Владимир Фирсов - ДВА СОЛНЦА
1966
В КРАЮ СКАЗОК
Я верю белизне берез,Заре,Малиновкой летящей,Когда молчу,Под скрип колесВплывая в утреннюю чащу.И конь,Уздечкою звеня,Бредет, за ветки задевая...И от росинок, как бывает,Намокнул рыжий круп коня.Гляжу,Под жалобу колесДремотою объятый вроде,Как солнце медленноС березНа землю грешную нисходит.И вот ужеСквозь синь росы,Сквозь проглянувшее оконцеВозникли рыжие усыВеселого, как бубен, солнца.Оно касается меняИ словно делает счастливым.И грива рыжего коняГорит, как золотая грива.Ударил дрозд.Защелкал клест.Забился, пламенея, дятел.И смолк дремотный скрип колес,И замер конь,Как будто спятил.Оторопелый, он молчит.И, бессловесный, онемелоКопытом о землю стучит.И снова трогаетНесмело.И — наступает новый деньВ краю,Где сказки не забыты,Где смотрят в окна деревеньВсе те же грустные ракиты,Где на печи,Под потолком,Гутарит кот, сощуря око,С Иванушкою-дурачком,Что ходит в дуракахДо срока...Я тоже там,На печке,Рос.И сказкам тем жеКрепко верил,Поверя белизне берез,Что отворяетСолнцу двери.
1966
* * *
Я нынче слишком одинок.Мне слишком грустноИ обидно,Что никого вокруг не видноИз тех, кто бы в беде помог.Наверно, сердце неспростаБолит невысказанной больюПеред извечною любовью,Где бесконечна красота.Я одинок...А ты ушлаВ свои заботы и тревоги.Остановись на полдороге,Вернись, забудь свои дела.Приди, прошу тебя, приди!Я расскажу, как это было,Как сердце занялось в грудиИ как потом оно остыло.Приди в мерцающую стынь.Я расскажу,Как сердце бьетсяВ песках неназванных пустынь,В глубинах брошенных колодцев.Приди!Уйми мою печаль,Сними беду своей рукою.Неужто же тебе не жальМеня, не знавшего покоя?..Я сам не знаю,Что со мной.Уж больно сердце одиноко...Остановись оно до срока —Не знаю, кто тому виной.Я просто буду молча спать,Принадлежа корням и травам.И одиночества отраваМеня не сможет напугать.Я буду вечен,Как и та,Которую искал годами,Совсем забыв,Что красотаБыла, как пропасть, между нами.
1966
ЦВЕТ ЗЕМЛИ
Земля в масштабе мирозданья.Я не о ней хочу сказать.Я все о той,С кем на свиданьеЯвился тридцать лет назад.Явился к роднику,ОткудаНосили воду сотни летПоклонники земного чуда,Веками сеявшие хлеб.Явился я звонкоголосоТуда,Где, как и в старину,СтозвучноКосы на прокосахОзвучивали тишину.По клеверам шмели сновали,Гудели липы у реки,И голубиЗерно клевалиДоверчиво с моей руки.Дорога.Тропка полевая.Поющий перепел во ржи...Явился я,Не понимая,Что это — мне принадлежит.И после,В грохоте орудий,Который слышал не в кино,Я думал,У меня не будетВсего того,Что мне дано:Ни клевера,Ни речки синей.Ни трепета перепелов.Была со мною боль России —Без ярких красок, ярких слов.Все было серое.ШинелиИ грозовые облака.И серые ветра шумелиНад серым отблеском штыка.Холстами серымиПроселокЗа серым лесом пропадал.И серый дымКружил по селам,И серый пепел оседал.Тонуло солнце дымным шаром.Не слыша птичьих голосов,В огне рябиновых пожаров,Во мглистом сумраке лесов...И вот теперь,Когда мне сноваДано все то, что надлежит,Я не могу уйти от слова,Что рядом с памятью лежит.Я не могу уйти от сердца.И даже в радостиНет-нетДа промелькнет тот самый,СерыйИ монотонно-горький цвет.И прозвучит рассветной раньюНавеки близкая земля,Что не в масштабе мирозданья,А в грустной песенке шмеля.
