Марина Саввиных - «ДЕНЬ и НОЧЬ» Литературный журнал для семейного чтения N 11–12 2007г.

Пьяные пути

Oxygen ищет путь

1

Снова летают белые мухи.Прежде Эрота родятся в ночиНебо и город (у неба на брюхе)Нас выпекает, как кирпичи.

И возвращает в свои же объятья,К Фрейду не чувствуя интереса,Сам для себя навсегда неприятельПод подозреньем за то, что повеса.

Кто же ты мой мимолетный приятель?В парке, который кончался заставойВряд ли наутро будет приятноТо, что похмельной овеяно славой.

Как раздавались в пустых коридорахНаши звонки, вызывавшие юность,Ведь не хватило, чуть-чуть, разговораИ мы с тобой навсегда разминулись.

Голос рождается, требует речи.Только все занято: Бродский и Фет.Крапленую карту весело мечетСнег, разноцветную, как эполет.

2

Куртка застегнута на двеПуговицы в ряду.В ряду остается ряд петель,Идущих на поводу

У ветра или ещеЧего и похуже какНадо лишь положить стежокИ упасть в снега.

3

Раннее утро, темно, как в кармане.Подъем пятиэтажек. Увидим ли отбой?Как это случится? НаканунеВсе закончится и начнется с другойстраницы.Все что будет —наступит. И не надо волхвов.Включится свет, и новые людипройдут под тяжестью вещмешков.

4

на возвращенье из снега наверно не хватит дыханьямедленно таять — количество кадров в секундуи так превосходит пределы людского вниманьяа всякие суки красивые делают фильмы

в которых всегда воздается себе по заслугам:удар — ну а после сугроба — горячего чаяглотаешь и дальше — открылись предместья досугавошел бы, да только замерзло дыхание

а также полны скороходные ботытой белою ягодой — нового урожаякоторой хватило, чтоб проживать без заботывсему населению нашего длинного края.

Ты вновь повернешься — иначе не разминутьсяТому, что случилось и ожидается завтра.Но все завершилось и тихо замкнутсяЖелезные створы, чтоб не вернуться обратно.

Июль

1

Накануне на острове накануне.Ты напиши, а я — подпишу.Сразу с наступленьем июляЗа тобой по берегу поспешуВ незнакомое, что станет природойЕсли приблизиться.А ещеТам разные звери с прекрасными мордамиИ будущее сдает зачетНа знание ожидаемых координат:Кто ушел, кто остался (герой).Ты же стал просто богатИ вернулся в дом с молодой женой.

2

Тихий, испорченный голос кого-то искал.День наступил, но он звался опять октябрем.Бедные, промотавшие свой капитал,Зашли мы туда и остались, и тихо живем.

Но в оспинах снова увидишь лицоАсфальта. И хочется броситься вспять.Если для мира был ты дельцомИль дольщиком —Все же не смог устоятьКогда вдруг приснился знакомый вокзал.Он приближается, ищет тебя.Его электричек пустые глазаБлуждают по телу, по венам скользят.

Так сроком опять обвиняется срок.Пытается мальчик читать между строк.Но плохо выходит — приходит гудок.

Начало баллады

В маленьком городе, где бывать нельзяВ советском барокко, утроенном слезой,По октябрю, обжигаясь, скользяПовторяя мотив, сочиненный давно…

Городок был прост — его путиНеисповедимы, как сказал бы Фрейд.Проживала в нем девушка, лет тридцати.Пусть не камень, так хотя бы твердь

Оживала, удлиняя строкуЗдесь, на окраине нового материка.С кем-то ведь надо пережидать пургуА потом расставаться наверняка.

Совершая то, что свершает жизнь.Оставляя ей время побыть собой.Даже время можно теперь отложитьХоть на время. И стать навсегда другой.

* * *

Сумасшедший поэт видит смысла нитьИ выходит к городу по проводам.Провода начинают гудеть и нытьИ горды собою, как никогда.

Он сегодня решился вновь на побегНа забег, пусть никто не знает, как он устал.Он вернулся в город, вновь сотворитьВ чем однажды будет гореть металл.

Обернулся и знает — здесь будет сад.Наклонился умыться живой росойИ уйти в одну из своих засад.Где забудет себя, как и нас с тобой.

Ожидание зимы

Давали Федру. Не додали…

В. Аксенов.

Мех, замерзающий под окном.Пахнущий мех в золотом лимузинеЯ как всегда говорил о другом.Но навсегда те слова исказили

Пересечение мелких деталей,То ли снежинок, может, чаинокМороза, казалось, опять не додали.Так начинается поединок.Снега — разбить эти темные стеклаНо закипает кофе в стаканеПар заставляет стекла намокнутьИ удержать наше время на грани…

Вечером

Легкие не впускают в себя мальбороКак слишком ясное будущее — знак небес.Без облака, как бы стриженное наголо,Это будущее слишком наперевес.

Я ведь опять потерялся в нем.К ним хочу, где гуляют, где ресторан.Где все понятно и где вдвоемЗаблудиться проще, чем взять сто грамм.

Нашу музу тискает рок-н-роллЗвуком морит ее виски, кричит.Я увидел ее с четырех сторон,Нашу музу, и пошел в общепит.

* * *

Сны похожи на сны.Отвечай, не подумав, ты кто?Между звуком и телом не надо зазораСловно снова другой пустоту заполняет пальто.А за снами шпионить — не хватит ночного дозора

Эти сумерки снова проворнее всехСнов, фантомных твоих приближений.На скамейке роса рассыпает свой мехНо боится расчески, не меньше твоих отражений

Наши «бродские» песни надежней всех.Говорю, тридцать лет загубив по окраинным клубам,Где ты тоже имела немалый успехУ прыщавых студентов, знающих про Гекубу.

* * *

Рок-н-ролл играет в твоем углуПревращая себя в себя.Это чудо почище, чем рождествоИли ему родня.

Веру в знойные городаЧто пунктиром прошла сквозь мозгНам пришлось отдать за глоток огня…Только выпить не удалось.

* * *

Как легко тебе — «небо надежды»!В небе тоже ведь кто-то живетВот и мучается в безбрежном,В разлинованном пилот.

Изучая движенья экрана —Строчки облака на голубом —Два героя танцуют, пусть спьяну,Да болтают опять о своем.

О чужом не выходит сегодня:Небо близко, но хочется спать.Два уставших спустились на сходниВосходящее солнце толкать.

Василий Сыроежкин

Страница

Страница убористым почерком —Кто-то оставил знак.Страница с прощальным росчеркомСреди деловых бумаг.Страница серьезного текстаСреди анекдотов и поз.Страница, занявшая местоИстерик, мольбы и слез.

На ходу

Я выйду на ходуИз всех вагонов жизни,Оставив чемоданВ оплаченном купе.Случайные попутчикиПо мне не справят тризну,А старые друзьяРассеются в толпе.Я буду помнить шаг —Последний и крылатыйИ тот финальный свист,И сдернутый стоп-кран…Я выйду на ходуИз всех вагонов жизни,Оставив вам стиховПоследний чемодан.

* * *

Нет больше этого мотива.Погас. Исчез из головы.Твой друг-игрок «Локомотива»Не пил и не курил травы.

И оттого в рядах умершихМне не хватает лишь его.Послушай! Это бьется сердце!Не предвещая ничего.

Одна