Всеволод Рождественский - Стихотворения
389. «Я думаю о том, что жадно было взято…»
Я думаю о том, что жадно было взято От жизни и от книг,О множестве вещей, любимых мной когда-то, Вернувшихся на миг.
О лодке в камышах, о поплавке, стоящем В разливе тишины,Безмолвии озер и отблеске дрожащем Всплывающей луны.
О крутизне дорог, и радости свиданий, И горечи разлук,О жажде всё познать, тщете именований, Замкнувших тесный круг.
О том, что свершено по воле иль неволе В борьбе Добра и Зла,О том, что в полноте земных щедрот и соли Душа моя прошла.
Да, было прожито ни много и ни мало, А в полной мере сил,Но мне в моем пути всегда недоставало Того, что я любил.
1977390–403. <НАДПИСИ НА КНИГАХ>
1–2. НА КНИГЕ «ЗОЛОТОЕ ВЕРЕТЕНО»
1. «В те дни я видел мир впервые…»
В те дни я видел мир впервые.Казалось — вечно в нем весна.С беспечного веретенаБежали нити золотые.
И вот я молодость былуюМолю всё чаще на пути:«О, если б мог я в жизнь вплестиНить — хоть одну, но золотую!»
Между 1923 и 19252. «Вместе были мы на сенокосе…»
Вместе были мы на сенокосе,Рожь цвела и пенилось вино.А теперь, когда синеет осень,В просини жужжит веретено.
Постучись в знакомую калитку,Выходи со мной гулять во ржиИ на память золотую ниткуУзелком покрепче завяжи.
19223. НА КНИГЕ «БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА»
Семь звезд «Медведицы Большой»Глядятся в прошлое ревниво,И снова слышен голос мой,Чуть повторяемый волнойУ Коктебельского залива.
19284–5. НА КНИГЕ «ЗЕМНОЕ СЕРДЦЕ»
1. «Когда-то в юности крылатой…»
Когда-то в юности крылатой,Которой сердцу не избыть,Через восходы и закатыС веретена бежала нить.
Прошли года, и на страницыЛожится солнце в поздний час…Коль есть в них золота крупицы,Пускай сверкнут они для вас.
Здесь сердце билось и сгорело,Стремя в грядущее полет.Всё, что от книги, — потускнело,Всё, что от жизни, — то живет!
19382. «В грудь мою вложено „Сердце земное“…»
В грудь мою вложено «Сердце земное»,Чтоб никогда мне не ведать покоя,Чтобы огонь свой беречь и в золе,Чтобы земное любить на земле!
19466. НА КНИГЕ «СОНЕТЫ» ПЕТРАРКИ
Я знаю — мало для подаркаЦветка забытых книжных стран,Но так и быть — вот Вам Петрарка,Одетый в выцветший сафьян.
Придет мой день — узнаю склоныХолмов Сиены, щебет птиц,И Вы получите канцоныС тосканской розой меж страниц.
Пускай и дни, и стекла хмуры,На синий зов иной страныПевучей поступью ЛаурыПройдут сегодня Ваши сны.
19237. НА КНИГЕ Е. БОРАТЫНСКОГО
И. Н.
Войдя с Петрополем в таинственный союз,Дыша закатами и царственным забвеньем,Ты будешь счастлива и дружбой наших муз,И лиры собственной «необщим выраженьем».
19238. НА КНИГЕ ПЬЕС РОСТАНА
Ростан был близок вам когда-то,Ростан — пленительная ложь.Я сам любил его, как брата,Но тех пристрастий не вернешь.
На оперных подмостках мираСредь газа, блесток и румянЕму судьбой была рапираДана, как верный талисман.
Чтоб, бросив шутку, словно солнце,И рифм нанизывая нить,Он круче мог усы гасконца,Ногою топнув, закрутить.
Конечно, он не КазановаИ Дон-Жуану не сродни.Он просто так… любовник слова,(Иль проще фразы), как они.