1966
* * *
Я рассветной дорогоюМимо речки иду.И последнююТрогаюВ белом небе звезду.Скоро солнце проклюнетсяИз скорлупки зари.Над рекой,Как над улицей,Пролетят сизари.Входит облако в облакоИ плывет надо мной,Отражается в омутеЗаревой стороной.Прячет белые лилииТростниковая дрожь.Я не жду тебя, милая,Знаю — ты не придешь.Что поделать!Невесело...И, встречая зарю,Одеянье невестиноЯ березе дарю.А колечко,Что милаяПодарила в саду,Я на чашечку лилииОсторожно кладу.Пусть играет,КачаетсяНа рассветной волне.Речка с небом венчается,Благодарная мне.И уйду я далече.Но и там,Вдалеке,Будет видеться речкаС кольцом на руке.
1966
ЧУВСТВО РОДИНЫ
Родина, суровая и милая,Помнит все жестокие бои...Вырастают рощи над могилами,Славят жизнь по рощам соловьи.Что грозы железная мелодия,Радость или горькая нужда?!Все проходит.Остается — Родина,То, что не изменит никогда.С ней живут,Любя, страдая, радуясь,Падая и поднимаясь ввысь.Над грозоюТоржествует радуга,А над смертьюТоржествует жизнь!Медленно история листается,Летописный тяжелеет слог.Все стареет.Родина — не старится,Не пускает старость на порог.Мы прошли столетия с РоссиеюОт сохи до звездного крыла.А взгляни —Все то же небо синее,И над Волгой та же тень орла.Те же травы к солнцу поднимаются,Так же розов неотцветший сад,Так же любят, и с любовью маются,И страдают, как века назад.И еще немало будет пройдено,Коль зовут в грядущее пути.Но светлей и чище чувства РодиныЛюдям никогда не обрести.С этим чувством человек рождается,С ним живет и умирает с ним.Все пройдет.А Родина — останется.Если мы то чувство сохраним.
1967
8 СЕНТЯБРЯ НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ
А. СофроновуПоследнего татарника огоньВ тот миг погас на Куликовом поле,Когда от боли озверевший коньЕго прибил железною подковой.Закат угрюмо трогал высоту.Стихала битва.Пахло тенью росной.Был страшен конь:Мундштук горел во рту,Ломая зубы,Обжигая десны.Был страшен конь, окрашенный зарей:В его крестце с утра стрела торчала,И он весь день метался одичалоНад трупами, над влажною землей.Века...Века с того минули дня.Минули Освенцим и Хиросима.А я все слышуКрик невыносимый,А я все вижуЭтого коня.Все вижу я,Как с кровью пополам —Не рьяно, а устало, постепенно —Еще зарей окрашенная пенаВ два ручейка течет по удилам.Погасни же, кровавая заря!Яви прохладу, тишину на раны...Из векового древнего туманаГлядит на мир восьмое сентября.Я все понять бы в том тумане мог,Я все коню безгласному прощаю,Но как он боль, скажите, превозмог,Когда ушел,Погасший,Из-под ногТатарника неяркий огонек,Гореть и жить уже не обещая?!Кто был хозяин этого коня —Не мне судить!Да и не важно это.Коня, не увидавшего рассвета,Мне жаль с высот сегодняшнего дня.Он умирал,Не ведая о том,Что я спустя векаО нем припомню,Что я приду на Куликово поле,Сорву татарник бережно, с трудом.С трудом...И он горит в моих рукахСреди степной и обнаженной сини,Напоминая жизнь мою в веках,И смерть мою,И воскрешенье ныне.Легли колюче на мою ладоньЧетырнадцатый век с двадцатым веком.А там,Над Доном,Бродит мирный коньИ слепо доверяет человеку.
1967
