…Сияя такой родноюзвездою пути земного!…Судьбою, забытой мною,из мира сойдя иного!
Меняется все, что было,И жалкая скоротечность,что мучила и манила,рассеивается… Вечность,девический образ милый!
Перевод Б. Дубина
53. Пиренеи
(Воскресная ностальгия)Подъезжаешь к Испании. Стелются тени.Солнце замерло, стоя с вершинами вровень.Мир открыт. Очертанья французских селений —как бледнеющий фон в пятнах шиферных кровель.
Звон сальентских[23] курантов плывет над округой.Воскресенье. По рощицам ветер резвится.Все прозрачнее небо. Дыхание югавсе хмельней. Все отчетливей волны пшеницы.
Доцветающий лог безмятежен и ласков,и коровы мычат, разбредаясь низиной.В самом сердце звучит перекличка подпасков…Снова родина гибель отводит от сына.
Тишь, безлюдье, блаженство. Омытые долыв колокольцах, как небо в затепленных звездах.Тишь, блаженство, безлюдье. Лишь нотой веселойбубенцам и ручью откликается воздух.
Перевод Б. Дубина
54. Деревенский праздник
(Мраморный дворик старинного дворца)Луч в радужной аркаде запутался, играя,и отсвет зелен, розов, янтарен, фиолетов;бежит вода из чаши и ниспадает с краявисячими садами несчетных самоцветов.
Осыпал клест округу руладою чеканной,простившись со своею серебряною клеткой.Пронизанная солнцем, дрожит струя фонтана,мерцая то багряной, то золотой расцветкой.
…Долина задремала. Одиннадцать. Ни тени.Бьет колокол, и небо изранено стрижами.И под волшебной синью толпятся сновиденья,на немудреный праздник сходясь в безлюдном храме.
Перевод Б. Дубина