Но разве я стыжусь признаться,Что пил с ним галльское вино,Что сам любил в свои семнадцатьИ «Romanesques»[39] и «Syrano»[40]?
Давайте в томике РостанаРаскроем юность хоть на миг!Что для мечты милей обманаИ что обманчивее книг?
Между 1923 и 19259. НА КНИГЕ «ТИХИЕ ПЕСНИ» ИН. АННЕНСКОГО
Когда томили нас Апухтин и «Лакмэ»,Когда на скучный дождь мы выгнали поэму,Ты первый перевел Стефана МаллармэИ дерзостным «Никто» назвался Полифему.
Здесь Ледин выводок, здесь Царское Село —Видений и котурн мучительная мета.Я был твоим птенцом. Прими, прими поэта,Последний Лоэнгрин, под снежное крыло!
192410–11. НА РОМАНЕ АНРИ ДЕ РЕНЬЕ «ШАЛОСТЬ»
Д. Усову
1. «Примите, друг. В ночи забвенья…»
Примите, друг. В ночи забвенья,Как лунный сон, как черный сад,Тревожных строк моих цветеньеСплеталось в дерзкий «Escapade».
И там, где в страсти и печалиДрожала девичья свеча,—Казалось мне, что Вы читалиМой бедный труд из-за плеча.
19252. «Ренье у нас теперь не в моде…»
Ренье у нас теперь не в моде:Он слишком тонок и остер,Но поглядите на свободеВ его магический узор.
Друг, покоряясь мысли пленной,То злясь, то плача, то любя,Ужели в девочке надменнойВы не узнаете себя?
192512. НА КНИГЕ А. АХМАТОВОЙ «БЕЛАЯ СТАЯ»
У Музы Царского СелаПоходка птиц и речь простая,От лебединого крылаЕе блистательная «стая».
Стихи летят, летят на югБерущей сердце вереницей…Не провожай их, старый друг,—Всё возвращается сторицей.
Ты знал лазурные путиИ ослепительное небо;Чего же больше! Всё простиИ большей мудрости не требуй!
20 января 193313. НА «ДНЕВНИКАХ» СТЕНДАЛЯ
Когда дневник есть зеркало души,А не предлог для самолюбования,Его читают медленно, в тиши,И верят в простодушные признанья.
Пускай сплетенье этих тонких фраз,Анализ чувств и четкость наблюденийТо развлекут, то опечалят Вас,—Не огорчайтесь — это только тени.
Тот век прошел, и проще мы живем,Тоской прекрасной сердца не печаля.Но Вы, быть может, вспомните о том,Кто подарил Вам «Дневники» Стендаля!
29 декабря 195014. НА «ОДИССЕЕ» ГОМЕРА
Море немолчно шумит, разбиваясь об острые скалы.Не отрываясь гляжу в полный ветрами простор.Или не хочется мне слушать, как стонут сирены,В горькой тоске разомкнуть руки твои, Калипсо?
Между 1946 и 1955ПЕРЕВОДЫ
С ФРАНЦУЗСКОГО
ИЗ ПОЭЗИИ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Пьер де Ронсар
404. «Когда старушкою, над прялкою склоненной…»
Когда старушкою, над прялкою склоненной,При свете камелька взгрустнется вам порой,Произнеся стихи, написанные мной,Скажите: «И меня воспел Ронсар влюбленный!»
Они разбудят слух служанки полусонной,И с именем моим ваш облик молодой,Сиявший некогда бессмертною красой,Почтит она тогда хвалою восхищенной.
Я буду спать в земле и — тень среди теней —Спокойно отдыхать от пережитых дней.А вы на склоне лет припомните сквозь слезы
И гордый свой отказ, и жар моей любви…Послушайтесь меня: пока огонь в крови,Пока вы молоды, срывайте жизни розы!
Оливье де Маньи
